Великая Борьба - Уайт Елена Г.

Лютер, который все еще оставался ревностным приверженцем папства, пришел в ужас при этой богохульной дерзости торговцев индульгенциями. Многие из его прихода, купив себе отпущение грехов, приходили к нему как к своему пастору и, признаваясь в различных прегрешениях, ожидали получить прощение не потому, что они раскаивались и желали начать новую жизнь, но потому, что приобрели индульгенции. Лютер отказывался исповедовать их, говоря, что если они не раскаются и не переменят образа жизни, то погибнут. Встревоженные, они возвращались к Тецелю и жаловались ему, что их пастор отказывается принимать исповедь, а некоторые, более смелые, требовали, чтобы им возвратили деньги. Это страшно разгневало монаха. Извергая самые страшные проклятия, он велел зажечь костры в общественных местах, заявляя, что «получил от папы приказ сжигать всех еретиков, которые осмеливаются восставать против его святейших индульгенций».

Тогда Лютер стал смело бороться за правду. Он серьезно и торжественно предостерегал народ с кафедры. Вскрывая всю мерзость греха, он учил, что собственными делами человек не может уменьшить свою вину или же избежать наказания. Только раскаяние перед Богом, только вера во Христа может дать грешнику спасение. Благодать Христа нельзя приобрести за деньги — это безвозмездный дар. Лютер советовал не покупать индульгенций, но с верой взирать на распятого Искупителя. Делился собственным горьким опытом, когда путем самоунижения и истязаний он надеялся получить спасение, заверяя своих слушателей, что только тогда обрел мир и радость, когда перестал полагаться на себя и с верой обратился ко Христу.

Тецель по-прежнему продолжал вести свою торговлю и выдвигать нечестивые претензии, и Лютер решил принять более твердые меры против этого вопиющего злоупотребления. И вскоре ему представилась возможность для этого. В Витгенбергской церкви было много мощей, которые по большим праздникам выставлялись перед народом, и всем, кто приходил в церковь и исповедовался, отпускались грехи. В такие дни собиралось особенно много народу. Приближался один из самых больших праздников — день «всех святых». В канун этого праздника Лютер, смешавшись с толпой, направляющейся в церковь, прикрепил к ее дверям лист с 95-ю тезисами против индульгенций. При этом он заявил, что готов защищать свои тезисы в университете в присутствии своих противников.

Его предложение привлекло всеобщее внимание. Все читали и перечитывали его тезисы. В городе и в университете поднялось большое волнение. В тезисах Лютера говорилось о том, что ни папе, ни какому другому человеку никогда не была дана власть прощать грехи и отменять наказание за них. Что все это не что иное, как обман и ловкий способ добывания денег, основанный на суевериях народа;

что это коварный план сатаны губить души тех, кто доверяются ему. И дальше самым ясным образом объяснялось, что самым драгоценным сокровищем церкви является Евангелие Христа и что содержащаяся в нем благодать Божья даром дается каждому, кто ищет ее путем раскаяния и веры.

Тезисы Лютера бросали вызов врагам истины, но никто не осмелился принять его. Буквально через несколько дней вся Германия уже знала о поднятых Лютером вопросах, а вскоре о них заговорил весь христианский мир. Многие из благочестивых католиков, которые со скорбью смотрели на страшное беззаконие, господствующее в церкви, но не знали, как воспрепятствовать ему, с великой радостью читали тезисы Лютера, слыша в них голос Божий. Они видели в этом милосердную руку Бога, желающего положить конец потоку беззаконий, исходящему от римского престола. Князья и магистраты втайне ликовали, что будет ограничена высокомерная папская власть, отказывавшая людям в праве оспаривать ее решения.

Суеверная толпа, падкая на грех, была напугана тем, что у нее отнимут этот сладкий обман, которым усыплялись все страхи и опасения. Ловкое духовенство, поощрявшее преступность, почувствовало угрозу своим доходам и страшно возмущалось. Реформатора ожидала встреча с самыми яростными врагами. Некоторые осуждали его за излишнюю поспешность и горячность. Другие обвиняли в самонадеянности, считая, что действует он не по воле Божьей, а руководствуется гордостью и напускной смелостью. «Кто не знает, — отвечал Лютер, — что человек, выдвигающий какую-нибудь новую идею, зачастую имеет вид гордеца, что он неизбежно вызывает много споров… Почему Христос и все остальные мученики были преданы смерти? Потому что на них смотрели как на больших гордецов, с презрением относящихся к мудрости того времени, ведь они смело выдвигали новые идеи, не посоветовавшись при этом смиренно с носителями устаревших традиций и понятий».

И еще он говорил: «То, что я делаю, будет совершено не человеческим благоразумием, но по изволению Божьему. Если эта работа от Бога, кто сможет остановить ее? Если же это не от Бога, кто сможет продвигать ее вперед? Здесь не моя воля, ни их и не наша, но Твоя да будет воля, о святой Отец, Сущий на небесах».

Хотя Лютер в этой работе был руководим Духом Божьим, ему предстояла самая суровая борьба. Подобно могучему потоку, обрушились на него упреки врагов, и, конечно, неправильное истолкование его намерений, несправедливые оценки его личности и поступков — все это, вместе взятое, не прошло бесследно. Он был уверен в том, что руководители народа как в церкви, так и в учебных заведениях с готовностью объединятся с ним вместе в деле Реформации. Сердце Лютера наполнялось радостью и надеждой, когда он слышал слова ободрения от высокопоставленных лиц и видел, что они понимают его. Он верил, что для церкви взойдет заря светлого утра. Но вскоре и эти поощрения превратились в упреки и порицания. Многие государственные и церковные сановники были убеждены в истинности тезисов Лютера, но очень скоро им стало ясно, что за принятием учения Лютера неизбежно последуют большие перемены. Просвещение и реформа в народе фактически означали подрыв всевластия Рима; было ясно, что скоро иссякнут щедрые поступления в его казну, питавшие роскошь папского двора. Более того, учить народ самостоятельно думать и действовать, учить видеть в Христе единственную надежду на спасение — означало расшатывать папский трон, что в конце концов сокрушило бы и авторитет этих сановников. Они отказывались принять путь познания, предложенный им Богом. Выступая против человека, посланного просвещать их, они тем самым выступили против Христа и истины.

Иногда Лютер задумывался о своей доле: он один сопротивлялся сильным мира сего. Порой его одолевали сомнения, действительно ли Бог ведет его к тому, чтобы бороться против власти церкви. «Кто я такой, — писал он, — чтобы сопротивляться папскому величию, перед которым трепещут земные цари и весь мир?.. Никто не знает, сколько я выстрадал в первые два года, и в какое отчаяние и скорбь я был повергнут». Но он не был оставлен. Когда исчезала всякая человеческая поддержка, тогда он взирал только на Бога и научился совершенно полагаться на Его всесильную руку.

Лютер писал, обращаясь к своему единомышленнику: «Мы не добьемся понимания Священного Писания ни усиленными занятиями, ни напряжением своего интеллекта. Твоя первая обязанность — начинать с молитвы, умоляя Бога, чтобы Он в Своей великой милости открыл тебе истинный смысл Своего Слова. Ибо единственным толкователем Слова Божьего является Сам Автор этого Слова, и Он Сам так сказал: «И будут все научены Богом». Не надейся достигнуть чего-либо собственными усилиями; полагайся только на Господа и на влияние Его Духа. Поверь мне, как человеку, пережившему все это на личном опыте». Все, кто призван Богом нести другим величественные истины, могут извлечь из этих слов очень полезный урок. Проповедуемые ими истины приведут в ярость сатану и тех людей, которые любят, чтобы их тешили баснями. Для борьбы с силами зла недостаточно человеческой мудрости и разума.

Если враги Лютера ссылались на обычаи и традиции или же на постановления и авторитет папы, то реформатор обращался к Библии и только к Библии. Разгневанные рабы формализма и суеверия они не могли опровергнуть доказательства, почерпнутые из Священного Писания, и жаждали только его крови, подобно тому, как иудеи жаждали крови Христа. «Он еретик! — кричали римские ревнители. — Разрешить этому страшному еретику жить хотя бы один час — значит совершать самый непростительный грех против церкви. На эшафот его немедленно!!!» Но жертвой их ярости Лютеру не суждено было стать. Он должен был выполнить работу, предназначенную ему Богом, и небесные ангелы защищали его. Тем не менее многие из тех, кто принял от Лютера драгоценный свет, стали предметом особенной ненависти сатаны и, в конечном итоге, ради истины бесстрашно пошли на страдания и смерть.