Операция «Багратион». «Сталинский блицкриг» в Белоруссии. - Алексей Валерьевич Исаев

В процессе подготовки операции «Багратион» в первоначальный план был внесен ряд изменений и дополнений, которые нашли свое отражение в директивах Ставки ВГК, адресованных командованию фронтов.

Следует отметить, что еще до того, как были подготовлены директивы Ставки, план операции обсуждался с командующими фронтов. 22 мая Верховный главнокомандующий в присутствии Г.К. Жукова, А.М. Василевского и А.И. Антонова принимал К.К. Рокоссовского, а 23 мая — И.X. Баграмяна. Командующие фронтами, информированные Генштабом о предстоящих операциях, прибыли в Ставку с проектами планов действий вверенных им войск. И.Д. Черняховский отсутствовал по болезни. Тогдашнего командующего 2-м Белорусским фронтом И.Е. Петрова, как действовавшего на вспомогательном направлении, в Ставку не вызывали. И.Д. Черняховский прибыл в Москву после болезни — 24 мая 1944 г.

Обсуждение с командующими фронтами планов операций привело к их некоторой корректировке и увеличению наряда сил. С.М. Штеменко свидетельствует:

«По ходу обсуждения замысла уточнялся состав ударных группировок фронтов, решались вопросы усиления их подвижными войсками. Была, в частности, удовлетворена и наша просьба об использовании на главном направлении 3-го Белорусского фронта одной танковой армии: туда перебрасывалась 5-я гвардейская. Глубину и темп операции предполагалось увеличить также за счет ввода в действие общевойсковых армий из резерва Ставки. Начинать наступление решили 15–20 июня».

Так «Багратион» получил танковую армию, первоначально не запланированную. В итоге к операции привлекалось 118 стрелковых дивизий, 8 танковых и механизированных корпусов и два кавалерийских корпуса[126]. Совещания в Ставке были достаточно динамичными, некоторые их аспекты будут обсуждаться ниже. По итогам совещаний было принято решение возложить на Г.К. Жукова координацию деятельности 1-го и 2-го Белорусских фронтов, а на А.М. Василевского — 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов.

Директивы Ставки ВГК командованию фронтов на проведение наступательных операций датированы одним и тем же числом — 31 мая 1944 г. При этом любопытно отметить, что они нумеровались не по географическому принципу. Порядок директив не соответствовал ни перечислению четырех фронтов с севера на юг, ни с юга на север. Можно было бы, конечно, предположить организованный хаос, когда пачке единообразных директив присваивается номер случайным образом сообразно тому, как они были сложены у офицера, готовившего их к отправке. Однако если посмотреть на порядок номеров внимательнее, то видна их недвусмысленная очередность. Первые две директивы адресованы фронтам под патронажем Г.К. Жукова — именно его назначили координировать действия 1-го и 2-го Белорусских фронтов. Причем порядок внутри этой пары вполне канонический — с севера на юг, с правого фланга на левый. Сначала следует директива 2-му Белорусскому фронту, потом 1-му Белорусскому. Далее точно такая же пара с перечислением с севера на юг — сначала 1-й Прибалтийский, потом 3-й Белорусский. Это были фронты, действия которых было поручено координировать А.М. Василевскому.

Однако в описании планов советской стороны целесообразнее придерживаться порядка с севера на юг, поэтому начнем с затерявшейся в середине (№ 220114) директивы 1-му Прибалтийскому фронту:

«Подготовить и провести операцию с целью во взаимодействии с 3-м Белорусским фронтом разгромить витебско-лепельскую группировку противника и выйти на южный берег р. Западная Двина в район Чашники, Лепель, для чего силами 6-й гв. и 43-й армий прорвать оборону противника в районе юго-западнее Городка, нанося один общий удар в направлении на Бешенковичи, Чашники.

Ближайшая задача — форсировать р. Западная Двина и овладеть районом Бешенковичей. Частью сил во взаимодействии с правым крылом 3-го Белорусского фронта разгромить витебскую группировку противника и овладеть городом Витебск. В дальнейшем развивать наступление в общем направлении на Лепель, прочно обеспечивая главную группировку фронта с полоцкого направления».

Таким образом, в директиве Ставки вполне определенно формулировалась задача на окружение и разгром витебской группировки немцев. С другой стороны, фронт получал задачу на наступление на запад, на Лепель, в противоположном от Витебска направлении.

Хотелось бы сразу заметить, что адресатам директивы изначально не задавался конкретный участок прорыва. Фразой «юго-западнее Городка» обозначалось достаточно широкое пространство к западу от дороги Городок — Витебск. По итогам зимних боев в немецкую оборону к северо-западу и юго-востоку от Витебска были вбиты два дугообразных выступа, в результате чего Витебск находился в полуокружении. Тем не менее немцы держались за этот важный узел дорог, хотя перед началом летней кампании зазвучали и другие голоса (об этом ниже). Для советского командования вопросом из вопросов стал: «Где прорывать оборону противника?»

С одной стороны, логичным выглядел вариант с продолжением наступления на направлении, где велись боевые действия зимой. То есть ударить с верхушки вбитого в построение немецкой 3-й танковой армии выступа. С другой стороны, такой удар ожидался противником, и оборона наиболее близких к окружению Витебска участков была сильнейшей. В случае с 1-м Прибалтийским фронтом таким участком был район к югу и юго-востоку от озера Зароновское. Здесь расстояние между позициями 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов было наименьшим, это была «шея», на которой держалась «голова» немецкой группировки в районе Витебска.

Проблема выбора участка прорыва не была единственной. Командующий фронтом И.Х. Баграмян позднее вспоминал:

«Много бессонных ночей просидели мы с начальником штаба генералом В.В. Курасовым над планом операции, ломая голову над различными проблемами. Не только оборона гитлеровцев, но и сама местность, невыгодная для наступающих, доставляла немало забот. Особенно тревожила Западная Двина, которую войска фронта должны были форсировать в ходе наступления, а также район между Полоцком и Лепелем, сильно пересеченный, с обширными лесисто-болотистыми массивами, многочисленными дефиле и весьма ограниченной сетью дорог»[127].

Если несколько конкретизировать слова комфронта, то советское командование небезосновательно опасалось, что противник находящейся в резерве в районе Лепеля (по данным советской разведки) 95-й пехотной дивизией займет оборону на южном берегу р. Западная Двина. В этом случае форсирование реки становилось непростой задачей и на него командованием отводилось целых два дня. В этих условиях искушение пробиваться с макушки вбитого зимой в немецкую оборону выступа становилось еще сильнее — от района южнее озера Зароновское до излучины Западной Двины было рукой подать. Заветного рубежа реки можно было, казалось, достигнуть одним сильным броском. Еще одной головной болью был район между Полоцком и Лепелем, дать закрепиться в котором обещало возвращение к опротивевшим за зиму позиционным боям в сложной местности. Каждое из возможных решений имело свои плюсы и минусы.

Командующий 1-м Прибалтийским фронтом И.Х. Баграмян и начальник штаба фронта В.В. Курасов.

Итогом бессонных ночей стал план, который можно назвать обходным маневром с дальним прицелом. Штаб И.Х. Баграмяна принял решение пробиваться к Западной Двине