Пророчество Романовых - Стив Берри

Так почему бы и нет?

Встав из-за столика, Лорд направился к выходу. Но внезапно его остановила отрезвляющая мысль. Он направлялся к женщине, чтобы та помогла ему выпутаться из затруднения.

Совсем как его отец.

ГЛАВА 19

Троице-Сергиева лавра

Сергиев Посад

17 часов 00 минут

Отъехав на пятьдесят миль к северо-востоку от Москвы, Хейес приближался к величайшей российской святыне. Ему была знакома история монастыря. Крепость неправильных очертаний впервые поднялась над окружающими чащами в четырнадцатом веке. Татары несколько раз осаждали монастырь и в конце концов через сто лет его разорили. В семнадцатом веке поляки безуспешно пытались взять крепость приступом. Петр I укрывался в лавре во время бунта, который случился в самом начале его царствования. А теперь это место паломничества миллионов православных, такое же священное для них, как для католиков Ватикан. Именно здесь в серебряном саркофаге покоились мощи святого Сергия Радонежского, и верующие приходили сюда из самых дальних уголков страны, только чтобы поцеловать его гробницу.

Хейес приехал в лавру, когда она уже закрывалась. Выйдя из машины, он быстро затянул потуже пояс пальто, надел черные кожаные перчатки. Солнце скрылось за горизонтом, приближалась осенняя ночь, голубые с золотом купола тускло сияли в угасающем свете. Пронизывающий ветер своим ревом напоминал далекую канонаду.

Вместе с Хейесом приехал Ленин. Остальные члены «тайной канцелярии» единогласно решили доверить первую встречу Ленину и Хейесу. Патриарх скорее поверит в опасность, если лично убедится, что генерал российской армии готов поставить на карту свою карьеру.

Тощий, словно мумия, Ленин разгладил серое шерстяное пальто и ловко обмотал шею каштановым шарфом. В дороге они с Хейесом не сказали друг другу и двух слов. Но оба прекрасно понимали, что им сейчас предстоит.

У главных ворот их ждал монах в черной рясе с окладистой бородой, мимо него текли ручейки паломников, покидающих лавру. Монах провел гостей за толстые каменные стены прямо к Успенскому собору. Церковь была освещена свечами, которые отбрасывали дрожащие тени на позолоченный иконостас, возвышающийся за алтарем. Прислужники суетились, наводя порядок.

Хейес и Ленин прошли следом за монахом в подземелье. Их предупредили, что встреча состоится в крипте Успенского собора, где покоятся останки двух последних патриархов Русской православной церкви. Низкие своды, стены и пол были отделаны светло-серым мрамором. Чугунная люстра бросала тусклые отсветы на сводчатый потолок. Надгробия украшали позолоченные кресты, чугунные подсвечники и иконы.

Старику, преклонившему колени у самого дальнего надгробия, было не меньше семидесяти. На голове остались редкие клочки седых волос. Раскрасневшееся лицо скрывалось за бородой и усами, густыми, словно овечья шерсть. На ухе был закреплен слуховой аппарат; руки, сложенные в молитве, усеяны старческими пятнами. Хейес внимательно изучил фотографии этого человека, но впервые ему представилась возможность лично встретиться с его святейшеством патриархом Адрианом, главой тысячелетней Русской православной церкви.

Монах, сопровождавший гостей, удалился; его шаги затихли в глубине собора.

Где-то наверху закрылась дверь.

Перекрестившись, патриарх поднялся на ноги.

— Господа, я рад, что вы пришли.

Голос у него был низкий, с хрипотцой.

Ленин назвал себя и представил Хейеса.

— О вас я наслышан, генерал Останович. Мои помощники говорят, что мне следует выслушать ваши предложения и внимательно их обдумать.

— Благодарим, что согласились уделить нам внимание, — сказал Ленин.

— Я решил, что самым безопасным местом для беседы будет эта крипта. Здесь никто не нарушит наше уединение. Матушка-земля надежно укрыла нас от любопытных ушей. И возможно, души великих людей, похороненных здесь, моих предшественников, вдохновят меня на правильный путь.

Однако это объяснение не обмануло Хейеса. Патриарх ни в коем случае не мог допустить, чтобы предложение, которое они сейчас собирались обсудить, стало достоянием гласности. Одно дело — получить косвенную выгоду, и совершенно другое — принять открытое участие в предательском сговоре, особенно для человека, который должен находиться над политикой.

— Господа, я вот тут думаю, а стоит ли мне вообще рассматривать ваше предложение? Сейчас наша церковь переживает беспрецедентный подъем. С падением советского режима все ограничения сняли, гонения прекратились. Мы крестим верующих десятками тысяч, каждый день открываются новые храмы. Вскоре мы вернемся к тому, что было до прихода коммунистов к власти.

— Но вы могли бы рассчитывать на гораздо большее, — заметил Ленин.

Глаза старика ярко вспыхнули, словно угольки в умирающем костре.

— И именно эта перспектива меня интересует. Будьте добры, объяснитесь.

— Союз с нами обеспечит вам положение при новом царе.

— Но у любого царя не будет выбора, кроме как сотрудничать с церковью. Этого ждет от него народ.

— Ваше святейшество, мы живем в новую эпоху. Умело проведенная рекламная кампания может причинить больше вреда, чем любые репрессии. Сами подумайте: народ голодает, а церковь продолжает возводить позолоченные монументы. Вы щеголяете в парчовых нарядах, но жалуетесь, что верующие недостаточно щедро жертвуют на нужды приходов. Несколько хорошо срежиссированных скандалов могут полностью разрушить всю поддержку, которой вы сейчас пользуетесь. В наше объединение входят люди, контролирующие крупнейшие средства массовой информации — газеты, радио и телевидение, а с этой могучей силой можно добиться многого.

— Генерал, я потрясен, что человек вашего положения способен произносить подобные угрозы.

Слова прозвучали твердо и спокойно.

Однако Ленина, похоже, этот выговор нисколько не смутил.

— Ваше святейшество, времена нынче непростые. На карту поставлено очень многое. Российским офицерам не хватает денег, чтобы прокормить себя, не говоря про семьи. Инвалиды и ветераны получают вместо пенсии жалкие гроши. В прошлом году больше пятисот кадровых офицеров покончили с собой. Армия, перед которой еще совсем недавно дрожал весь мир, по сути дела развалена, превратилась в ничто. Наше правительство разрушило военно-промышленный комплекс. Лично я сомневаюсь, ваше святейшество, что в настоящее время хотя бы одна баллистическая ракета сможет покинуть свою шахту. Держава беззащитна. Наше единственное спасение в том, что пока никто этого не знает.

Патриарх задумался над этой пылкой тирадой.

— Чем церковь может помочь грядущим переменам?

— Царю потребуется полная поддержка церкви, — сказал Ленин.

— На это он может рассчитывать в любом случае.

— Под «полной поддержкой» я подразумеваю все, что может потребоваться для обеспечения контроля над общественным мнением. Средства массовой информации должны оставаться свободными, по крайней мере формально, народу будет позволено высказывать недовольство — в разумных пределах. Суть возвращения монархии — в полном разрыве с репрессивным прошлым. И церкви предстоит оказать неоценимое содействие в установлении стабильного, прочного правящего режима.

— На самом деле вы хотите сказать, что кое-кто из тех, кто сейчас объединился с вами, не хочет настраивать церковь против себя. Генерал, не думайте, что я пребываю в полном неведении. Мне известно, что в вашу группу входят представители мафии. Не говоря про пиявок из правительства, которые ничем не лучше. Вы, генерал, — это одно. Они — совершенно другое.

Хейес понимал, что старик прав. Правительство было куплено с потрохами — или мафией, или «новыми русскими». Взятки стали неотъемлемой составляющей любого бизнеса. Поэтому Хейес спросил:

— Вы бы предпочли коммунистов?

— Что может понимать в этом американец?

— На протяжении трех десятилетий моя работа заключалась в том, чтобы понять вашу страну. Я представляю множество американских и западноевропейских инвесторов. Компании, которые поставили на карту миллиарды. И эти компании могут оказать весомую помощь вашим приходам.

На бородатом старческом лице появилась хитрая усмешка.

— Американцы уверены в том, что за деньги можно купить все.

— А разве это не так?

Шагнув к гробнице, Адриан скрестил руки на груди и повернулся спиной к гостям.

— Четвертый Рим.

— Прошу прощения? — переспросил Ленин.

— Четвертый Рим. Вот что вы предлагаете. Во времена Ивана Великого Рим, где сидели первые папы, уже пал. Затем пал Константинополь, где сидели православные патриархи. И тогда Иван провозгласил Москву третьим Римом. Единственным местом, где церковь и государство слились в единое политическое образование — под его началом, разумеется. И он предсказал, что четвертому Риму не бывать.