Елизавета Петровна - А. Сахаров (редактор)

– Что вы говорите, маркиз! Разве это возможно? – с ужасом воскликнула графиня.

– Моими устами говорит верный друг и опытный человек, графиня! Подумайте о моих словах на досуге, и вы должны будете согласиться со мной. Но сделайте это поскорее – беда подкрадывается, словно вор ночью! А теперь дайте руку, графиня, и позвольте отвести вас в замок. До начала чествования Весны осталось немного времени. Прилягте, отдохните, наберитесь сил, чтобы не быть такой скучной и убитой, какой вы были во время обеда. Пойдёмте, графиня!

Луиза задумчиво пошла с маркизом в замок и, послушавшись его совета, легла отдохнуть, после чего незаметно задремала. Её разбудили звуки труб, сзывавшие гостей к новому развлечению.

Уже темнело, а в парке под сводами вековых деревьев дрожали ночные тени. Борьба угасавшего дня с властью воцарявшейся ночи придавала всем предметам какие-то таинственные, сказочные очертания. А на лужайке, где должно было происходить само чествование, дрожащий свет массы факелов заставлял плясать тени, придавая всему своеобразное оживление. Но вот, словно по мановению волшебного жезла, все травки, кустарники, скамейки, статуи, фонтаны, деревья – всё ожило, воскресло, проснулось и зажило своей таинственной жизнью, трепеща радостью бытия, переговариваясь друг с другом, обмениваясь то тревожным, то радостно-удивлённым шёпотом… Посреди лужайки на пьедестале, обвитом гирляндами цветов, в чёрном резном кресле сидела Весна, прикрытая прозрачным белым покрывалом. Она была почти совершенно обнажена, и сквозь тонкий флёр покрывала просвечивало белоснежное тело графини Тулузской. Она сидела неподвижно, словно изваяние. По бокам пьедестала два высоких, художественной работы треножника курились ароматными травами. На ступеньках пьедестала, у ног принцессы Весны, живописными группами расположились её придворные дамы, тоже молодые, красивые и почти обнажённые. Широким полукругом пьедестал обнимал железный ряд «жантильомов принцессы», одетых в живописные костюмы времён Генриха IV. Закованные в панцири, они стояли неподвижно, твёрдо сжимая в руках обнажённые шпаги, и ветерок шаловливо играл роскошными перьями их шлемов. Из небольшого павильона, находившегося в конце лужайки как раз позади пьедестала, неслись тихие, рыдающие звуки скрипок.

Но вот вдали замелькали факелы, и из главной аллеи показалась процессия «иноземного принца». Сам принц и его свита были разодеты в костюмы светлых, ласкающих тонов. Впереди шёл герольд – маркиз Жевр – в богатой бархатной одежде. Четыре молоденькие девушки, одетые только в розовое трико, бархатные береты да туфли, несли над «принцем» – Людовиком XV – лёгкий балдахин, украшенный страусовыми перьями. По бокам и сзади балдахина красивой толпой шла свита принца.

Процессия остановилась против неподвижно сидевшей Весны и её приближённых. Никто не шелохнулся, никто не раскрыл рта для приветствия. Видно было, что в царство Весны пришло какое-то большое горе, которое подавляло все сердца.

Герольд подошёл ближе, отвесил учтивый поклон принцессе и в красивых, звучных стихах, в которых сразу чувствовалась причудливая муза Мариво, сказал, что его государь страшно обеспокоен дошедшими до него вестями. Уверяют, будто принцесса Весна захирела и готова была отбыть обратно туда, откуда только что прибыла, хотя срок её царствования далеко ещё не истёк. Действительно, та картина, которую они теперь видят перед собой, свидетельствует о великой печали, царящей среди свиты принцессы. Неужели эти вести верны?

Герольд замолк, замолк и оркестр, аккомпанировавший еле слышными аккордами. Принцесса Весна и её свита ещё ниже поникли головами. Наступила томительная пауза… И вдруг незримый оркестр ответил рыданиями, вздохами… и снова смолк.

И опять заговорил герольд. Он говорил о том, что его государь прибыл издалека, желая почтить обожаемую принцессу, и вот что же он застаёт! Принцесса скучна, грустна, принцесса хочет скрыться… О, перенесёт ли нежное сердце принца такое разочарование?

И снова только стон скрипок страстным вздохом понёсся ему в ответ.

Тогда, полный отчаяния, герольд пригласил «дев принца» развеселить заскучавшую принцессу.

Ряды приближённых «иноземного принца» раздвинулись, и оттуда показался рой танцовщиц, державших в руках гирлянды цветов. Оркестр заиграл сначала медленно, томно, нежно, потом всё пламеннее, необузданнее, страстнее…

Танцовщицы медленно приблизились к пьедесталу, с умоляющим видом простёрли к принцессе цветы, стали склоняться в размеренных, томных движениях. Но по мере того, как звуки незримого оркестра становились всё громче и пламеннее, они всё увеличивали страстность движений и, наконец, сложив цветы у ног Весны, закрутились, понеслись в огненном вихре вакхического танца.

И – о чудо! – сама принцесса Весна стала терять свою неподвижность. Вот она вздрогнула, откинула покрывало, встала.

Словно зачарованные восторгом, танцовщицы остановились и пали ниц перед ожившей принцессой.

Весна спустилась на две-три ступеньки и заговорила. Она говорила о том, что действительно злая тоска закралась в её сердце, но искренняя любовь и обожание божественного принца излечили её. Она снова ожила, снова весела и довольна, снова полна желанием пробыть здесь как можно долее…

Скрипки запели всё бурнее, всё призывнее. Одна за другой пробуждались от тяжёлого сна придворные дамы Весны. Жантильомы весело замахали шпагами, потом вложили их в ножны и кинулись к дамам, приглашая их к весёлому танцу. Спустилась с пьедестала и сама принцесса Весна и закружилась в радостной пляске. Свита принца перемешалась с приближёнными принцессы. Всё затанцевало, запело, возрадовалось… Танцы стали общими… И только время от времени видно было, как дошедшие до апогея страсти парочки бегом скрывались среди кустов, чтобы тут же принести жертвы верховной покровительнице принцессы Весны – богине Венере…

Мало-помалу островакхический характер увеселения смягчился. Участники празднества разошлись по всему парку в ожидании, когда звуки труб призовут их к ужину. Везде: среди кустов, в глухих аллеях, в беседках, павильонах – слышался таинственный шёпот, раздавались сдержанный смех, звуки поцелуев. Весна справляла свой пир…

Король, взяв под руку маркиза Суврэ, пошёл с ним по аллеям. Его величество был в этот вечер особенно расстроен.

– Слушай, Суврэ, – сказал король, машинально давая маркизу увлечь себя в дальнюю аллею, – ты должен во что бы то ни стало разыскать мне того чертёнка с маскарада. Просто сам не понимаю, как могла эта девчонка до такой степени увлечь меня! Веришь ли, я просто ни одной ночи не могу заснуть спокойно с того дня! Она дразнит меня упругостью своего молодого тела… Я должен иметь её, Суврэ! Я не могу…

Говоря это, король вместе с Суврэ подходили к темневшему вдали искусственному гроту, жавшемуся полукругом к стене парка и выходившему двумя покатыми выходами на одну и ту же площадку.

Вдруг около них замелькал огонь факела и показалась плечистая фигура д'Айена, который, видимо, был сильно рассержен и громко ругался.

– Что тут такое, д'Айен? – окликнул его король.

– Ах, это вы, государь, – отозвался граф. – Да помилуйте, ваше величество, как же не сердиться, когда эти дамы только и делают, что нарушают правила!

– Мой друг д'Айен очень серьёзно проникся ролью моего помощника, государь! – насмешливо заметил Суврэ.

– Да, ведь должен же я соблюдать данную мне инструкцию! – рассердился граф. – Мне сказано, что сегодня никто из дам или мужчин не должен быть в масках. А тут обхожу я дозором парк, и вдруг из-за кустов шмыг какая-то женщина, и передо мною мелькнула бархатная полумаска. Я за ней. Кричу ей, она не отзывается. Догнал её, наконец, у этого грота, говорю, чтобы она сейчас же сняла маску, так как на сегодня это воспрещено, а она только смеётся в ответ. Я хотел силой заставить её снять маску, так куда там! Бегает, словно оглашённая, взад и вперёд. Ведь у грота два выхода…

– А ты не догадываешься, кто это может быть? – спросил Суврэ.

– Да в том-то и дело, что, по-моему, она не из наших. На ней совсем другой костюм, чем был определён для свиты принцессы Весны или иноземного принца. Вот это-то меня и тревожит.

– А что у неё за костюм, д'Айен? – полюбопытствовал король.

– Да Бог её знает, государь! По-моему, костюм богини счастья – Фортуны. Греческий узел, в волосах золотой обруч, широкая туника, сандалии, в руках рог изобилия…

– Суврэ, это – она! – вскрикнул король, выхватывая из рук д'Айена факел и бросаясь к одному из входов в грот. – Ты, д'Айен, можешь уйти! А ты, Суврэ, беги ко второму выходу, чтобы она не могла скрыться от нас на этот раз.

Д'Айен поспешно ушёл. Суврэ встал в позицию около левого выхода, король с факелом в руках вбежал правым ходом в грот. Увидев его, спрятавшаяся там женщина остановилась на мгновение, со стоном схватилась за сердце и потом бросилась бежать к другому выходу Увидев там маркиза, она побежала обратно, рассчитывая, должно быть, прошмыгнуть мимо Людовика. Но король быстро воткнул факел в землю и схватил бегущую в свои объятия.