М.Е.Р.Ф.И. (СИ) - Воронцов Саша

— Мальчики, ужин через десять минут, — донеслось с кухни.

— Тучка моя, ты же готовишь на четверых? — насмешливо прозвучало из спальни.

— На троих, — уточнила женщина, и Хейн тут же обернулся к двери, ища глазами кеды, чтобы незаметно уйти. Видимо, они решили попросту не замечать его. — Ты же знаешь, что я на диете. Хейн, тебе тарелку побольше?

— Вечно она на диете, — хмыкнул мужчина, остановившись в дверях. Спустив очки на кончик носа, он подмигнул парню и понизил голос. С уголка полных губ свисала странная изогнутая трубка из дерева. — Придется завтра конфет купить.

Вечер за обеденным столом пролетел одним туманным сном. Взрослые увлеченно рассказывали о поездке, делясь впечатлениями. Оба трудились над интересным, многообещающим проектом, ради которого постоянно отлучались и почти жили на работе. Лука практически не участвовал в обсуждении, уныло ковыряясь в тарелке с вареными овощами. Казалось, что ему неудобно за родителей, но из вынужденного уважения к ним он терпит скучные разговоры. Это сильно удивило Хейна, для которого семейный ужин был в диковинку.

— Иди уже и не мучайся, — спустя пятнадцать минут произнесла Селла, не глядя на сына. Над собравшимися повисла неприятная пауза, которую никто не хотел заполнить. Отложив вилку, Лука резко встал и вышел, ни слова не говоря.

— Если тебе неинтересно, можешь не заставлять себя сидеть с нами, — улыбнулся Грегор гостю, встряхивая косичками. Натянуто растянув губы, тот выскочил следом за другом. Тот явно нарывался на хорошую трепку, но не от родителей.

Сидя перед огромным монитором, Лука чесал колено, второй рукой продолжая набирать код. Он даже не повернулся, занятый своим делом, и Хейн тут же треснул его по затылку, сбив очки, и прошипел:

— Ты спятил? Что сейчас было?

Растеряно поморгав, Лука поднял голову. В глаза светилась обида, но Хейн знал, что тот догадывается о причине.

— Ты о чем?

— Что ты сейчас перед предками вытворял?

— В чем проблема-то? И сядь, у меня шея болит смотреть на тебя.

Плюхнувшись на пол, Хейн подтянул ноги, сев по-турецки, и начал мрачно сверлить хозяина комнаты взглядом. Тот поерзал, нервно поправил широкую футболку, упавшую с плеча, прикусил губу, но все же сдался.

— Так что не так?

Выгнув бровь, Хейн глянул на него поверх очков.

— Ты ведешь себя с родителями как свинья.

Пожав плечами, Лука отвернулся, но Хейн тут же развернул его обратно, сжав плечо.

— Нет уж послушай. У меня предков не было, я все детство провел в паршивом приюте среди одичалых и озлобленных детишек. У тебя же отличная семья и предки, которые за тебя волнуются и заботятся. Да всего за месяц такого счастья большая часть приюта тебя на куски бы разорвала зубами.

Нахмурившись, Лука упрямо проворчал что-то, но уже не так уверенно. Пальцы с обкусанными почти до мяса ногтями на несколько секунд перестали бегать по планшету. Прислонившись спиной к креслу друга, Хейн включил оставленную на паузе игру на планшете.

Уже через два дня супруги вновь уехали, тепло попрощавшись с гостем. Селла по-матерински обняла парней и попросила Хейна присмотреть за ее сыном, Грегор, улыбаясь, разрешил при желании пользоваться домашним баром. Не глядя на друга, покрасневший Лягушонок что-то прошептал в ответ и быстро скрылся в комнате. Хейну послышалось, что он пробурчал «буду скучать».

***

Придя к другу, Хейн столкнулся с Селлой и Грегором буквально на пороге. Они обувались, чему-то смеясь, и не сразу заметили открывшуюся дверь. Мужчина обернулся первым и тут же легко толкнул жену. Его косички были подняты в огромный пучок.

— Тучка моя, посмотри, кто пришел.

— Хейн, привет, — радостно улыбнулась та, обнимая гостя. — Давненько не виделись. Ты все еще носишь дреды?

— Привет, — немного смущенно отозвался парень. Он успел отвыкнуть от родителей друга. — Да, конечно.

Два пары глаз одновременно удивленно округлились.

— Неужели ты носишь их столько лет?

— Ну да.

Дреды появились у Хейна на второй день возвращения супругов. Лука согласился на время отвлечься от незаконченного кода и провести время с родителями. Он сидел на их кровати, задумчиво пережевывая жвачку и со скучающим видом глядя под ноги. Перед ним на полу пристроились Грегор и Хейн, разглядывающий их фото в молодости. Селла сидела в кресле, плетя очередную ловушку для снов. Яркие контрастные нити были во вкусе Луки.

На подвижных фотографиях можно было легко проследить историю и развитие отношений пары: их первую встречу, путешествия по городу, компанию с кальянами и цветами в волосах, первые дни на новом месте. Грегор не стал демонстрировать сына в младенческом возрасте, чтобы не смущать его, но Хейну хватало имеющегося. Жадно вглядываясь в замершие секунды на планшете, он пытался представить, были ли у его матери такие же воспоминания.

Селла даже в двадцать лет была полной. На фоне высоких и изможденных подруг она заметно выделялась формами. Светло-зеленые волосы свободными кудрями стелились по ветру, круглые глаза светились счастьем и весельем. На одной из фотографий все девушки были украшены объемными венками из бумажных цветов и лент. Подруги на фотографии беззвучно смеялись и махали руками.

Как объяснил Грегор, движение хиппи появилось очень давно и с тех пор не изменилось: они по-прежнему пропагандировали свободу, равенство, веселье и вечную молодость. Молодые люди одевались, красились и вели себя как хотели, не считая нужным ставить перед собой глобальные цели и задачи вроде работы и семьи. «Будь что будет» — было подписано под групповой фотографией, люди на которой пускали самолетики из лент и бумажных пакетов.

Повернув голову в сторону парней, Селла засмеялась.

— Лозунг был так себе, — пояснила она. — Только на словах мы делали, что хотели. На самом деле некоторые работали, за остальных же платили родители. Мы все жили в Бэллум Рубрум и могли позволить себе какое-то время ничего не делать.

— Да и по парам все быстро разбрелись, — докуривая, кивнул Грегор. — Никакой свободной любви и всяких интересных штучек.

— Вы жили в Бэллум Рубрум тогда? — переспросил Хейн, подняв голову от фотографий.

— Да.

— Но почему вы переехали?

На мгновение в комнате застыло неловкое молчание. Потерев пальцы, Грегор отвернулся.

— На это… были причины.

— Дорогой, помнишь, как ты Брену нос сломал, когда он меня на танец пригласил? — перебила его супруга, переводя тему. Раскрасневшись от воспоминаний, она выглядела такой молодой, что Хейн невольно залюбовался.

— Да, он позволил себе дерзость, — гордо расправив плечи, отозвался Грегор, подмигнул покрасневшему сыну. — Ты уже была моей.

Перелистнув несколько фотографий, Хейн остановился на одной. На ней был запечатлен высокий, худой, немного сгорбленный парень с копной белоснежных дред, рассыпанных по плечам. Они были украшены бусинами и цветами, а глаза шоколадного цвета гипнотически смотрели на зрителей. Из-за светлой кожи и небольших ожогов на носу и плечах он напоминал альбиноса.

— Нравится? — повернулся мужчина. — Это Шен, настоящий альбинос. Он постоянно обгорал, бедняга.

— Где альбинос? — заинтересованно вытянул шею Лука. — Он на Хейна похож.

— Да ну тебя, — помотал головой тот, но Грегор согласно кивнул. — Да ладно вам!

— Эй, тучка, погляди, — мужчина развернул планшет, демонстрирую фото. — Помнишь Снеговика Шена? Хейн на него похож.

Женщина кивнула с улыбкой, вызвав смех сына и возмущение гостя.

— Между прочим, Хейн, ты не задумывался о смене прически? — между делом поинтересовалась она, внимательно считая нити. — Этот хвостик выглядит так себе.

Остальные молча кивнули, сплотившись, и парень почувствовал себя загнанным в ловушку. Потрогав тощий, затянутый на затылке хвостик, Хейн отвел глаза. Он носил такую прическу с момента выхода из интерната и стригся сам, когда волосы сильно отрастали, но, может, семья права, и ему пора сменить стиль?