Кавказ в воде - Андрей Ефремов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Над телом, видно, поработали и мелкие грызуны, следов крупных хищников не было — вероятно их отпугивал запах рассыпанных рядом автоматных гильз. С противным жужжанием роились мухи, приторно-сладковато пахло смертью. Из-за реки, с той стороны, куда ушли милиционеры, судя по звуку километрах в двух от берега, с гор, донеслись звуки скоротечного боя: автоматные очереди, и раза два-три ухнули гранаты — значит, можно надеяться, здесь пока всё будет спокойно.
Капитан с замкомвзвода закончили прикрывать неизвестного ветками, прибежал Коломейко:
— Товарищ капитан, нашли! — солдат подал командиру найденный документ, — там ещё шприцы валяются!
Командир принял офицерскую книжку:
— Кирилл Алексеевич Денисов… Красноярск… звание — капитан… — положил документ в карман, отцепил фляжку и, выливая воду на землю, произнёс, — мы вернёмся за тобой, Кирилл…
* * *Вечером, после ужина, Филиппов, сидя на своей кровати, в который уже раз внимательно перечитывал строчки письма матери:
«Здравствуй, Юрочка! Ты, наверное, забыл, что у твоего братишки сегодня день рождения, а у меня позавчера было? Вчера купила игрушки, вручила Егорке досрочно, это вроде как сама себя поздравила. Доволе-ен! После работы накупила фруктов, соки, торт, посидели втроём: я, Егорка и Катя. Поздравили меня и Егорку. Катя сейчас в третий класс переходит, учится хорошо. Говорит что Егорку в армию «работать» не отпустит, смешная такая. В мыслях ты был с нами в этот день, говорили о тебе, вспоминали. Дурачилась, их развлекала. Настряпала много вкусненького, а то совсем дошли у меня: сильно похудели. Очень скучают по тебе. Егорка каждый день говорит себе: «Сколо блательник плиедет!».
Я как всегда пишу на работе, дома только сплю. Дачу совсем забросили, тебя же нету. Дома всё в порядке, чистота. Собачка наша растёт. Катя аж целует его: любит сильно. Приедешь, прививку надо будет собаке поставить.
А Егорка артист, когда бежит на кухню, он же всегда без трусиков, двадцать первый пальчик трясётся, а собачка за ним бегает и всё норовит куснуть. Егорка шмыг на табуретку, пальчиком грозит и кричит: низзя, низзя, фу! А щенок — гав-гав! Почему-то на Егорку только и лает, а так он молчун.
Недавно сидим на кухне с Катей, разговариваем, Егорка телевизор смотрит. Вдруг грозно поворачивается к Катюшке и кричит: заткнись! Катюшка: ой-ой-ой, не даёт телевизор смотреть! А Егорка: заткнись, казал! Во даёт, да? Так вот они и живут дружно, ладно.
Ну, пока, сынок. Очень скучаем по тебе! Сил нету, истосковались, дни считаем. Почему не пишешь? Как там у вас в Уссурийске? Говорят у вас прохладно, дожди идут. Ты одевайся потеплей, береги себя. Твоя мама».
Надо бы ответ написать. А то, в самом-то деле, давненько не писал.
«Здравствуй, моя дорогая мама! Извини что вовремя не поздравил тебя с Днём Рождения. Мама я тебя поздравляю с Днём Рождения Егорку и тебя! Самое главное желаю тебе крепкого здоровья щастья радости в личной жизни. Мама я тебя Люблю очень сильно! Хочу поцеловать тебя и твои добрые руки и каждый твой пальчик! Мама у меня всё отлично не беспокойся за меня. Мама мне писать даже нечего. Несмотря что я непишу вы сами мне пишите времени даже нету писать. Недавно пришли с полевого выхода. Мама я соскучился по твоим пирожкам, по систрёнке с братишкой. Выросли изменилися приеду не узнаю. Соскучился по Городу говорят изменился очень Город. А в Уссурийске всё нормально, ты не беспокойся. Командиры меня уважают, уже старшего сержанта присвоили и молодых солдат уму-разуму учу», — больше, уже минут двадцать, ничего толкового на ум не шло. Как много хочется сказать, но подходящих слов нет
Ладно, — Филиппов порылся в вещмешке, выудил блокнот с солдатским фольклором, раскрыл на нужной странице, продолжил выводить непослушными пальцами неказистые, но душевные, идущие от самого сердца неизвестного армейского дарования, строки:
«Дорогая милая МамаЯ пишу эти строки тебеС Днём Рождения милая мамаОт души поздравляю тебя.Я желаю тебе в этот праздникИ во всей долгой жизни твоейБудь здоровой, счастливой, красивойНикогда никогда не болейЗа меня будь спокойна ты тожеСо мною всё хорошо,Отслужу эти полгода
(над этой строчкой Филиппов крепко задумался: что-то долго — полгода то, — но решил — и так сойдёт),
И приеду скоро домой.Не грусти моя мама не надоНо прости есть солдатский закон.И прости если где-то, когда-тоЯ тебе как-нибудь нагрубилУ меня теперь сердце солдатаНо я ласку твою не забыл».
У солдата в жизни есть четыре основных радости — поспать, поесть, дембельский альбом и блокнот. Блокнот оформляется обстоятельно, красиво: на титульном листе сам хозяин или кто-то из «молодых» художников обязательно красочно нарисует войсковую эмблему и желательно с орлом. При желании рядом можно расположить обнажённую красотку. Девицы обычно присутствуют на большинстве страниц: некоторые из них бывают вооружены мечами или автоматами и в самых разнообразных позах; также присутствуют живописные пейзажи, изображения техники, вооружения, (на некоторых видах техники опять же присутствуют красотки). Снова эмблемы (бывают с красотками на огромных орлах и даже в строгих камуфляжных трусиках), стихи, как местных ротных авторов, так и неизвестных, тексты военных патриотических песен, лозунги и афоризмы. И, конечно же, адреса: домашние, подружек личных и по переписке — если есть, друзей, сослуживцев, и многое другое.
Перелистав и аккуратно уложив блокнот обратно, в вещмешок, Филиппов дописал: «Мама я сильно скучаю по всем вам. Вышли газеты», — поставил точку, стал думать дальше. Кто-то присел напротив — на соседнюю койку.
— Филиппов! — сержант попытался вскочить, это подошёл его взводный — Соловьёв — ох, и вредный мужик! — сиди, сиди, Филиппов. Письмо пишешь, — приятно улыбнулся, сквозь бороду блеснул золотой зуб, — шишку чешешь?
— Пишу, товарищ старший лейтенант.
— О чём пишешь, — проявил взводный простое человеческое участие, — про погоду?
— Да, муть всякую.
Зам был армянином по национальности, но почему-то, по слухам, при регистрации брака взял фамилию жены, наверное, комплексовал — другого объяснения этому явлению у солдатской братвы не было. Солдаты за глаза дали ему погремушку — Соловей. Соловей был ярым уставником, очень мстительным и любителем похвастаться. Сегодня лейтенант был слегка поддатым, и оттого несколько подобревшим. Ротного в палатке не было, а Соловью с кем-то лясы поточить надо: скучно.
— Правду говорят, что вы труп на ручье нашли? А то я командира то, ещё не видел.
— Так точно, товарищ старший лейтенант.
— И эту воду пили?
— Пили, — Филиппов непроизвольно скривился, но нашёл в себе силы подавить рвотный рефлекс. Изобразив лицо мученика, в надежде хоть на какое-то время откосить от службы, спросил, — что теперь будет? Может в госпиталь обратиться к врачам, анализы, то-сё?
— Да ни хрена вам не будет, человек — что крыса — всё переработает, не волнуйся. — Старлея понесло, по всему видно — мрачные мысли овладели им уже довольно давно, и засели в глубинах сознания крепко, — даже гены у человека и крысы на девяносто процентов схожи, а скелет — так вообще — один к одному: столько же косточек, разве что череп да ступни разные. Сам знаешь, крыса — она живучая. Так что ни хрена вам не будет.
— Поживём, увидим, — с надеждой в голосе произнес сержант.
— И вообще, мы же всё-таки спецназ, в условиях выживаемости должны с крыс пример брать и их же употреблять в пищу. Вот скажи мне, Филиппов, ты — разведчик?
— Разведчик, товарищ старший лейтенант.
— Да какой же ты разведчик?.. — Соловей привалился к спинке кровати, — вот я, например, к чехам пойду, так они меня за своего примут, я с ними и поговорить могу, выяснить что-нибудь ценное.
— Так точно, товарищ старший лейтенант, вы и к нам в Якутию пойдёте — там тоже из-за бороды боевиком сочтут, только ничего не выясните. А меня и тута за ногайца принимают! — парень не хотел обижать офицера, просто не подумав, ляпнул первое, что на ум пришло.
Но взводный не на шутку разобиделся, встал, вскочил и Филиппов.
— Силён ты байки травить… боевиком сочтут…
— Извините, товарищ старший лейтенант!
— Ты у меня, Филиппов, 31-го декабря на дембель уйдёшь!
Дембельнулся Филиппов одним из первых, буквально через три месяца — в начале октября.
Байка
«Раз споткнулся — споткнешься семь раз».
Чеченская пословица.Полевая мышь[24], обнаружив в мусорной яме кусочек чёрствого хлеба, бежала домой, в свою норку, где её с нетерпением ждали маленькие, недавно произведённые на свет, мышата. Не забывая время от времени посматривать на хмурое недоброжелательное небо, откуда в любой момент могла спикировать смерть в виде орла или какой-нибудь другой большой птицы, как капелька ртути катилась она по известной только ей дорожке. Причём не забывала по пути придерживаться скоплений больших камней: под ними и между ними в случае внезапной опасности можно найти надёжное прибежище.