Закат и падение крошечных империй. Почему гибель насекомых угрожает существованию жизни на планете - Оливер Милман

Вмешательство человека в окружающую среду таково, что единственным островком безопасности для одного вымирающего вида насекомых оказался, как ни странно, полигон для испытания взрывчатых веществ.

Сатир святого Франциска с грязно-коричневыми крылышками мог бы показаться ничем не примечательной бабочкой, если бы не своеобразные условия его обитания. Это одна из самых редких бабочек в мире, и почти все из пары тысяч оставшихся особей живут в окрестностях артиллерийского полигона на военной базе США Форт-Брэгг в центральной части штата Северная Каролина. Бабочка весело порхает по полигону под грохот врезающихся в землю 181-килограммовых бомб. По иронии судьбы грубая сила американской армии справляется с охраной сатира святого Франциска лучше, чем любая сторонняя программа по сохранению видов.

В эпоху, когда человечество повсюду подает одни и те же пресные монокультурные блюда, эта бабочка оказывается слишком прихотлива. Ей нравятся изменения среды обитания, но незначительные. Она любит небольшие подтопления, но только если воды не слишком много. Ей требуется несколько возгораний, чтобы спалить разросшуюся растительность, но не лесные пожары, которые уничтожают всю пищу. Когда-то ландшафт Северной Каролины обеспечивал такие условия, но потом люди начали тушить пожары, вырубать леса и менять гидрологический режим местности. Среди обугленных остатков выпущенных боеприпасов артиллерийский полигон воссоздает подобие природных пожаров и является последним уголком на Земле, где сатир святого Франциска может устроить себе подходящее жилище.

Когда появляется эта бабочка – всего дважды в год, каждый раз на три недели, – Ник Хаддад, специалист по бабочкам из Университета штата Мичиган, спешит в Форт-Брэгг. Хаддад получает специальное разрешение на вход на территорию полигона для изучения и определения численности вида, и каждый раз у него возникает ощущение, что он в каком-то смысле попал в прошлое. Мишенное поле, по словам Хаддада, напоминает лунный пейзаж, но стоит отойти от «яблочка», и перед вами предстанут нетронутые участки саванны, леса и болота. Здесь обитают редкие птицы и змеи, а также необычные растения, например венерины мухоловки и саррацениевые.

Бабочек можно встретить в травянистой, болотистой местности. Путь туда лежит через участок, поросший густым кустарником и укрытый пологом из лоз. Хаддад, в высоких сапогах из-за угрозы нападения невидимых водяных щитомордников, вынужден передвигаться по этой местности, ступая по тонким доскам, чтобы не уничтожить нежную растительность, которой питается бабочка. В особых зонах, выделенных для сохранения вида, он пытается повторить работу бобров, устанавливая надувные резиновые баллоны для имитации плотин и обеспечения небольшого подтопления, в котором нуждается бабочка.

Северную Каролину окаймляют широкие пляжи на востоке и высокие горы на западе, но, по мнению Хаддада, самые красивые виды в штате открываются на этом полигоне. Воссоздать эту идиллию за пределами стрельбища практически невозможно, но биолог надеется, что удастся создать другие очаги обитания для сатира святого Франциска. Однако даже в своих самых амбициозных мечтах он не надеется на полное восстановление вида. За пределами таких островков, как Форт-Брэгг, у этой редкой бабочки мрачные перспективы. Мы добились поразительных успехов в преобразовании нашей окружающей среды, и перемены набирают темп. Некоторые насекомые смогут приспособиться к изменяющимся условиям, но многие нет. В настоящее время мало что может спасти большинство из них от гибели. «Полагаю, перспективы ужасные. Масштабы вымирания пугают, – говорит Хаддад о бабочках, находящихся на грани исчезновения. – Кстати, по натуре я оптимист. Когда я говорю, что все плохо, помните об этом».

Если мы оставим Хаддада в девственных болотах Северной Каролины и отправимся через главные сельскохозяйственные угодья страны на Среднем Западе и Великие равнины на другой конец США, в Калифорнию, штат, лидирующий по объемам производства орехов и фруктов, вы наверняка придете к тому же пессимистическому заключению, что и Хаддад.

От Айовы до Миннесоты простираются поля кукурузы и сои, которые в основном выращиваются на корм животным, загнанным в огромные хлева с полуавтоматическими установками. Поставьте пчелиный улей рядом с полями сои, и сначала все пойдет хорошо, но потом, как выяснили ученые, насекомые начнут страдать от недоедания. К концу года пчелы, помещенные в такую среду, «потерпели фиаско», рассказывает энтомолог Эми Тот из Университета штата Айова. Дальше на западе, в Северной и Южной Дакоте, центры пчеловодства исчезают по мере наступления кукурузных и соевых полей и отступления пастбищ. Пересекая штаты Айдахо и Вашингтон, вы увидите ровные ряды картофеля, большая часть которого выращивается сельскохозяйственной империей Simplot – главным поставщиком сырья для картофеля фри McDonald's. Спуститесь в Центральную долину Калифорнии, и вас окружат поля миндаля, хлопка и цитрусовых, вытесняя воспоминания о том, как выглядит девственная природа.

Если бы кузнечик или бабочка совершили такое эпическое путешествие, они встретили бы «крайне мало биоразнообразных полянок и иных мест, где можно отдохнуть и восполнить силы нектаром или съедобными травами», объясняет Джефф Петтис, энтомолог, ранее работавший на правительство США. Как и первым белым поселенцам, насекомым пришлось бы спешно пересечь засушливый запад, чтобы добраться до побережья. Однако теперь они столкнулись бы с серьезными дополнительными препятствиями. «В те времена в прериях хватало диких животных, пищи и чистой воды, – размышляет Петтис о превратностях такого путешествия. – А теперь там только поля кукурузы, сои и ничего больше».

Площади полей растут, а число фермеров уменьшается. Сейчас в Америке их меньше, чем во время Гражданской войны, хотя население с тех пор выросло в 11 раз. Это симптом неустанного стремления к экономии за счет масштабов, консолидации и автоматизации. 12 % ферм в настоящее время контролирует три четверти обрабатываемых пахотных земель США, при этом за последние три десятилетия средний размер фермы увеличился более чем вдвое – до 499 гектаров. Конечно же, рядом со всеми этими сельскохозяйственными угодьями живут люди, большинство – в обширных пригородах с множеством автомобилей, ухоженными газонами, протяженными извилистыми шоссе, по которым ездят местные жители и перевозятся предназначенные для них товары. «Ни одно из этих мест не пригодно для насекомых. Все они предназначены исключительно для людей», – говорит энтомолог Дуглас Тэлэми из Делавэрского университета, который регулярно покидает Пенсильванию и путешествует через всю страну, чтобы навестить своих внуков в Орегоне.

Долгие часы, которые он проводит за рулем, проезжая мимо гигантских полей, чье тонкое обрамление из полевых цветов и сорняков едва виднеется у самой дороги, приводят Тэлэми в бешенство. «Больше всего меня расстраивает, что нам не пришлось бы жертвовать ни граммом урожая, если бы у края полей высаживали дикие травы, – возмущается он. – В попытке придать нашим пашням аккуратный вид мы уничтожаем популяции насекомых. В конце концов это обернется против нас».

Насекомые гибнут из-за того, как мы меняем мир