Танго с призраком. Том 2 (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна

- Ритана, только отец сейчас рыбу ловит. Он разве что к вечеру освободится...

- А мне раньше и не надо. Я как раз пока по делам, пока к дядюшке...

- Хорошо, ритана, я сейчас метнусь, скажу маме.

- И вот это передай.

Две песеты блеснули в ладони девушки. Плата за проезд?

Более, чем достаточная. Хватило бы Тони десять раз туда-обратно прокатиться. Рита даже руки за спину убрала...

- Ритана! Я не...

- Ты возьмешь. Отец придет усталый, голодный, а ему нет бы отдохнуть, еще меня везти. Да еще ждать. Я хоть и ненадолго, но все ж время! Бери и не спорь! - сверкнула глазами Тони.

Рита спорить не стала. Ладно, деньги лишними не бывают. А вот языком она болтать не будет, и отца попросит о том же.

Она была уверена, что ритана не станет делать ничего противозаконного, насмотрелась уже, но...

Разговоры - тоже ни к чему.

- Хорошо, ритана.

- А куриц можешь с собой забрать?

Рита подняла мешки, примерилась...

- Нет, не дотащу. Если только на извозчике.

- Тогда возьми еще на извозчика, - Тони добавила еще серебряную монету. Это было щедро, на такое можно мобиль нанять.

- Да что вы, ритана!

- Менять поутру дольше будешь, - качнула головой Тони. - Да и сама время потратишь...

- Уже бегу!

Девушка взяла монеты, и заторопилась. Надо поймать извозчика, доехать до дома, доехать обратно, это все время, а работа тоже ждать не станет.

Но торопилась и сама Антония.

Блошиный рынок работает спозаранку.

***

Развалы.

Мелочевка.

Толкучка...

Названий очень много, а выглядит, наверное, все примерно одинаково.

На земле расстелены простыни, пеленки, одеяла, у кого что есть. А на них стоят вещи.

Стоят, лежат, стопками навалены книги, стопками громоздятся вещи, стоят тарелки, подсвечники, лежат игрушки...

Голоса со всех сторон то зазывают покупателя, то расхваливают свои вещи. И рябь в глазах от пестроты, и даже легкая головная боль, потому что поворачиваться надо на две стороны...

А еще - запах.

Пыли, затхлости, ненужности...

Нищеты, отчаяния, горя.

Не от хорошей жизни приходят на развалы продавцы. За каждым предметом какая-то история. Кто-то покупал его для себя, мечтал использовать, видел его в своем доме...

А потом принес сюда и готов отдать в чужие руки.

От кого-то из продавцов пахнет спиртным, кто-то выглядит так, что сразу ясно - нищета...

Тони крепко придерживала на груди концы шали.

Там же, на груди, покоился и кошелек с деньгами. Благо, платье Альбы было Тони откровенно великовато в груди, хоть ты четыре кошелька прячь. А так спокойнее.

Авось, туда не полезут?

Тони останавливалась то у одного прилавка, то у второго, приценивалась, несколько раз брала предметы в руки, но отклика не было.

Не кололо пальцы.

Не тянуло к вещи.

Не старина...

Так, мелочевка, ширпотреб...

Ряд, второй, третий...

Не то, чтобы Антония сразу рассчитывала на удачу. Но заявить о себе стоило. Приходить раз в неделю на блошиный рынок, общаться с информаторами синьоры Луисы...

Магазинчик ей завещали?

Значит, он должен жить! И процветать!

Неважно, что Тони не слишком хорошо знает, что такое антиквариат. Способности у нее есть, желание учиться тоже, трудолюбие в наличии... что еще надо для успеха?

Правильно!

Работать, работать и работать...

И Тони остановилась у очередного одеяла.

Удача пришла к ней только на шестом ряду. Массивная бронзовая чернильница, пресс-папье, перо и какого-то дерева и металла, некогда, наверное, красивое и дорогое, а сейчас грязное донельзя...

Тут же песочница, тут же бювар...

Все грязное, с царапинами, в налете, кажется, и в руки-то взять противно, но на Тони повеяло тем самым ароматом.

Древности. Подлинности. Интересной истории.

- Можно?

Пожилая женщина, которая стояла над одеялом, кивнула.

- Смотрите, ритана. Свекровкино добро продаю, она третьего дня ушла, а на поминки денежка нужна, да и в долги мы влезли...

Тони кивнула.

- Можно посмотреть поближе?

- Что ж нельзя, смотрите.

Девушка коснулась пальцами чернильницы. Медленно взяла ее в руки, поднесла к глазам поближе...

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И словно ударом ножа прошило очередное видение.

***

Кабинет.

И мужчина, лет семидесяти, седоволосый, усталый, сидящий за письменным столом.

На столе весь прибор, только яркий, начищенный аж до солнечных зайчиков. Мужчина пробегает глазами по лежащему перед ним листу, комкает его, бросает в угол.

Не те слова.

Не то...

Он знает, что стар.

Знает, что скоро ему уходить. И Тони почти воочию видит фигуру с косой за его плечом.

Она уже примеряется. Она готова.

А вот он - нет!

Книга еще не закончена! Его главная книга, книга, которая достойна быть последней... писатель не может подобрать подходящие слова для эпилога. Это ведь очень сложно...

Чтобы и закончилось правильно, и не тянуло, словно тухлятиной, излишним пафосом, и чтобы герои были согласны, и...

И он снова садится за стол.

И пишет, пишет...

И еще несколько листов улетают в угол. А потом...

Потом его лицо озаряется улыбкой победителя! Он - нашел!

И на листе появляются строчки.

Быстрые, четкие, уверенные, и главный герой выходит в ночь. И бьют копытами в землю кони, и стоит рядом с ними послушный конюх... ему надо доехать домой.

Туда, где ждет Она.

Настоящая...

И горит на окне свеча, и смотрит в окно женщина, и ждет...

Ждет, любит, зовет... он доедет.

Автор точно знает, что у героев все будет хорошо. И на сей раз слова находятся. И неважно уже, что в книге было и горе, и война, и ложь... самого страшного в ней все же не было. Не было предательства, были просто слова чужих людей, которые позавидовали. А сами герои не виноваты.

И если уж Он решил поверить...

Она - дождется.

И ни на какой корабль ему не надо.

На белый лист ложатся последние строчки, лист занимает свое место в стопке... завтра он отнесет рукопись издателю.

Все - завтра. А сегодня...

Кофе?

Нет, это уже четвертый кофейник... сколько он вообще здесь сидит?

Два часа? Три? Четыре?

За окном уже темнеет... писатель встает, делает шаг - и грудь пронзает острая боль. Темная фигура взмахивает лезвием острейшей косы, с тихим звоном разрезая еще одну нить человеческой жизни.

Старик оседает на пол.

И уже не видит, как вбегает в кабинет служанка, как она потихоньку прячет в карман исписанные и скомканные листки бумаги...

***

Казалось, видение длится час.

Ан нет - не прошло и секунды. И Тони чувствовала себя не так плохо. В обморок не падала, не тошнило, голова не кружилась... видимо, когда привыкаешь к своей силе, становится легче ее использовать.

Тони посмотрела на женщину вопросительно.

- Скажите, а ваша свекровь в юности не работала ни у какого писателя?

- Откуда вы знаете, ритана?

- Или она сама писала? - продолжила Тони, не особо смущаясь. - Понимаете, вот этот набор - он для профессионала, но сразу видно, что им давно не пользовались...

Рассуждения успокоили женщину. И та задумалась.

- Да вроде как... кому оно надо - старых идиоток слушать?

- А подробнее? - надавила Тони.

- Муж, вроде, упоминал. Был такой писатель, Тадео Фабрисио Сантос.

Тони кивнула.

О Сантосе знала даже она. И его роман о временах Разделения тоже читала.

Даже она...

Собственно, роман обожала синьора Долорес, ну и Тони приобщилась. Все верно, роман заканчивался тем, что Юсебио, преодолев все препятствия и горести, едет к своей Эвите. И синьора Долорес была уверена - все будет хорошо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Последний роман действительно прославил писателя. Казалось бы - и что такого? Всего лишь история двух людей, которых разделяет война, обстоятельства, родные и знакомые, которых разделяет, казалось бы, целый мир.