Агни Йога с комментариями. Том 2 - Наталия Ковалева

Невозможно мыслить о мире, не искоренив пороки, миру вредящие. Но говорю это к тому, чтобы напомнить, что каждое доброе напоминание о мире будет пространственно полезно. Как мантрам можно твердить слово «мир», и оно уже может укреплять гармонические усилия.

Но упасемся от лжемира, он приведет к разложению. Учение Наше есть Учение мира, но мира подлинного.

Мыслитель говорил: «Стану на дозоре, чтобы ехидна не переползла порог».

320. Урусвати знает, как каждый из Нас в разных проявлениях способствовал делу мира. Вы помните Орфея Индии, который дал людям умиротворяющие мелодии1. Вы помните, как некий Учитель пытался очистить Учение2, чтобы люди больше знали и понимали бытие. Другой Подвижник заповедал, чтобы люди прежде всего использовали все мирные средства3. Также Объединитель народов полагал, что лишь в единении может процветать мир4.

Каждый из трудившихся на пользу мира видел и претерпевал много трудностей. Откуда же такие непомерные тягости, если деятели стремились к добру и миру? Но каждая подвижка эволюции уже вызывает ярость хаоса. Можно заметить такие смерчи около каждого благого устремления. Но не разочарую вас, ибо каждый деятель мира скажет, что его попытки к миру остались лучшими воспоминаниями. Не только остаются они в летописях народов, но и в жизни всех веков.

Разве умиротворение звуками не есть достояние всех? Но кто-то должен был быть первым, чтобы указать это средство. Много песен распевалось издревле, но нужно было указать их применимость к умиротворению – так в мир была введена новая гармония.

Также навсегда остался приказ об использовании всех мирных средств. Может быть, люди забыли, кто дал им этот приказ, но он вошел в сознание. Правильно, нужно подумать, не осталось ли еще какого-то мирного средства, но эта мера не должна унижать достоинств человека. Нужно понять и земные меры, и надземные. Только при существовании гармонии можно понять красоту мира, иначе при полном незнании достоинства человека получится отвратительное безобразие.

Не может мыслить о мире тот, кто не знает красоту. Также и понятие единения не будет осознано при невежестве. Но народы все-таки добром поминают Объединителя. Так Мы трудились для мира.

Мыслитель много внес, он дерзал представить мирное государство. Пусть люди называют это мечтою, но знаем, что мечта есть иероглиф Вечности.

321. Урусвати знает, что в каждом большом мечтании есть доля исполнимости. Одним из самых неисполнимых мечтаний будет мир всего мира. Человечество тем не менее продолжает просить о мире всего мира, но и в этом молении найдется частица, приложимая к земной жизни.

Человек имеет даже дар общения с себе подобными. Он научается, что жизнь во вражде в конечном итоге делается невозможной. Человек признает, что семья перестает существовать при раздорах, то же можно сказать и о великих странах, которые должны разлагаться без постоянного совершенствования.

Даже если в текущем веке невозможно говорить о мире, то не будем отвергать, что в будущей эпохе уже произойдет сдвиг к разумному пониманию бытия. Потому пусть люди хотя бы отвлеченно толкуют о мире всего мира. Пусть среди туч ненависти раздается слово, принадлежащее будущему. Не будем ждать этого от мертвых собраний, пусть лучшие мечты произносятся молодыми. Пусть они в доспехе обороны полагают основу жизни. Не нужно мешать самым возвышенным мечтам.

Вот еще человеческое мечтание, которое кажется неисполнимым, – мечтают о всеобщем достаточном образовании, но в разных частях света много неграмотных. По всему миру остаются рабство и варварство, можно ли мечтать о всеобщем образовании? Но скажем – не только можно, но и должно. Необходимо наполнить пространство призывами и приказами об образовании.

Не нужно считать неграмотность препятствием, она лишь доказывает неотложность образования. Нужды нет, что существуют школы, но если человечество еще не изжило позора рабства, значит, образование было недостаточно. Житейские мудрецы советуют не замечать творимых жестокостей, значит, эти мудрецы только мертвецы. Много вам скажут о блестящих достижениях просвещения, но, тем не менее, рабство существует. Мало того, оно прикрывается самыми ханжескими выдумками, такие прикрытия особенно позорны. Вместо общего негодования можно слышать оправдания позору. Так можно перечислить многие мечтания, которые должны претвориться в действительность.

Мыслитель учил: «Особенно опасайтесь людей, которые пытаются оправдать позорные деяния, – такие лица будут врагами человечества».

322. Урусвати знает, что понятия, Нами называемые, должны быть поняты полностью. Когда Мы говорим о рабстве, Мы имеем в виду все виды этого позора, не только указываем на грубую куплю-продажу, но и на утонченное унижение личности, последнее должно быть особенно отмечено.

Не раз Мы видели, как самые несносные поработители осуждали рабство. Но, поистине, не меньше рабство процветает среди просвещенных столиц, нежели на диких базарах. Люди не освободились от понятия рабства, но для удовлетворения современности изобрели новые пышные наименования. Под этими покровами притаились самые гнусные вожделения. Личность человеческая понимается меньше пса. Поистине, иногда пес найдет больше заботы, нежели человек.

В храмах будут петь о человеческом благоволении, но тут же за порогом будет отвергнута рука просящая, даже не будет запрошено – в чем горе и нельзя ли помочь?

Понимание чужого бедствия может расширить сознание. Одна краткая дума может создать нить спасительную, но и этой думы не бывает слишком часто. Так люди холодно проходят мимо кармических разрешений. Кроме того, они не подозревают, насколько они порывают с Нами и с Тонким Миром, откуда может быть посылаема самая лучшая помощь. Потому поймем понятие основ жизни во всей полноте.

Мы привели пример, как неполно понимается рабство, но такие примеры можно приводить из любой области. Можно указать на положение образования, можно назвать положение семьи и положение народного блага вообще. Оно может вызвать ожесточенные споры, ибо не приложат понимания синтеза.

Мыслитель указывал, что народное благо рождается в сердце человека.

323. Урусвати знает, что человеку можно помочь в пределах его сознания. Можно дать обезьяне драгоценный алмаз, но она лишь позабавится и бросит. Можно дать ей огромное количество ценностей, и они будут разбросаны без пользы. Может быть, случайный прохожий найдет алмаз и выменяет его на нож, чтобы убить своего брата. Только в пределах сознания может человек воспринимать советы. Только устремление осознанное приведет к цели. Но люди не желают понять эту истину. Они полагают, что сумеют использовать любые ценности, но на жизни можно видеть, что самые полезные посылки остаются неупотребленными.

Нужно признать, что сознание, как сосуд, вмещающий все меры человека. Сверх наполненного сосуда невозможно налить жизненную влагу. По счастью, сосуд сознания расширяется до беспредельности. Так, самый угнетенный человек может не быть обездоленным, лишь бы он понял, что вместилище его сознания беспредельно.

Нужно признать, что люди не признают, что их судьба находится в зависимости от их сознания. Они не любят говорить о сознании, ибо такая беседа может закончится напоминанием об ответственности. Такое напоминание всегда неприятно, ибо за ним встают забытые тени. Но мужественный человек не боится призраков. Он найдет в разных периодах истории поднимающие советы.

Можно напомнить, как при дворе Франции создавались письма, полные полезных советов1, но обстоятельства были трудные, и нужно отдать уважение, как среди дворцовой роскоши мог звучать голос о жизни полезной; много бедствий было отсрочено. Так нужно присматриваться к разным эпохам.

Мыслитель уже знал о пределах сознания как о мерах человеческих.

324. Урусвати знает, что человек познается в каждодневном обиходе. Напрасно жизнеописатели полагают, что можно очертить ценность деятеля среди его исключительных и особых проявлений, поэтому многие описания не дают истинного человека. Но пусть изучают деятеля среди его обычной работы, среди его ближайших, среди его дум и мечтаний.

Много раз изображались деятели посреди блеска выступлений, у них сверкали глаза и мощно лилась речь. Но совершенно иной облик являли деятели среди обычности. Мы прежде всего ценим достижения гармонии среди обиходной жизни. Большая часть жизни протекает среди обихода, и нужно наблюдать человека, как он проходит испытание обихода: может ли он сохранить гармонию дома, может ли устоять против мелких раздражений, сумеет ли избежать скуки? Много тайных условий хранит обиход, но нужно в них найти ту радость, которая вознесет в надземное бытие. Пусть люди помнят, что они слагают свое достоинство среди обихода, такое достижение будет прочным. Мы радуемся гармонии жизни, но каждый день есть уже камень такого здания. Полюбите труд, он есть замена времени.