Повод для служебного романа - Синди Майерс

Сенатор прожег его взглядом:

– Венесуэла – союзник Соединенных Штатов. И мы сделаем все возможное, чтобы защитить и укрепить нашу дружбу.

Посыпались новые вопросы, репортеры перебивали друг друга. Не обращая на них внимания, Грахам спросил Мэтьюсона:

– А как насчет Ричарда Прентиса? Это не он им помог?

Грахам не знал, радоваться или встревожиться из-за покрасневшей при упоминании миллиардера шеи Мэтьюсона. Сенатор сказал:

– Мистер Прентис состоит в дружеских отношениях с семейством Феррари. И выступал от их имени. – Он повернулся к репортерам: – Это все, что у нас есть на сегодня. Спасибо, что пришли.

Он собрался уходить, а вместе с ним и мужчина в темном костюме. Грахам протянул ему руку:

– Кто вы?

– Эд Стрикер. Государственный департамент. – Мужчина не пожал протянутую Грахамом руку.

– Вы один из приятелей Мэтьюсона?

– Я человек, который старается предотвратить международный инцидент, едва не случившийся из-за вашего излишнего рвения.

– И для вас не имеет значения, что совершено убийство? Я уже не говорю о незаконной перевозке оружия, даже терроризме.

Стрикер нахмурился:

– Международная безопасность важнее гибели одного местного жителя, которая, по нашему мнению, стала следствием несчастного случая. Что касается ракеты, то мы взяли ее под охрану и проведем собственное расследование.

– Вы позволите мне узнать о его результатах?

– Я и так уже сон потерял из-за всего этого, капитан. – Стрикер вслед за Мэтьюсоном зашагал обратно к отделу полиции.

Грахам повернулся к окружному прокурору:

– А вы что скажете?

– У нас связаны руки. Распоряжения поступают с самого верха, меня никто и слушать не станет.

– Значит, она избежит наказания за убийство.

– Вы вправе послать собранные доказательства властям Венесуэлы, и они могут завести на нее дело.

Прокурор похлопал Грахама по плечу:

– Оставьте это. Все равно ничего не сделаете. – И он пошел вслед за Мэтьюсоном и человеком из Госдепа.

Подошел Майкл:

– Все рухнуло.

– Не люблю оставаться без ответов на ключевые вопросы, – сказал Грахам. – И не верю, что только Валентина Феррари ушла от наказания за серьезное преступление.

Пока другие журналисты проявляли активность на пресс-конференции, Эмма звонила всем, кому могла, чтобы ей помогли связаться с Валентиной Феррари. Статья о манекенщице и дочери посла, ставшей убийцей – а возможно, и террористкой, – должна была стать самым значительным достижением в ее карьере. Но важнее было другое – возможное содействие Валентины в поисках Лорен Старлинг. Ведь не зря же она упомянула имя телеведущей! И наверняка не случайно. Валентина вполне могла знать что-то важное.

Однако звонки в консульство Венесуэлы, в Государственный департамент, агенту Валентины из Дома моделей и иностранному журналисту, с которым Эмма познакомилась на одной вечеринке, не принесли результата. Она смотрела на мобильник, не зная, что делать, и жалея, что не пошла на пресс-конференцию.

Телефонный звонок заставил ее вздрогнуть. На дисплее высветилось: «Неизвестный номер». Удивленная, она ответила.

– Знаю, что вы хотите со мной поговорить. – Женский голос с легким акцентом не оставлял сомнений, кто ей звонит.

– Да, – подтвердила Эмма. – Мне действительно хотелось бы услышать вашу версию этой истории.

– После полудня я вылетаю в Венесуэлу. Но если вы сейчас приедете в аэропорт, я уделю вам несколько минут.

Дрожа от волнения, Эмма закончила разговор и начала собираться. Вставила в диктофон свежие батарейки, положила в сумку блокнот и запасные ручки. Схватила ключи, но у двери остановилась и достала телефон. Много лет она работала, полагаясь только на саму себя и свою судьбу. Но сейчас настало время разделить радость от успеха кое с кем еще.

Грахам ответил после второго гудка:

– Эмма! Все в порядке?

– Лучше, чем в порядке. Ты не можешь встретиться со мной через пятнадцать минут в аэропорту?

– Что случилось? Ты уезжаешь?

– Нет. Доверься мне и просто приезжай в аэропорт. И лучше тебе одеться в гражданский костюм. То, о чем я тебя прошу, должно остаться между нами.

Он немного помялся, а потом сказал:

– Хорошо. Приеду так быстро, как только смогу.

Через двадцать минут они встретились у здания аэропорта. Как она и просила, он переоделся в слаксы и рубашку с длинными рукавами. Без униформы, ремней и видимого оружия, он выглядел чуть менее грозно, хотя вряд ли его мускулистые руки и широкие плечи могли остаться без внимания хоть одной женщины.

– В чем дело? – спросил он.

– Валентина Феррари согласилась со мной поговорить. Думаю, и тебе захочется ее послушать.

– Как тебе это удалось?

– Очень старалась. И немного подфартило. – Она повернулась к самолету на краю стоянки. На фюзеляже сиял под лучами солнца герб Венесуэлы. – Пошли.

У трапа их остановили два охранника.

– Кто это? – требовательным тоном спросил один и кивнул на Грахама.

– Мой телохранитель, – ответила Эмма. – Он просто побудет рядом.

Подыгрывая ей, Грахам не сказал ни слова и позволил себя обыскать. После этого один охранник стал подниматься по трапу, а второй шел позади них.

Валентина сидела в роскошном салоне. На ней были узкие джинсы и полурасстегнутая белая рубашка, под которой виднелся красный шелковый бюстгальтер. Она была без туфель, с малиновым педикюром. При виде Грахама она сузила глаза:

– А он что тут делает?

– Грахам будет только слушать, – сказала Эмма. Она приготовилась его защищать, но Валентина лишь пожала плечами.

Она предложила им сесть на один из двух кожаных диванов, сама присела на другой, подогнув под себя ноги.

– Полагаю, вы хотите поговорить о Бобби, – начала она.

Эмма вытащила блокнот и включила диктофон:

– Да. Что случилось с Бобби?

– Я согласилась оказать услугу… своим друзьям. Они попросили меня забрать в Ньюпорте… один контейнер и доставить его сюда самолетом.

Грахам подался вперед, намереваясь что-то сказать, но Эмма обожгла его взглядом, и он прикусил язык. Валентина теребила рукава, то закатывала их, то спускала и разглаживала ткань.

– Так что произошло? – спросила Эмма.

– Сначала он не хотел браться за эту работу. Я попросила хранить все в тайне, а он испугался, что это будет контрабанда. – Она улыбнулась. – Я назвалась знаменитой бразильской манекенщицей, которая избегает папарацци. Ему это понравилось.

– В аэропорту он спорил с какой-то женщиной. Это были вы?

У слышавшего этот разговор пилота был трудный день, и он вполне мог ошибиться.

– Скорее всего, я. В конце концов он согласился. Сказал, что у него болен сын и нужны деньги. На следующий день мы вылетели в Ньюпорт, и все шло хорошо. Я забрала контейнер, и мы полетели обратно. Но перед самым приземлением он сильно занервничал. Захотел посадить самолет в аэропорту, а не в поле. Повел себя глупо. – Она покачала головой.

– Вы застрелили его? – спросила Эмма.

Валентина пригладила длинными пальцами ткань на бедрах. Ее ярко-красные ногти выделялись на темно-синих джинсах.

– Это был несчастный случай, – промолвила она. – Я направила на него пистолет, чтобы припугнуть, но Бобби рванулся ко мне, словно намереваясь его выхватить, и произошел выстрел. – Она прикусила нижнюю губу и тряхнула головой, ее глаза заблестели. – Я не хотела его гибели. Если бы он выполнил обещанное, остался бы жив и здоров.

– А Ричард Прентис должен был что-то сделать с этим так называемым контейнером? Помогал вам?

– Об этом грузе я ничего больше не скажу, – отрезала она.

Эмма и Грахам обменялись взглядами. Оставалась надежда, что Валентина вернется к теме ракеты и Прентиса позже.

– О чем вы хотели поговорить? – спросила Эмма.

– Позвонила вам потому, что вы искали Лорен Старлинг.

При упоминании Лорен сердце Эммы подпрыгнуло, но она постаралась унять волнение.

– А вы знали Лорен? – спросила она. – Видели ее?

Валентина кивнула:

– Мы познакомились на званом обеде в посольстве. Она была… очень милой. Женщины не часто так доброжелательны к другим женщинам, особенно молодым и красивым. А вот она была именно такой. Уверенной в себе американкой, но в то же время очень ранимой.

– Ранимой? В каком смысле?

Валентина покачала головой:

– Трудно объяснить. Просто выглядела… беззащитной.

– А вы видели ее после того дня? Знаете, что с ней сейчас?

– Не знаю. – Она чуть куснула нижнюю губу, словно колеблясь. Подняла голову, встретилась взглядом с Эммой, а потом спокойно и решительно сказала: – Вам лучше спросить об этом Ричарда Прентиса.

– Ричард Прентис знает, что случилось с Лорен Старлинг? – У Эммы тряслась рука, когда она делала запись в блокноте.

– Больше ничего не могу сказать. – Валентина встала. – Вам пора идти. Мы скоро вылетаем.

– Подождите! Я… – Эмма тоже встала, но Валентина повернулась к ней спиной, поспешила в другой салон и плотно закрыла за собой дверь.