Фамильная реликвия (СИ) - Винтер Ксения

— Сём, ты кого-нибудь ещё видишь в этой комнате? — судорожно сглотнув, спросила я, неотрывно глядя на призрак ведьмы.

Семён удивлённо посмотрел на меня, а затем огляделся по сторонам.

— Здесь никого нет, только мы с тобой, — ответил он. В его глазах вспыхнула тревога. — А ты видишь кого-то ещё?

— Да, — мне было страшно признавать это, но скрыть данный факт было бы глупостью. Если я схожу с ума и вижу то, чего нет, Семёну лучше об этом знать. — Призрак ведьмы, которая жила здесь до Николая. Она стоит в дверях.

Семён посмотрел в сторону двери, а затем вновь повернулся ко мне.

— Я никого не вижу.

Ведьма кривовато усмехнулась, после чего подошла к столу и, взяв в руку стакан, швырнула его в стену — стакан со звоном разлетелся на мелкие осколки, а Семён подпрыгнул на месте и пронзительно взвизгнул не хуже любой девушки.

— Это она только что сделала? — теперь в голосе друга слышался откровенный ужас.

— Да, — кивнула я. — Похоже, у меня чересчур агрессивные галлюцинации.

— Не то слово! — согласился тот. — Но почему её видишь только ты?

Я неопределённо пожала плечами и перевела взгляд на покойную ведьму.

— Что вам от меня нужно?

Вместо ответа та вытянула руку и указала на окно. Не вполне понимая, чего именно она хочет, я встала с кровати и подошла к ней, чтобы видеть то, что видит она. За окном не было ничего интересного, только густой мрак да тусклые огоньки соседских окон.

— В чём дело? — настороженно спросил Семён, с нескрываемой тревогой наблюдая за моими действиями.

— Понятия не имею, — пожала я плечами и повернулась к призраку. — Что вы там увидели?

— Голова, — лаконично ответила та и исчезла, ничего больше не объяснив.

— Ну? — Семён с нетерпением смотрел на меня. — Что она сказала?

— Сказала, что там голова.

— Чья?

— Понятия не имею, — раздражённо сказала я. — Если так интересно — пойди и сам посмотри.

— Пошли со мной, — после секундного колебания предложил тот. — Не хочу тебя одну оставлять в этом доме. Мало ли что призраку в голову взбредёт.

— Хорошо, — не стала я спорить. — Пошли на разведку вместе.

Прихватив с полки в сенях карманный фонарик, мы вышли во двор. Моё внимание сразу же привлёк странный предмет округлой формы, закреплённый между двумя зубцами забора. Направив на него свет фонаря, я буквально подавилась воздухом: это была отрубленная чёрная кошачья голова с вываленным из пасти посиневшим языком.

— Сюрпризы продолжаются, — мрачно резюмировал Семён. Накрыв мою руку своей ладонью, он заставил меня опустить фонарик вниз, скрывая под покровом ночи жуткое зрелище. — Пошли в дом. Я позвоню Николаю и предупрежу его о новом украшении на воротах.

Я неуверенно покачала головой.

— Её нужно снять, — дрожащим голосом проговорила я. — Не хватало ещё, чтобы кто-то из соседей увидел.

— Кто-то из соседей эту дрянь сюда и повесил! — раздражённо ответил мужчина. — Когда я пришёл, на воротах ничего не было. Сколько прошло? Минут пятнадцать, не больше. Так что этот сомнительный подарочек явно кто-то из своих подбросил.

— Но кому это могло понадобиться? — я совершенно ничего не понимала.

— Психу какому-то, — уверенно заявил Семён. — Нормальный, дружащий с головой человек такой хренью страдать точно не будет.

В этом я была с ним полностью согласна.

— Думаешь, это продолжение истории с петухом? — неуверенно спросила я, зябко ёжась от холода.

— Вполне может быть, — Семён достал из нагрудного кармана кителя сотовый телефон. — Думаю, нам стоит на всякий случай прогуляться до дома Анны Степановны. Мало ли, вдруг и ей такой подарочек оставили.

Сняв кошачью голову с забора, завернув её в мусорный пакет и положив под крыльцо, мы с Семёном направились домой к моей бабушке. На заборе возле калитки нас, ожидаемо, встретило кошачье окоченевшее тело, подвешенное за хвост, под которым кровью было выведено два слова: смерть ведьме.

— А вот это уже совсем нехорошо, — вполголоса пробурчал Семён, фотографируя надпись на свой телефон.

— Нельзя бабушку оставлять одну, — твёрдо заявила я. — Ты можешь гарантировать, что следующая голова, которую вывесят на заборе Николая, не будет принадлежать ей или мне?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Нет, не могу, — недовольно поджав губы, ответил тот. — Но и вдвоём в доме вам тоже оставаться не стоит. Две женщины, одна из которых немощная старушка, лёгкая добыча для преступников.

— И что ты предлагаешь?

— Придётся мне злоупотребить гостеприимством Анны Степановны. Надеюсь, она не будет возражать против моей компании.

— Тогда придётся рассказать ей правду, — заметила я.

— Придётся, — согласился Семён. — Мы не вправе больше скрывать от неё действительное положение вещей. Пусть знает, что среди местных объявился ярый последователь испанской инквизиции.

Фамильная реликвия

— Я не нуждаюсь ни в чьей защите.

Столь категоричное заявление, последовавшее от бабушки после того, как мы с Семёном поведали ей об откровенной чертовщине, творящейся в деревне в последние дни, поставило меня в тупик.

— Анна Степановна, я понимаю, что адекватному человеку всё рассказанное нами может показаться полным бредом, — вкрадчиво проговорил Семён, проникновенно заглядывая в глаза старушке. — Вы можете верить нам с Женей или не верить — воля ваша. Если убрать в сторону мистицизм, обезглавленное кошачье тело на вашем заборе — факт. Кто-то поймал бедное животное, отрезал ему голову, которую впоследствии прицепил на ворота Николаю, а тело — на ваш забор. Более того, была сделана надпись, крайне напоминающая вполне конкретную угрозу. Угрозу вам. В связи с этим я, как представитель правоохранительных органов, должен предпринять меры, чтобы поймать преступника.

— Ну, так предпринимай, — пожала плечами бабушка, на которую слова участкового не произвели ни малейшего впечатления. — Ловить супостатов — твоя прямая обязанность. А меня оставь в покое.

Я внимательно смотрела в испещрённое глубокими морщинами лицо своей бабушки, и не видела на нём ни намёка на страх. Напротив, в светлых глазах отчётливо читалась какая-то отчаянная решимость. И хотя у меня не было никаких доказательств, интуиция подсказывала мне, что бабушка точно знает автора кровавого послания.

— Сёма, выйди, пожалуйста, — тихо проговорила я, послав другу предупреждающий взгляд, чтобы не вздумал спорить. — Я хочу поговорить с бабушкой наедине. А ты пока можешь заняться сбором вещдоков. Так ведь это у вас называется?

Семён наградил меня мрачным взглядом, но разводить бессмысленную полемику не стал, просто поднялся со стула и вышел во двор. Я же повернулась к бабушке и, опустив руку в карман джинс, положила перед ней на стол ключ от шкафа покойной ведьмы. По расширившимся от ужаса глазам я поняла, что этот предмет бабушке был хорошо знаком.

— Откуда? — почему-то шёпотом спросила она, глядя на ключ так, словно он был ядовитым и мог в любой момент отгрызть ей руку.

— Нашла в доме Николая, — ответила я. — Ну, как нашла. Бывшая владелица показала мне его.

Вот теперь лицо старушки исказила гримаса страха.

— Ты видела Серафиму? — дрогнувшим голосом уточнила она.

— Если речь идёт о покойной ведьме, некогда владевшей этим домом, то да, — кивнула я. — Не только видела, но и разговаривала с ней.

— Что она тебе сказала?

Судя по отчётливо звучащему напряжению в её голосе, Серафима явно знала что-то такое, чем моя бабушка не хотела бы делиться.

— Много чего, — уклончиво ответила я. — А что, по-твоему, она могла мне рассказать?

Бабушка резко откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. Страх моментально пропал из её глаз, а взгляд стал колючим и подозрительным.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Не лезь в это, Евгения, — строго проговорила она, буравя меня недовольным взглядом. — Не след тебе ввязываться в это дело.

— Какое именно дело? — я была не намерена сдаваться просто так. — Бабуль, мне не десять лет, и я сама в состоянии решить, куда мне стоит лезть, а куда — нет.