Мнимая смерть - Томас Энгер

За полчаса Хеннинг забивает в компьютер сказанное Тариком Мархони. Он решает сделать основной упор на позитивной характеристике, которую Тарик дал своему брату.

«Мой брат — хороший человек».

От этого можно начать зевать, но хоть что-то. Дальше он пишет: «Последние минуты жизни Тарик Мархони потратил на то, чтобы воздать хвалу брату, подозреваемому в совершении убийства. Читайте эксклюзивное интервью здесь».

Он знает, что это будут читать, хотя в интервью нет ничего особо выдающегося. Просто последние слова вызывают интерес. В них всегда содержится послание. А когда это эксклюзив, как в данном случае, то все, кто хоть немного интересуется делом, обязательно откроют и прочитают интервью Мархони. Другие СМИ будут выискивать в нем цитаты, которые смогут использовать в своих репортажах. Это значит «… сказал Тарик Мархони „123новости“ всего за несколько минут до смерти».

Цитаты. Если не считать поиска рекламодателей и пересчета денег в кассе, для многих газет важнейшим занятием является розыск цитат из конкурирующих изданий. В то же время ничто не способно вызвать такого раздражения в редакциях, особенно мелких СМИ, как цитирование их материалов крупными изданиями без ссылки на источник.

Подобное происходит ежедневно. Большие настолько боятся, что маленькие станут влиятельнее, что готовы поступиться как интересами людей, так и профессиональной этикой. Если речь не идет об откровенном воровстве, то часто совершается звонок тому же самому источнику, который произносит те же самые слова, что дает возможность утверждать, упрямо и не без большой доли негодования, что «у нас самих была точно такая же идея». В НРК, например, считалось, что если дело освещается как минимум двумя СМИ, то вполне можно не давать ссылку ни на одно из них.

Хеннинг не знает, изменилась ли практика за те два года, что он был вне игры, но дело Тарика невозможно не цитировать. Он думает, что Хейди Хюс будет этим довольна. А может, и Ивер Гундерсен тоже.

Да нет, вряд ли. Гундерсен не будет.

Он размышляет о ППП. Палящие Плохие Парни. Ну и названьице для клуба. Некоторые испытывают потребность посылать предупреждения. «Бандидос». «Ангелы Ада». Но Хеннинг знает, что ему интересно, кто такие эти ППП. Он пишет полное название банды в поисковике Google и получает тысячи ответов, многие из которых незначительны и неточны. Рецензия на фильм «Плохие парни», статьи о шведском певце, выпустившем несколько лет назад хит под названием «Пылающий», о людях, которых называют плохими парнями, о банде из Фурусета, взявшей такое название. Все не то.

Однако Хеннинг находит статью в «Афтенпостен», вышедшую полгода назад, повествующую о бандитских разборках в том же Фурусете. В тексте, показанном на странице поисковика, нет ничего о ППП, и он переходит дальше по ссылке.

И сразу чувствует, как у него перехватывает дыхание. Статью написала Нора. Значит, она решила ступить на опасную территорию. Банды чаще всего ассоциируют с наркотиками, вымогательством и желанием прославиться в криминальной среде. По большей части в них вступают люди, находящиеся в поисках себя. По этой же причине становятся хулиганами. Чтобы быть частью некоей общности.

Статья Норы называется «Жестокие бандитские разборки в Фурусете». Он просматривает ее. Фотографий с места происшествия нет. Материал проиллюстрирован картинкой, на которой топор врезается в биту. Он думает, что Нора дежурила тем вечером в редакции, а «Афтенпостен» не стал разоряться и покупать свежую фотографию у фотоагентства «Сканпикс». А может, в «Сканпиксе» тоже произошли сокращения.

В любом случае Хеннинг видит, что Нора хорошо сделала свое дело. Она поговорила с руководителем операции, с одним из начальников спецподразделения полиции Осло по борьбе с бандитизмом, разыскала двух очевидцев, взяла интервью у известного бандита, порвавшего с этой средой, который знает, что стоит за подобными разборками, и написала минимум 50 строк о деле, которое в большинстве газет обычно удостаивается лишь крошечной заметки.

Большинству людей совершенно безразличны бандитские разборки. Они думают: «Что плохого в том, что вы перебьете друг друга? Тогда на наших улицах и дорогах станет меньше ненормальных». Не вполне понимая, для чего, Хеннинг решает позвонить Норе. Может быть, у нее есть свежая информация об этих пылающих идиотах, но, возможно, он хочет поговорить с ней совсем по другой причине.

Он хочет знать, где она находится.

Хеннинг знает, что это глупо и выходит за рамки разумного, но он ничего не может поделать. Он хочет знать, у Гундерсена ли она, веселый или грустный у нее голос, появятся ли в нем нотки тоски, когда она услышит его в трубке. Они не разговаривали по телефону с тех пор, как умер Юнас. Она позвонила спросить, может ли он забрать Юнаса из детского сада и оставить у себя до следующего дня, хотя это была та неделя, когда ребенок должен был жить у нее. Все дело в том, что она заболела. Он ответил: «Да, конечно, с большим удовольствием».

И он знает, что не пожар и не смерть Юнаса пожирают ее изнутри. Ей никогда не удастся простить себя за то, что в тот самый день она заболела и попросила подменить ее. Если бы ей не стало плохо, Юнас не оказался бы у него. И тогда Юнас был бы жив.

Он совершенно уверен, что каждый раз, когда Нора чувствует, что простудилась или у нее что-то заболело, она думает, что это полная ерунда. Это ничего. Я справлюсь, я могу пойти на работу. И каждый раз ее одолевают одни и те же мысли: почему я не сжала зубы и не забрала его? Была ли я на самом деле так уж больна?

От таких мыслей легко сойти с ума. Сам же он думает о тех трех немаленьких порциях коньяка, которые принял тем вечером после того, как Юнас заснул. Может быть, Хеннинг смог бы спасти его, если бы выпил две. А еще лучше — одну. А что, если бы он лег накануне пораньше, не пребывал в плохом настроении и не заснул перед телевизором до внезапного возгорания?

Если бы.

Глава 30

Он долго ждет ответа. Может быть, она видит на дисплее его номер. А может, Нора сменила номер телефона и не перенесла в него контакты. Быть может, она просто стерла его номер. А может, она занята. Например, живет полной жизнью.

Хеннинг удивляется, когда Нора наконец отвечает на звонок. Он ведь мог, да и должен был отсоединиться после десятого звонка, но не сделал этого. Деловым тоном она здоровается, назвав его по имени. Он отвечает:

— Привет, Нора.

Черт, как же мучительно произносить вслух ее имя.

— Как ты? — спрашивает она. — Я слышала, что произошло.

— Все в порядке.

— Ты, наверное, перепугался до смерти?

— Если честно, я сильно разозлился.

И это правда, если подумать. Он не пытается казаться этаким мачо, героем боевиков. Он на самом деле разозлился, в основном из-за того, что не хотел, чтобы все закончилось именно так, в середине крещендо, в центре недосказанности.

Оба они замолкают. Обычно у них хорошо получалось молчать вместе, но сейчас ему неприятно. Она не задает никаких вопросов для продолжения разговора. Он торопится исправить ситуацию, пока та не стала слишком болезненной. Хеннинг думает, что Норе не хочется проявлять слишком большую заинтересованность в его житье-бытье, если она находится в одном помещении с Гундерсеном.

— Слушай, я работаю над одним делом и наткнулся на материальчик, который ты где-то полгода назад написала о Пылающих Плохих Парнях. Помнишь?

Она молчит несколько секунд.

— Да. Они повздорили с другой бандой, если я не ошибаюсь. Геморейдерами, или как их там.

Кстати, о предупреждающих сигналах.

— Точно.

— Четверо или пятеро госпитализированных. Ножевые ранения и переломанные ноги.

— Снова в точку.

— А в какой связи ты пишешь о них?

Он размышляет, не рассказать ли ей все как есть, но вспоминает, что они работают в конкурирующих газетах, а доверительные беседы — это всего лишь глава в их общей завершенной книге памяти. Хорошо. Во всяком случае, почти завершенной.

— Я не буду писать о них. Думаю, что не буду.

— С ППП шутки плохи, Хеннинг.

— Я никогда не шучу.

— Я серьезно. Некоторые из этих парней — настоящие бандиты. Им плевать на всех и вся. Думаешь, они стоят за убийством Тарика Мархони?

Ох уж эта Нора. Она слишком хорошо его знает.

— Я не знаю. Слишком рано говорить об этом.

— Если будешь встречаться с этими ребятами, Хеннинг, будь осторожен. Ладно? Они не добрые мальчики.

— Все будет нормально, — отвечает он и думает о том, как странно снова болтать с Норой о делах и источниках. Если встречаются два журналиста, они не могут не говорить о работе. А когда люди живут вместе и делят все на двоих, то разговоров о работе становится в два раза больше. Пока не случится перебор.