Повесть о райской жизни - Вадим Проскурин

— Ну… не то чтобы предлагаю… Я и сама не знаю, как будет лучше. Мы ведь постепенно становимся чужими, мне это не нравится, но я не знаю, что с этим можно поделать. Нам не о чем разговаривать, у нас нет общих дел. Что нас связывает? Только прошлое. Но прошлого уже нет, оно ушло, а в настоящем у нас общего только секс. И никаких перспектив в будущем.

— И что ты предлагаешь? — спросил я.

— Ничего я не предлагаю, — вздохнула Лена. — Я думала, ты начнешь говорить, что я не права, что на самом деле у нас так много общего…

Теперь настала моя очередь вздыхать.

— Зачем себя обманывать? — спросил я. — Все это очень печально, но ты сказала все правильно. Между нами действительно нет ничего, кроме секса. Когда-нибудь мы расстанемся, ты ведь знаешь, у бессмертных не бывает любви до гроба, по-другому и быть не может, потому что гроба нет. Наверное, ты права, нам действительно надо расстаться. Но я буду вспоминать тебя с нежностью.

Лена вдруг подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза.

— Тогда уходи прямо сейчас, — сказала она. — Уходи и не оглядывайся. Запомни этот вечер, запомни наш разговор, запомни меня такой, какая я сейчас.

— Но…

— Никаких но! Вставай и уходи. Или тебя не пускает вторая причина?

— Какая вторая причина? — не понял я.

И тут же вспомнил, что Лена говорила о двух причинах, по которым я ее не бросил.

— Забыл, — констатировала Лена. — Вот так ты меня всегда слушаешь. Вторая причина в том, что ты боишься оставлять меня без присмотра. Ты боишься, что Хозяин займет твое место в моем сердце.

— Ну… — замялся я, — это будет, конечно, неприятно, но… ты ведь свободна. Ты имеешь право любить кого хочешь, дружить с кем хочешь и поклоняться кому хочешь. До тех пор, пока мне это не мешает, делай, что хочешь.

— В том-то и дело, — сказала Лена. — До тех пор, пока это не мешает тебе. Я для тебя просто мягкая игрушка, меня можно приласкать, когда захочется, и отправить покататься на джипе, когда игрушка надоела. А я хочу не просто секса, я хочу настоящей любви, настоящей близости, во всех смыслах этого слова.

— Извини, — сказал я. — Ты права, я отношусь к тебе хуже, чем ты заслуживаешь. Но в этом нет моей вины…

— Как же, нет! — перебила меня Лена.

Она хотела добавить что-то еще, но я остановил ее движением руки.

— Дай мне договорить, — сказал я. — В этом нет моей вины, это моя беда. Я такой, какой есть. Когда-нибудь, возможно, я стану мужчиной, какой тебе нужен, но я не знаю, когда это будет и будет ли вообще. Мы познакомились случайно, судьба забросила нас в один и тот же водоворот, нас прибило друг к другу и вынесло со стремнины в тихий омут. А теперь течения больше нет и нас не связывает ничего, кроме прошлого. Но я все равно не хочу тебя терять. Пусть у нас есть только память, но…

— Одной памяти мало, — сказала Лена. — Прошлое мертво. А в настоящем у нас есть только хороший секс. По-моему, нам лучше расстаться, пока он хороший.

— Хорошо, — сказал я. — По-моему, ты не права, но не смею настаивать. Если я начну удерживать тебя силой, это будет… Хорошо, давай на некоторое время расстанемся. Я попрошу тебя только об одном. Если ты почувствуешь, что твой хозяин снова решил поставить весь мир раком…

— Тогда он перестанет быть моим хозяином, — решительно заявила Лена. — Я уже не та наивная дурочка, какой была зимой. Второй раз на ту же удочку я не попадусь.

Повисла неловкая пауза. Мы смотрели друг на друга и никто из нас не мог решиться произнести последнее слово или сделать последний шаг.

— Ну чего же ты ждешь, — тихо произнесла Лена и интонация у нее была такая, как будто она приглашала меня не попрощаться навсегда, а сжать ее в объятиях и утащить под ближайший куст.

— Я вернусь, — сказал я.

— Обязательно вернешься, — согласилась Лена. — Мы наверняка еще встретимся. Не знаю, как у меня, а у тебя впереди вечность. В самом худшем случае ты постоишь у моей могилки.

Она улыбнулась, но в ее глазах стояли слезы. Я наклонился через стол и крепко поцеловал ее в губы. А затем встал и пошел к выходу, ни разу не оглянувшись. Стоило положить на край стола пачку наличных, но у меня кредитка, а с ней такие фокусы не проходят. Ничего, Лена и сама сможет расплатиться.

9

Не помню, как я провел остаток этого вечера, в памяти сохранились только отрывочные картинки, абсолютно не связанные одна с другой. Вот я сижу в каком-то кабаке, рядом со мной сидят мужчины и женщины, но я не помню их лиц, я вообще не смотрю на их лица, они мне неинтересны. Мы едим, пьем, веселимся, я тоже веселюсь, на моем лице веселая смеющаяся маска, но внутри, под маской… нет, я не плачу и не страдаю, я просто мертв и неподвижен.

Вот я разговариваю с какими-то мужиками, мы смеемся, а потом пьем на брудершафт. Вот я танцую с какой-то женщиной, вот мы в постели, а потом начинается совсем уж непонятный сюр. Может, я наркотики принимал… не помню.

Очнулся я в раю, во дворце с гуриями. Было плохо. К счастью, гурии поднесли стакан амброзии и большой кувшин какого-то сока, я выпил сначала первое, затем второе, откинулся на ложе и стал ждать, когда невидимые клещи отпустят голову, а жидкость, плещущаяся в желудке, всосется в кровь и утолит жажду. Ждать пришлось недолго.

— Ништяк, — удовлетворенно крякнул кто-то на соседнем ложе.

Я повернулся на звук голоса и увидел голого мужика лет тридцати пяти. Короткая стрижка и внушительные, хотя и дрябловатые мышцы не оставляли сомнений в его профессии. Бандит среднего звена, не рядовой вышибала, но и не крестный отец, так, бригадир.

— Ты кто? — спросил я.

Бригадир оценивающе оглядел меня и неожиданно заржал.

— Не втыкаешь, брателло? — спросил он.

Я вдруг почувствовал злость. Почему-то меня задело, что в моем мире, в моем раю завелась эта тварь со своими понятиями, которые я не то чтобы ненавижу, но…

А почему я решил, что это мой мир? Потому что провел в нем несколько счастливых недель? Но рай открыт Бомжом, а мы с Леной…

Мужик прервал мои мысли.

— Сейчас отпустит, — сказал он с сочувственной интонацией. — Я тоже, когда проснулся, совсем никакой был. А потом девчата поднесли эту…

Он смешно зашевелил в воздухе пальцами, безуспешно пытаясь подобрать подходящее слово.

— Амброзию, — подсказал я.

— Точно! — согласился мой собеседник. — Правильно сказал, Серега.

— Ты помнишь, как меня зовут? — удивился я.

Мужик снова заржал и, казалось, собрался хлопнуть меня по плечу, но в последний момент передумал.

— Я все помню, — заявил он с гордостью. — У меня работа такая, чтобы все помнить. Давай лучше снова знакомиться. Меня Алик зовут.