Поцелуй кобры. По следу Кроноса - Николай Шмелёв

— А как это выражено? — поинтересовался Бармалей.

— Кожа и кости — вылитые мумии, — ответил Пётр, посмотрев на Кащея и Сутулого, а Почтальон с Пифагором, упали от смеха.

Бульдозер не замедлил присоединиться к общему веселью, отчего стал похож на заведённый трактор, а виновники смеха, так ничего и не поняли. Их не стали посвящать в тонкости непроизвольно рождённого псевдокаламбура, а Дед задал банальный, почти неуместный вопрос:

— А чего они такие? Может, не доедают?

— Не допивают! — радостно поделился своим соображением Доцент.

— Кто поймёт эти мутагенные процессы? — вздохнул Дроссель. — Вот, к примеру, сообщили, что недавно появилась в районе той же свалки новая аномалия «Котлован». Кто-то называет её «Щель», кто-то «Щёлка», а кто и просто — «Яма», при этом добавляя, что — бездонная.

Крон с Комбатом переглянулись, брезгливо и беззвучно промямлив, что-то губами, а затем, как по команде, поморщились.

— А что там? — насторожился Дед.

— Две подводы пропало, вместе с грузом и возницами, — полушёпотом поведал Пётр. — С одной стороны свалки вошли, а с другой не вышли — как сквозь землю провалились. Есть свидетели, которые утверждают, что в этот момент видели странное голубоватое свечение, очень похожее на побочный эффект телепортации.

— Интересно, — хмыкнул Доцент, — как они определили, что это было именно пространственное перемещение, а не погодное явление, даже в том случае, что свечение не спишешь на электрический разряд молнии?

— Да хрен его знает! — отмахнулся Дроссель. — За что купил, за то и продаю…

Долго ли, коротко ли, но серая пыльная дорога, давно потерявшая скудное асфальтовое покрытие, привела товарищей на механизаторский двор. Тут же находился бывший коровник и как только сталкеры вошли на заросший бурьяном двор, им открылась живописная картина: навстречу Сутулому и Кащею, волокущим алюминиевый бидон, шли две каменные доярки, несущих каменную флягу, с таким же твёрдым молоком. Скульптурная композиция появилась внезапно, словно выросла из-под земли. Что она символизировала, понять было нетрудно. Сразу же вспомнились лозунги советских лет, типа: «Ударим надоями по цилиндру Чемберлена», чтобы он смотрелся, как хулиган в кепке из далёкого Урюрюпинска — Покровского. В этот раз, ручки фляги выронили оба несчастных. Какой-то злой гений зазеркалья вовсю глумился над больными людьми.

— Этого ваятеля, поди, уже давно и в живых-то нет, а память о нём жива до сих пор, — высказал своё мнение Бармалей.

— Какая, на хрен, память, в этом захолустье! — гневно поморщился Бульдозер. — Бывший председатель статую ставил, в соответствии со своими представлениями о прекрасном. Притом композиция — групповая…

— Братцы, — неожиданно предположил Сутулый, — а это не наши барышни? Типа того — маскируются…

— Ты что — рехнулся, что ли, — покрутил Крон пальцем у виска, — чего это на тебя нашло?

— Не знаю, — растерянно ответил Сутулый, смотря на Кащея, вжавшего голову в плечи. — Но что-то нашло…

Кто отмахнулся от носильщиков фляги рукой, кто-то погрозил кулаком, давая понять, что это уже не вписывается ни в какие рамки, даже зоны отчуждения, но неприятный осадок на душе остался у каждого.

Затарившись в мастерских всем, что по мнению Дросселя и самих участников вылазки имело ценность, сталкеры стали собираться в обратный путь, когда произошло непредвиденное, но вполне предсказуемое событие: перед Комбатом возникли два чудища. Один появился спереди, а другой сзади. Жертва нападения, как раз прикручивала изолентой к стволу пистолета-пулемёта штык-нож, не заботясь о том, что она расплавится, после первой же очереди. От неожиданности, Комбат заехал чудищу в лоб прикладом, а стволом назад, в морду сзади стоящего монстра и, развернув оружие, как жонглёр, штыком проломил череп, поверженному на землю, и трясущему головой, первому пристающему. Если бы ему, кто-нибудь сказал, что он применил в бою, довольно таки изощрённую тактику, требующей известной доли хладнокровия, чтобы допустить приближение монстра за спиной — Комбат бы крайне удивился. Всё произошло спонтанно…

Уже на деревенской лужайке, отдышавшись, сталкеры нервно поправляли здоровье после крещения первым настоящим боем. Что это были за монстры, трясущийся от пережитого волнения Дроссель, сказать не мог, но все их хорошо запомнили, так что выяснить, впоследствии, к какому отряду и семейству они принадлежат, было делом времени.

— А может, это были те доярки? — спросил Сутулый, тем самым, окончательно разрядив нервозную обстановку.

Все только вздохнули, поняв, что как раз бетонных доярок, Сутулый и боится больше всего на свете, потому что безмолвный камень обладает поразительным хладнокровием. Даже под дулом пистолета он способен извести на нет нервы любого сталкера, спутавшего его в темноте с врагом, а что тогда говорить о морально неустойчивых членах коллектива. Комбат подбросил на руках ППШ, восхищённо рассматривая его со всех сторон.

— Деревянный приклад у автомата — штука деловая, — сказал он удовлетворённо.

— Лишний вес, — возразил Бульдозер.

— Дурак! Он как дубина работает. Это ещё во Вторую Мировую войну определили, что пистолет-пулемёт западного образца способен только стрелять, а наш ППШ, ещё и умиротворять. Как вдарил, по тыкве! Ну, а у Калаша и подавно — вес больший будет: и патроны сэкономишь, и время, нужное для того, чтобы оружие штыком вперёд разворачивать, и языка живым можно взять.

— А на-хрена, нам язык? — не понял Дед.

— Да нам — то понятно, что ни к чему! — махнул рукой Комбат и ещё раз проверил надёжность крепления штык-ножа.

Бульдозер, на дурака, видимо обиделся и достал из рюкзака толстую шайбу, с отверстием посередине. Материал напоминал чугун. Подбросив его на ладони, и готовясь бросить железяку в костёр он сказал, с мрачной интонацией в голосе:

— Термит.

— Не кидай — толку не будет, — равнодушно предупредил Бульдозера Доцент.

— Почему? — спросил тот недоверчиво, прищурив оба глаза.

— Он не взорвётся без окислителя — так запалим, — ответил Доцент и полез в рюкзак за охотничьими спичками, сделанные на основе того же материала и, положив кусок термита на землю, поджёг его.

Термит разгорался медленно, пока не достиг состояния ослепительно бело-жёлтого цвета, сохраняя, при этом, первоначальную форму. Он успешно соперничал с костром, над которым сушились сапоги и носки Сутулого, а тот, в сандалиях на босу ногу, подошёл к термиту и врезал по нему голыми пальцами. Что зашипело: кожа сандалий или кожа ноги — непонятно, а шайба разлетелась на множество мелких осколков, которые тут же сгорели, от прилива кислорода. Местность огласилась оглушительным рёвом погорельца, который прыгал на одной ноге, двумя руками держа обожжённую и орал благим матом. На недалёкой стоянке дикие охотники повскакали с мест и растерянно озирались по сторонам, держа ружья на изготовку. Разбуженная стая диких ворон спешно улепётывала подальше, от места непонятных событий и спросонья натыкаясь на стволы деревьев. В их карканье промелькивала человеческая речь, услышанная ранее не раз и державшаяся про запас, но сейчас открывшаяся, во всей красе. Дед даже услышал подражание своему грубому голосу, что его крайне удивило и вызвало ряд вопросов:

— Что? Я тоже, так выражаюсь?

  Дед, весь в огне,  Как призрак зазеркалья,  Поднявший клубы дыма в очаге,  Пришёл извне,  С мешком, но без сандалий,  В одном разорванном дымящемся носке.

Вечером в доме Мастодонта собралось всё местное население деревни на приятное времяпровождение, которое, как-всегда, пытались совместить с полезным. Из отдельных обрывков доносящихся фраз Крон понял, что Мастодонт пытается выменять у Кащея бидон, который нужен ему, именно как большая ёмкость, лишённая радиоактивного накопления. Как отправную точку обмена, Сутулый решил выложить на лот свои прогоревшие, над костром, носки, но Мастодонт решительно настаивал на фляге и переговоры торговых представителей зашли в тупик, рискуя закончиться ничем, толком не начавшись. Комбат сказал, что он купил у Недоделанного по три литровых армейских фляжки — каждому. Это значительно увеличит мобильность передвижения группы, сведя на нет необходимость таскать за собой сорокалитровую молочную флягу и в итоге, торги состоялись. Гробовой тёмно-зелёный цвет фляжек давал товарищам преимущество в маскировке перед сияющим лунным серебром бидоном, а тонкие алюминиевые корпуса фляжек делали их ещё более бесценным приобретением. Ещё Комбат добавил, что бидон тяжёл и громоздок, а пластиковые бутылки, которые они использовали в настоящее время, вредны, для длительного хранения жидкостей. В условиях, близких к домашним, полной уверенности в надёжности пластиковой посуды нет, так что же тогда говорить про зону отчуждения, где даже легированный металл изнашивается с повышенной скоростью. Возражать Комбату не стали, а молча разлили остатки жидкости по фляжкам, разделив ношу товарищей. Бидон поменяли на пакет медикаментов и три горсти патрон, а дырявые носки, за ненадобностью, улетели в камин, вызвав бурные дебаты сталкерской братии.