Мир в подарок. (Тетралогия) - Оксана Демченко

Корабли горели, превращая ночь в полдень, высушивая капли редкого дождя в полете… Жена мастера слегла, не выдержав кошмарного зрелища. Потом стало худо с подвозом продовольствия и заболел младший сын. Уже месяц они все ели солонину, не имея иной пищи, и мастер подозревал скорое ухудшение состояния больных. Сперва предательская слабость, потом краснота десен, язвы, отеки ног, пятна, нагноения. Он знал эту болезнь и ведал, что она уже пришла на Таир. Страшная, смертельная, более характерная для отрезанных от берега в долгом путешествии моряков, но порой навещающая и сушу. Коварная спутница голода, зимнего скудного зеленью рациона и тягостного настроения.

Все это Пригор изложил гостям, ничуть не приукрасив положения дел. Он упрямо и мрачно твердил о бедах и просил наивную красавицу, ничего не понимающую в морском деле и постройке кораблей, бросить бесполезную затею, не тратить денег и здоровья впустую и вернуться в сытый Карн. Верфь мертва, от нее остались лишь головешки и купчая. Окрестности опустошены. Леса нет, парусного шелка нет, пеньки нет, даже убогих сараев для работников нет. Зато есть голод и зима, есть перекупщики, которые хуже пиратов. Мир вроде бы и наступил, но жизни нет, а весной, коли Боги будут добры, его, старого мастера, чья жизнь сгорела в один день, тоже не станет. Светлый пепел погибших кораблей лег на еще недавно темные волосы. Он–то нелепо гордился, что ему удалось избежать седины в таком преклонном возрасте…

Новая хозяйка «головешек» сидела в уютном – ведь его протопили впервые с прихода ночных холодов – домике мастера Трая, деловито кивая на каждое новое сетование и внося своим аккуратным почерком в список очередной пункт для закупки. И сотый раз втолковывала старшему и лучшему из корабелов, что она лишь временно распоряжается правами на верфь. И даже на этот дом, господина магистра Трая никто вовсе не выгоняет с места. Верфь будет работать. Да, она наивная женщина и ничего не понимает в море и кораблях, зато знает, как оживить погибающее дело. И она очень богата, желает заслужить на Таире доброе имя и будет ради этого тратить свое золото, потому со временем охотно вернет верфь во владение рода мастера. Правда, оставив себе не менее половины прав. Ведь как иначе вкладывать деньги в больше дело? Надо же иметь хоть далекую надежду на выгоду.

К утру кофе пришлось заварить в седьмой раз. А упрямого мастера уже ругали и уговаривали все – от решительного Тарсена, сердито рубящего воздух ладонью, как секирой, до слабой, но уверенной в правоте чужестранки жены корабела, на радостях поднявшейся с кровати. И он постепенно начал сдаваться под натиском. Нахохлился, уселся в любимое кресло у огня, охотно возвращенное владельцу Захрой, стал думать. Дрова, кстати, тоже пришлось везти из города, и камин стал первым важным аргументом в пользу реальности нежданного поворота к лучшему.

Чудо или дурость? Госпожу Багдэш, честно признавшую свое полное незнание корабельного дела, Пригор не счел глупой. Деловую хватку мастер Трай чувствовал и уважал. Но мыслимое ли дело – заново создать в считанные месяцы то, на что он истратил всю жизнь? Хотя, если даже немыслимое – чем он рискует, потеряв все?

Мастер вздохнул и согласился работать, делиться опытом и надеяться.

И увидел – чудо.

Странная женщина, кажется, вообще никогда не спала. Она, по мнению многих, бывала замечена не раз одновременно в нескольких местах. И находила решения, о которых никто и не ведал прежде. Начиная с тех же пергаментов–купчих, расторгнутых в пользу прежних владельцев при условии внесения единой платы в одну медную монету. Вот только следовало эту самую плату внести лично, в присутствии семьи и до заморозков. Та же медная монета немедленно возвращалась пожелавшим работать на верфи. Остальной задаток выдавался дровами, скотом, продуктами, оплаченной работой плотников и каменщиков по восстановлению домов, необходимыми для ремонта материалами. Простая уловка, потребовавшая немалых денег и вернувшая на берег нужных людей.

За ней последовали многие иные хитрости и куда большие деньги. Обитатели окрестностей Тампа привыкли к новой жизни и новым присказкам. Например, «с этим только к Захре» – означает, что добыть требуемое обычными путями нельзя. Еще популярным стало выражение «остаться без кофе» – что значит, испортить настроение госпожи, и мало что может быть страшнее… Несговорчивые соседи и поставщики с островов и материка заново привыкали или вспоминали: пожелания сероглазой госпожи Багдэ (на островах упорно не желали шипеть в окончаниях слов) следует исполнять. Ее тон мягок ровно до того опасного момента, когда пальцы нервно сплетаются в замок, а ресницы опасно опускаются, пряча бешенство потемневшего взгляда. Увы, оборотной стороной тихого голоса и теплой улыбки оказалась совершенно змеиная холодность с теми, кто сочтен врагом.

Не научившиеся вовремя уважать и ценить госпожу Багдэ уже к зиме привыкли вздрагивать при ее имени. Милая женщина оказалась крайне опасным человеком. Она без колебаний выбросила на улицу попытавшегося воровать работника, выявив кражу ужасающе быстро, и выжила из города тех, кто купил краденное. Она изгоняла мастеров с верфи по первому очевидному признаку лени или безразличия к делу. А еще Захра получила пергаменты, утверждающие за ней право управительницы еще трех ближайших портов. Правда, соседям рода Жерр, отчаявшимся навести там порядок, пришлось самим добираться к чужестранке и просить о приеме. Небывалое дело, неслыханное: знать в одной приемной с купцами и плотниками!

А за дверью, охраняемой парой хмурых туннров, даже не жительница Таира…

Но – деваться некуда – стерпели и дождались, чтобы свалить и со своих плеч заботу о входящей в лордские владения части побережья…

А затем еще более тяжело и снова молча переживали известия о вынужденной, но жутковатой жестокости туннров, полностью поддержанной госпожой Багдэ. На побережье теперь казнили за воровство, клеймили за малейшую попытку перепродажи скудной пищи, раздаваемой по мерке погорельцам, и пороли за грязь на мостовых, не разбирая званий. Правда, плюнувшего под ноги лорда хлестал лично Тарсен, предварительно представившись. Но разве от этого легче?

Мастер Трай к наступлению устойчивых холодов простил Захре и мстительность, и способность едва ли не дружески ладить с самыми неприятными людьми, если они полезны, и редкие вспышки опасного для окружающих гнева, и даже возмутительное незнание моря. Верфь возрождалась!

Мертвые черные угли – трупы нерожденных кораблей – были убраны в первые же несколько дней. Месяц спустя пустой берег шумел голосами, полнился стуком топоров, скрипом повозок. Восстанавливали причалы, сараи, дома мастеровых людей.

Знание океана – это наживное, недоверчиво улыбался мастер Трай, ловя на ладонь первые снежинки и наблюдая завоз древесины. Для него, получившего звание магистра за постройку самого быстрого и маневренного корабля Архипелага, корабела, признанного лучшим на всех островах и материковом берегу, всегда было непосильной проблемой получение леса высшего сорта. Северяне за золотую сосну всегда ломят цену и, даже получив до поставки желаемые деньги, привозят под заказ не всегда то, что нужно. Рубят дерево летом, сушат небрежно, пилят коротко, сплавляют реками без пригляда или портят еще сотней способов, одинаково варварских. И почти никогда не позволяют смотреть на месте, пусть даже и склады, а не сам лес. Но в конце сентября сын Пригора Трая уехал в Амит к лучшему поставщику выбирать товар. Как уже готовый, так и с разметкой под зимнюю вырубку. Выбирать! Нет, определенно Захра хороший человек, и еще научится понимать море. Ведь сумела она оценить, насколько океан лучше пустыни или гнусного Кумата, уныло лежащего на плоском берегу. А что несколько жестко обходится с дурными людьми, так это тем более понятно. И, возможно, она даже в чем–то права…

Лес успели завезти до ледостава на реках. Немного, но для хорошей шхуны достаточно. На Таире сгорели почти все суда, и спрос на новые будет огромным, – потирал руки Пригор Трай. Можно строить. Но Захра ждала мужа и некие загадочные чертежи. Зачем?

Он узнал ответ в январе, изведя к тому времени нытьем и ворчанием всех мастеровых. Десятилетия его жизни спрессовались в недели упорством и непомерными деньгами одной женщины. Так в чем теперь заминка? Не женщины, а семьи Багдэш, – с улыбкой поправляла его Захра, привычно высматривая парус.

Ее муж понравился Пригору с первого взгляда. Он обладал не менее кипучей энергией, чем сероглазая красавица, но имел характер куда более веселый и незлобивый. Интересовался более насущными делами, не пытаясь менять уклад жизни голодающих городов. Или хитро приводить лордов к идее не задевающего родовую честь – ничем не похожего на подачку или одолжение, иными словами – обмена никому не нужного пергамента с печатями на зерно, жизненно необходимое людям Таира. Он просто строил верфь. И рядом дом для своей семьи. А Пригору торжественно вручил доставленную очень бережно, упакованную в несколько слоев кожи, странную черную трубу. И с церемонным поклоном попросил разобраться без спешки с ее содержимым. Ведь именно согласно этому указанию следует строить новые корабли. Сперва мастер сердито фыркнул – степняки и пустынники будут его учить корабельному делу!