Хэлло, дорогая (СИ) - Снежинская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хотя даже дождь перестал идти, когда Тейлор Роурк вышел из машины и просканировал взглядом всё вокруг.
Констанс, чёрт бы её побрал, здесь не было. Зато братец — вполне был, он единственный остался на террасе в кресле качалке (пил пиво и делал важный вид). И кузины Кэрриган, завсегдатаи тусовок (как их сюда только занесло?), тоже были. Тейлор за руку поздоровался с Ричи и Карлом, показал брату издали средний палец. Тот ответил тем же.
Он не мог спросить напрямую, где Конни, но заметил её лучших подруг — и немного воспрянул духом. Возможно, она у себя в доме или на заднем дворе. Да, жаль, не видела, как он приехал. Зрелище было достойное. Он ловко парканулся на подъездной дорожке, но перед тем крикнул братцу, что тот мог бы и сдвинуть в сторону свой сарай на колёсах.
Наверно, Чед обиделся, раз теперь засел один, с пивом. Тейлор поморщился. Да и дьявол с ним.
Он поздоровался с ребятами; ему сразу вручили светлый «Туборг». Карл ввёл в курс дела и сказал, что здесь чертовски скучно и нечего пожрать. Милли хмыкнула, что всё о’кей, а Карл просто гонит. И что они украшают дом и завтра будут наряжать двор.
— Это клёво, — сказал Тейлор добродушно, когда Оливия указала ему на гирлянды в виде призраков на окнах. — И дом ничего. Жуткий такой. Даже наряжать не надо.
— Это точно!
— А где хозяйка?
— Укатила в магазин, — сказала Сондра и улыбнулась. — С другом.
«С другом?»
Тейлор зачесал назад тёмные кудри и небрежно улыбнулся Сондре в ответ:
— Что за друг? Надеюсь, еду они купят. Я зверски голоден. Заплутал по дороге, не туда свернул. Эти маленькие города — они все на одно лицо.
Дом, к слову, ему совсем не понравился. Он позже так и говорил ребятам — я сразу понял, здесь ничего хорошего не жди, но сперва держал язык за зубами: мало ли, что разболтают Конни.
Он вошёл в прихожую и подивился, как здесь темно. Верно, из-за досок на полу и обоев. Всё словно родом из восьмидесятых, а то и раньше, и в воздухе пахнет пылью и нафталином — как в доме какой-нибудь древней старухи.
Он с сомнением посмотрел на фотографии в рамке на стене и отметил одну. Там была солидная дама с сединой и прямой осанкой, женщина помоложе — верно, её дочь, уж больно похожа была. И девочка лет двенадцати с медными косами по плечам, в самом центре между ними. Ясное дело, кто это. Конни, конечно.
Тейлор задумчиво перевёл взгляд с маленькой Конни на Конни постарше. Она каталась на велике в платье и соломенной шляпе, и фотография была солнечной и размытой, а Констанс на ней — очень счастливой.
«Надо бы забрать себе» — подумал Тейлор и решил, что обязательно вынет фото из рамки, но так, чтоб никто не заметил: например, ночью, или когда все будут во дворе. Улучить минуту несложно. Да и вряд ли Конни её хватится.
5
Милли хорошо знала Тейлора Роурка. Пожалуй, даже слишком, потому никогда бы не поверила, что он — добровольно! — притащился в этакую глушь. Впоследствии Милли сама задавалась вопросом, на кой чёрт поехала. Иногда такие судьбоносные события начинаются как недоразумение. Её кузина, Сондра, хорошо дружила с Карлом и Стейси. Стейси была подружкой Констанс и славилась тем, что умела устраивать отвязные тусовки. А у Констанс был свой дом, и сбрасываться потому нужно было только на еду и пиво.
Хорошие люди в хорошей компании — почти залог успеха. Но когда в ней появляется Тейлор Роурк, значит, что вечеринка будет ну почти легендарной. Он был мастер устраивать их, особенно на Хэллоуин. Все понимали: раз Тей приехал, ему здесь что-то нужно.
Вряд ли он прикатил ради брата, они с Чедом почти не общались. Непохожие друг на друга, как это часто бывает в семьях, они жили каждый по себе, в непересекающихся прямых. Так что Милли метко определила, что Тейлор здесь появился ради девчонки, само собой.
Вопрос только, ради какой.
Она вышла из дома: там было слишком душно. Много людей, чертовски шумно. Стены давили. После вчерашнего хотелось покоя и тишины. Чувство было странное. Не передать так просто, какое, но будто она побывала в могиле.
Коснулась паука или змеи. Окунулась по макушку в вязкий ил. Или прошла сквозь паутинные застенки. Странное соприкосновение с неизвестным — и тревога, осевшая на коже вместе с тем жадным оргазмом. Безумие в его потемневших глазах. И обещание неизбежного в стальной хватке цепких пальцев. Страшнее всех ужасов, хуже всего, что таилось в темноте и пугало Милли — бессознательное неизвестное, с тех пор, как она научилась говорить и звать родителей на помощь, если казалось, что в шкафу сидит Бугимэн. И Милли узнала его, ведь это был он — но пришёл не ночью, прячась за старые, пыльные дверцы среди полок и одежды, пропахшей средством от моли. Она узнала — вся покрывшись холодным потом — чудовище в том, кого избрала подарить себе наслаждение. Кому позволила себя взять.
Эти глаза — пусть и тёмные — в её воображении они были страшными белыми фонарями, бликами от очков, затаившимся стеклянным взором змеи или матовыми фасеточными глазами птицееда. А он — весь заткан тьмой. И Милли начало казаться, что это он сидел в темноте её шкафа в детской с первого дня и просто выжидал удобный момент, чтобы подобраться к ней поближе, и…
Милли вздрогнула и положила ладонь себе на шею, сжала плечи. Именно тогда она заметила движение на дороге и затравленно проследила за коричневым Плимутом, проехавшим прямо к Кадиллаку Тейлора.
А потом оттуда вышел он.
Милли подобралась и оцепенела.
Он вышел из машины. Деловито обошёл свой старый, но чертовски ухоженный Плимут — возле него смотрелся крайне органично — и открыл багажник.
Интересно, поместится ли в его тачке труп? Она достаточно большая. Да по-любому человека туда запихнуть можно.
— Плимут Барракуда, — сказал за спиной у Милли Тейлор, и она вздрогнула.
Как это она не заметила, как он подошёл?
— Какое старьё, — обронила Милли, хотя совсем не думала так по-настоящему.
Спроси её раньше об этой
