Физик: Артефакт - Максим Львов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты куда меня привёл, смертный?! — у многоножки оказался на диво тонкий, пищащий голосок.
— Доплачу, — сквозь чадящий щит голос Вела было сложно узнать.
— Договор! — тонко пропищала тварь, и свернулась клубком, превратившись в большой костяной, покрытый острыми шипами шар.
БАМ!
Нарастающее напряжение достигло своего апогея, и с оглушающим лязгом лопнувшей струны на площадь Старых Дубков обрушился ревущий от бушующей внутри энергии столп света, взметая вверх огромные комья земли и камни вперемешку с оторванными, рассыпающимися пеплом телами и конечностями. Мгновением позже раздался взрыв.
В Павла прилетело чем-то тяжёлым и опрокинуло на землю, изрядно напугав и сбив с него “Солнечный кокон”. Что было непривычно, так это то что удара и боли он не почувствовал. Только лишь ощутимый толчок. Да и то, он вполне себе мог бы устоять, если бы всё не случилось столь неожиданно. А вот оглушило и дезориентировало Иваныча изрядно. Оказавшийся рядом Мишико резким рывком поднял начинающего мага над землей, бегло осмотрел вяло шевелящегося в воздухе ученика, и оторвал от груди Павла впившегося в свитер своими немалыми когтями малыша Вали. После чего паладин, отбросив жабу в сторону, с искажённым от гнева лицом начал что-то кричать Иванычу, но тот его совершенно не слышал.
Хрясь!
У Павла померкло в глазах от прилетевшей от блондина оплеухи. Зато включился звук, ворвавшись в мозг сумасшедшей какофонией. Где-то что то гремело, кругом стонали и орали от боли люди.
— Щит! Щит накинь, придурок! — орал паладин, тряся Иванычем как тряпкой в воздухе, — Я тебя на тренировках сгною, ученичёк! Щит, дерьмоед! С таким потенциалом на тебе пахать нужно, а не ерундой заниматься! Щит!
Увидев понимание в глазах Павла, паладин бросил его на землю, и крутнув в воздухе огромным двуручником, широкими шагами помчался в сторону площади. Иваныч не долго думая, накинул щит. На всякий случай. За собственную жизнь он сейчас переживал не сильно, а вот разгневанный паладин его испугал до коликов. Внезапно мимо него прокатился кровавый костяной шар. Часть шипов отсутствовала, а на поверхности шара всюду были черные опалины. С одной стороны шара вырвало взрывом приличный кусок панциря из рёбер, что оставил после себя сочащуюся кровью и желтой жижей дыру. Знакомый тихий хлопок означал то, что Вел тоже ушёл туда, откуда доносятся стоны и крики, и кажется, где то там только что лязгнула сталь.
— Р-У-А! — раздался неподалёку грозный рык малыша Вали.
Павел повернул голову, и посмотрел в наливающиеся кровью жабьи глаза. Этот взгляд не сулил противнику ничего хорошего. Болотистый рыгун отвернулся, и зарычав, снова ринулся в сторону служителей церкви.
— Да какого чёрта?! — воскликнул оставшийся в одиночестве Иваныч, после чего подхватил лежащий рядом увесистый камень, и подняв его над головой, устремился в облако пыли, стоящее над теперь уже бывшей площадью Старых Дубков. Но щит он усердно продолжал держать. На всякий случай.
Ворвавшись на площадь, Мишико быстро оценил ситуацию. Его собрат в почерневшем от копоти доспехе, стоя на коленях и закрыв ладонями окровавленные уши, оглушенно тряс головой. В нескольких местах также наблюдалась вялая возня. Немногочисленные выжившие, подобно ожившим мертвецам, спешно пытались подняться, скидывая с себя комья земли и горы пепла. Тихо стонал тлеющий обрубок куда-то ползущего мага, что пытался накрыть своих испепеленных братьев защитным куполом.
Из ближайшего целого двора, на ходу поправляя рясу, с диким криком выбежал субтильный монах, но увидев творящееся на площади, моментально замолк, и круто развернувшись молча припустил в противоположном от места бойни направлении.
— Здравствуй, брат! — держа огромный меч горизонтально, на уровне глаз, громко произнёс блондин.
— А? — нужно отдать должное, человек в доспехе моментально выхватил оружие и принял защитную стойку, хотя его и слегка ещё пошатывало.
— Почему ты предал то, во что верил, брат? — столь же громко спросил Мишико.
— Умри! — хрипло выдохнул побагровевший от ярости паладин в некогда белом доспехе, выкладываясь в коротком, но сильном боковом ударе.
Звякнула сталь, и принявший на свой меч удар противника Мишико, зарычав, закружился в танце смерти вовлекая в него своего собрата. Со стороны их движения казались лёгкими и грациозными. Стелющиеся шаги, переходили в красивые перекаты, что спасали от вспарывающей воздух заточенной стали. Противники то резко сближались, взрываясь градом ударов, то столь же резко разрывали дистанцию, застывая в защитных стойках, чтобы выбрать несколько мгновений отдыха, и вновь ринуться в молниеносную атаку. Звон стали слился в единую песню. Каждое соприкосновение их огромных мечей вызывало яркую вспышку, и высекало целую копну белых искр.
— Ты пошёл против воли Создателя, предатель! — тяжело дыша произнёс человек в доспехе, когда их мечи со скрежетом скрестились.
— Создатель бы этого точно не одобрил, — покачал головой Мишико, нанося неожиданный удар ногой в живот противника.
Ворвавшись на площадь Иваныч поначалу даже растерялся. Вместо ожидаемой встречи толпы врагов он увидел лишь истребление недобитков. Вот мимо с тихим шелестом прокатился кровавый мясной ёж, что собрал на свои костяные шипы с пяток трупов и пару ещё громко стонущих монахов. Вот в десятке метров дико хохочет Вел, отрезая почерневшую раздутую голову ещё живому церковнику. Вот грозно шипящая жаба принимая на себя белые вспышки, что стекали по её шкуре белесыми каплями, плюнула в лицо матерящегося монаха жёлтой слизью, и бросилась в атаку, вспарывая острыми когтями ему живот и вываливая его ещё тёплые кишки в покрытую пеплом землю. Вокруг стоял тяжёлый запах жжёного мяса и свежей крови. Ещё раз осмотрев площадь беглым взглядом, Иваныч уже привычным движением опустил камень на голову булькающему монаху, что лёжа на земле, дымил короткими огрызками своих ног.
Затихшие было звонкие звуки двух бьющихся друг об друга массивных железок возобновились, и Павел, закончив с приготовлением мозгового смузи и повернувшись на звук, невольно залюбовался поединком двух паладинов.
— Это невозможно, — тихо прошептал Иваныч, наблюдая за тем с какой скоростью, кажущейся лёгкостью и изяществом орудуют тяжеленными железяками два паладина.
Мишико как то на привале давал Иванычу в руки свой двуручник. И просто даже недолго подержать на вытянутых руках этот лом было очень трудно. То что сейчас делали паладины, было за гранью понимания бывшего физика.
Вдруг, Павел почувствовал лёгкий толчок в спину и усилившееся
