Дурак космического масштаба - Кристиан Бэд

Впереди — никого, справа — новобранцы… Неужели? Нет, белогубый на месте, вон он лежит, я же видел, как он позеленел и… Кто же? Раз, два…семь.

— Ты цел?! — кто-то схватил меня сзади за плечи.

Голос я в первую секунду не узнал. Потом мир вдруг остановился. Я обернулся… На меня смотрел ошарашенный Мерис.

— Я-то цел, — сказал я, и тут же вкус чужой крови ожог рот. Я, наконец, понял, кого не досчитался — белобрысого. Он, скорее всего, тоже услышал шуршание, я качнулся назад, а он — на меня. Он понял, что стреляли в меня, не обниматься же он ко мне кинулся.

— Кто-то из твоих?

Я кивнул. Не знаю, вышел ли кивок — и лицо, и шею покрывал толстый слой липкой каши — моего бывшего бойца. Волновой удар вступает в резонанс с колебаниями клеток и превращает человека в коктейль. Взбивает изнутри наружу. Хоронить нечего… Жуткая дрянь — маленькая пластмассовая капсула. Ничем не тестируется. Один изъян — при подлёте можно услышать, как она шуршит. Надеялись, что на празднике будет шумно. На платформе включили моторы, вот они и…

— Цел, — повторил Мерис.

Его руки уже покрылись кровью, и я заметил, что руки эти дрожат.

— Без бионаведения, значит, штучка была, — констатировал я. — Система засекла место, где стоял наводчик?

— Толку то. В толпе стоял… "Твои" взяли картинки со всех спутников, я допуск дал. Почему же — тебя?

— Почему именно меня? Может, как раз ветерана твоего… — мне мучительно захотелось умыться, наконец, и вымыть руки.

Кроме того я увидел, что к нам пробираются через толпу медики, видимо в воздух подняться им не разрешили. Только медиков мне сейчас и не хватало. Хорошо, что рядом Мерис, да ещё и в подходящем состоянии, чтобы послать и порвать кого угодно. Шоу продолжалось. Полиция отгородила нас своими телами от гражданских, и всё пошло своим чередом. Но, я не улавливал уже ни музыки, ни шума толпы. Уши искали совсем иных звуков, глаза отмечали, как с нашего края кружат над толпой машины: полисы, наземный спецон, личная охрана Мериса…

— Слушай, мне переодеться надо, не буду же я в таком виде еще четыре часа, — сказал я совсем не то, что хотел сказать.

Мерис задумался. Тут вынырнули, наконец, два медика с носилками. И третий — с жуткого размера гравичемоданом. Переносная реанимация, наверное. И остолбенели. Выглядел я, наверное…

— Вот и кстати, — сказал Мерис. — Может, воды у них и нет, но спирт есть точно. — Он пристально посмотрел на медика с чемоданом. — Чего стоите? Умыться человеку нужно!

Он содрал с носилок какое-то гигиеническое покрытие. Я оглянулся. Мои бойцы росли впереди меня такой плотной стеной, что переодеваться можно было спокойно, найти бы во что. Пока Мерис искал мне одежду, я извел все запасы медицинских антисептиков. Потом ребята принесли, наконец, откуда-то канистру с водой. Если бы ты знал, насколько вода пахнет лучше медицинского спирта. Но когда я глотнул, меня едва не вырвало. Пришлось запивать кровь тем же спиртом. Не знаю, на кого я походил снаружи, да и воняло от меня теперь совсем уже жутко, но изнутри все рецепторы сгорели до мертвенного спокойствия. И я не знал, когда наступит откат. По крайней мере, до конца этого проклятого праздника меня должно было хватить. А там — будь что будет. Мальчишку жалко. Вот так, наверное, Боги и принимают долги — я пощадил одного брата, другой погиб вместо меня. У них, у Богов, свои счеты, своя мораль. Нам никогда не понять, почему за одно и то же они возносят или убивают. Чем белобрысый оказался хуже меня? Я сгубил столько народу, что по любым расчетам сдохнуть полагалось мне!

Не помню, как я достоял этот праздник. Ничего больше не помню. Помню каюту свою и, наконец, душ. И вкус чужой крови во рту.

История десятая. «Сияние эйи»

Когда я вышел из душа, компьютер с моего стола уже сдвинули, Келли расставлял бутылки, а Влана резала дейк (копченое мясо с таким количеством пряностей, что запивать его можно вечно). Девочка старалась вести себя так же, как парни, хотя я заметил, какое бледное у неё лицо. Ну, ничего, напьюсь я сам или нет, а её-то уж точно напою.

…И, в общем-то, напоил. Келли любил всякие настойки на ягодах и травах, мы с Вланой перепробовали их достаточно. В конце концов, она расплакалась, сказала, что это она во всём виновата: если бы она не настояла, я бы не взял этого белобрысого, и его бы не убили, а если не настояла бы — то убили бы меня. Пришлось срочно отослать всех спать, кроме Келли, а его командировать за более крепкими напитками.

В результате я был трезв как идиот, а Влана заснула за столом, положив голову на мокрую от слез салфетку. Я заварил йилан. Раз всё равно не пьянею — зачем травиться. Келли пытался мне втолковать, что Влану нужно отнести в её каюту, но я сказал ему, что спать всё равно не хочу, и мы решили положить её на мою кровать. Но, когда Келли начал вставать, мы оба догадались, что это для него сегодня лишнее. Пришлось мне сначала нести на кровать Влану, потом почти что на себе тащить Келли. Потом я вернулся. Сел. Мне было глухо, больно, и я был трезв. Сидел, пил йилан и вспоминал, что удалось выяснить Келли. А выяснил он немного. Мы имели видео толпы с разных ракурсов. А еще у меня по городу где-то гулял сейчас Джоб. Когда все бросились ко мне, он нырнул в толпу, и сигналов от него никаких пока что не поступило. Да оно и рано. Если есть какие-то слухи, то, обычно, день-два по городу походить за ними надо. Вот и всё. Я даже не знал: в меня стреляли или не в меня…

Встал. Тело требовало действий, но что я мог сейчас сделать? Часть команды я и так уже напоил… Влана зашевелилась на моей кровати, перевернулась на спину и раскинула руки. Проснулась что ли? Вот еще незадача. Я подошел. Нет, спит. С лица ушло обиженное выражение, спала краснота возле глаз…

Я стоял и любовался ею, как вдруг над телом Вланы разлилось золотистое сияние и начало подниматься вверх. Я оторопел. Или я таки был пьян, или… Что это?

Сияние состояло из крупных золотистых искорок, словно бы звездная пыль повисла в воздухе. Пыль клубилась и возносилась вверх, просачиваясь сквозь потолок… А потом с середины груди пошло более ровное сияние, мерное и угасающее постепенно.

Я наклонился, что бы успеть потрогать искорки рукой: мерещится или нет? Но тут Влана открыла глаза, обняла меня за шею… я почувствовал её горячее дыхание и…

Сам не понял, как наши губы встретились. Её губы имели более обширную практику. Я пытался не отвечать несколько секунд, но быстро сдался. Я не смел даже думать о том, что между нами может что-то произойти, и потому оказался совершен не готов. Если бы Влана не взяла инициативу в свои руки, я бы не знал, что делать. Но она знала. Было тесно, но это нас не очень смущало. Я пытался что-то сказать про средства предохранения, но мне зажали рот рукой, а второй рукой… Наверное, я всё-таки очень много сегодня выпил. Потому что потом я уснул.

Мы уснули. На одной кровати. На которой я один, обычно, помещаюсь с трудом. Не знаю, как мы там спали вместе.

Впрочем, под утро я выяснил, как мы спали. Влана просто лежала на мне.

Я проснулся от стука дежурного и едва сумел выбраться из-под неё так, чтобы не разбудить. Оказалось, я практически одет, только застегнуться. Накрыл Влану одеялом, глотнул какой-то вонючей настойки, чтобы перебить исходивший от меня сладкий женский запах. Приглушил свет. Открыл дверь.

— Обезьяна вернулся, — тихо сказал дежурный, явно зная, кто у меня внутри. — Просил срочно.

Я прихватил бутылку с этой самой настойкой и вышел. Джоб казался на удивление трезвым, а ведь ему тоже пришлось пить всю ночь. Хотя он-то вполне мог бы использовать что-то медикаментозное, чтобы не пьянеть.

— Стреляли — в вас, — сказал он в лоб. — Народ поговаривает, что вы — это вы. Значит, информация была запущена, и покушение готовили именно на вас.

— Весело, — сказал я, протягивая ему бутылку. — Иди, отдыхай.

— Поймал бы заразу — убил, — сказал Джоб.

Он оглядел меня, и я понял, что он, как и я, очень сильно не допил сегодня, и спать ему совсем не хочется. Если бы не Влана в моей каюте, я бы составил ему компанию, но я пошел на мостик. Еще раз просмотрел фотографии. Потом включил внешний обзор. Над горизонтом поднималось голубовато-белое солнце Аннхелла. Его называют здесь Саа. Холодное, старое солнце, которому устроили искусственный "коллапс ядра". Интересно, кровь родившихся здесь такая же холодная? Нам с Вланой это солнышко не помешало. Я не знал, что теперь делать. Произошедшее могло не значить вообще ничего. Влана могла принять меня в таком состоянии за кого угодно. Могла вообще ничего не запомнить. Не стоило бы и мне брать это в голову, если бы ума хватило презерватив держать где-то рядом. Но — ума не хватило. Вот ведь эпитэ а мате. И тут я вспомнил про сияние. Не померещилось же мне?

Спросить у неё напрямую? У медика спросить, он же осматривал её? Или я был так пьян? Хотел связаться с Мерисом, но глянул на часы и решил не будить. Хотя ему тоже следовало узнать, что раскопал Джоб. Про то, что я — это точно я, знало достаточно мало людей. Значит, информатор — в его ближайшем окружении. Или в моём. В его — опаснее. Мерис примерно через час связался со мной сам. Он получил те же сведения, что и я, и был так же ими недоволен. Попросил, чтобы я никого не отпускал в город. Что ж, облавы и дезинформация — это по его части.