След крови. Шесть историй о Бошелене и Корбале Броше - Стивен Эриксон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— С какой стати, собственно, орать должен был обязательно Брив? — раздраженно осведомился Хек.
Густ и Пташка переглянулись, затем женщина пожала плечами:
— Ни с какой, милый.
— Если только, — заметил Густ, — все трое не пошли за одним и тем же бочонком.
— Вопрос совсем даже не в этом! — возразила Пташка. — Зачем вдруг помощнику плотника вообще понадобился какой бы то ни было бочонок? Вот в чем вопрос! Помощнику кока — да, понятно. Даже плетельщику, если он искал…
— Она, — поправил Густ.
— Брив, что плетет веревки, — «она»?
— Угу.
— Что ж, я имела в виду, что в бочках бывает воск, верно? И смола тоже, так что тут все логично. Брив-плетельщица спустилась сюда, чтобы…
— Слушайте, вы двое! — рявкнул Хек Урс. — Не важно, кто именно…
И тут из люка над ними послышались крики.
— Брива нашли! — фыркнул Густ.
— И кого же из троих? — спросила Пташка.
— Не важно! — заорал Хек и набрал в грудь побольше вонючего воздуха, пытаясь успокоиться. — Суть в том, что никто не пропал. Так кто же тогда там кричал?
Густ закатил глаза:
— Как раз это мы и пытаемся выяснить, Хек. Так что хватит впустую тратить время, лучше займемся делом!
Хек Урс шагнул вперед, еще дальше выставив перед собой фонарь.
— К тому же, — уже тише продолжил Густ, — я слышал, будто Брив-плетельщица — на самом деле вовсе даже не Брив, а Горбо, который любит одеваться как девушка.
Хек снова повернулся и яростно уставился на Густа, который лишь пожал плечами:
— Ничего удивительного, такой на любом корабле найдется…
— И где ты это слышал? — спросил Хек.
— Ну… вообще-то, это просто мое предположение. Но будь я проклят, выглядит весьма убедительно.
— Знаешь, чего бы мне хотелось? — сказал Хек. — Чтобы тебе не отрезали ухо…
— Мне бы тоже…
— …а вместо него отрезали язык, Густ Хабб.
— Весьма нелюбезно с твоей стороны, Хек. Я, знаешь ли, ни за что бы не пожелал, чтобы тебе что-нибудь отрезали. И между прочим, мне до сих пор больно. Страшно жжет, особенно сейчас, когда я весь потею. Жжет, Хек, — как тебе такое? И еще этот свист. Все свистит и свистит…
— Я пошел в гальюн, — сказал Хек.
— Что, прямо сейчас? Ты что, не мог…
— Он тут рядом, придурок! Схожу проверю.
— Как хочешь, — пожал плечами Густ. — Только не забудь потом помыть руки.
— Это кричал не жорлиг, — заверил Эмансипор Риз, облизывая внезапно пересохшие губы.
Бошелен, продолжая поправлять рукава кольчуги, поднял бровь:
— По-моему, Риз, это был крик умирающего.
— Только не говорите мне, что Корбал Брош…
— Определенно, нет. Мы слишком далеко от суши, чтобы господин Брош стал искать жертв среди команды. Естественно, это было бы крайне неразумно, ибо кто же тогда станет управлять кораблем? — Бошелен надел черные кольчужные перчатки и протянул обе руки Эмансипору, чтобы тот завязал на запястьях кожаные ремешки. — До чего же жалобный вопль, — пробормотал некромант. — Само собой, я все это предвидел.
— Это все из-за тех гвоздей, хозяин?
Бошелен резко кивнул:
— Никогда не следует высвобождать духи мертвых, вырывая их из мест упокоения.
— Меня утешает мысль, что места упокоения вообще существуют, хозяин.
— Прошу меня простить, Риз. Подобных мест не существует, даже для мертвых. Я использовал не слишком удачное клише. Скорее уж их можно назвать местами вечного заточения.
— Ох…
— Естественно, духи наслаждаются нежданной свободой, воображая, будто перед ними открылись невероятные возможности, но, увы, по большей части это лишь иллюзии. — Он подошел к мечу и вложил темный клинок в ножны. — Вот почему некоторые смертные столь… полезны. Корбал Брош прекрасно понимает этих необузданных духов.
— Тогда почему вы готовитесь к схватке, хозяин?
Бошелен помедлил, пристально глядя на Эмансипора, и повернулся к двери:
— У нас гости.
Слуга вздрогнул.
— Только без паники, Риз. Подойдите к двери и пригласите их войти.
Эмансипор поднял засов и попятился, увидев капитана Сатер и ее первого помощника. Женщина была бледна, но лицо ее оставалось бесстрастным, в то время как Абли Друтер выглядел так, будто наелся колючих морских ежей.
— Это все из-за тебя, Неудачник, — прошипел он, ткнув кривым пальцем в Эмансипора.
— Спокойно! — бросила капитан Сатер, не сводя серых глаз с Бошелена. — Хватит притворяться. Вы чародей.
— Скорее, фокусник, — ответил Бошелен. — И я даже не знал, что кем-то притворяюсь.
— Он вонючий маг, — прорычал Абли Друтер. — Вероятно, это и из-за него тоже! Скормите его дхэнраби, капитан, и мы без проблем доберемся до Безнадежного мыса за… Во имя Буревсадников! — внезапно выдохнул он, только теперь увидев боевое снаряжение Бошелена, и попятился к двери, положив руку на короткий меч на поясе.
Капитан Сатер развернулась кругом, яростно уставившись на первого помощника:
— Ступай вниз, Друтер. Посмотри, что там нашли наши парни в трюме, — Худов дух, проверь, живы ли они еще вообще. Иди! Быстро!
Абли Друтер еще раз взглянул на Бошелена, оскалив кривые зубы, и выбежал за дверь.
Вздохнув, Сатер снова повернулась к магу:
— Что за напасть поразила наш корабль? Похоже, сам воздух пропитан ужасом — и все из-за единственного крика. Прислушайтесь к треску: кажется, еще несколько мгновений и корпус судна разорвет на части. Объясните, что все это значит! И почему, во имя Худа, вы вооружились, словно на битву?
— Будьте добры, Риз, — негромко сказал Бошелен, — налейте нам, пожалуйста, вина…
— Меня не интересует вино!
Бошелен хмуро взглянул на Сатер:
— Налейте мне вина, Риз.
Эмансипор подошел к сундуку, где его хозяин хранил запас пыльных кувшинов, бутылок и фляг. Пока он шарил среди всей этой коллекции в поисках чего-нибудь безобидного, Бошелен продолжил разговор с капитаном:
— Паника — обычное бедствие, когда пробуждаются духи, капитан Сатер. Подобно пыльце в воздухе, семена ужаса укореняются в каждом незащищенном смертном разуме. Призываю вас к бдительности, иначе ужас пожрет и ваш рассудок.
— То есть тот вопль — лишь следствие безрассудного ужаса?
Услышав последующие слова Бошелена, Эмансипор представил, как тот едва заметно улыбается.
— Вижу, упоминания о вырвавшихся на свободу духах недостаточно, чтобы поразить вас, капитан. Я впечатлен. У вас явно имеется немалый опыт, основательно укрепивший ваши нервы. Собственно, я даже рад тому, как вы ведете себя в данных обстоятельствах.
