Чингисхан. Пенталогия (ЛП) - Иггульден Конн

– Я буду расспрашивать всех, повелитель. Обещаю. Если кто-нибудь, кто знает, как их найти, встретится мне на пути, я пришлю его к вам.

Мысленно он был готов пойти на все, лишь бы это помогло сохранить ему жизнь. В сущности, судьба ассасинов не заботила его; уничтожат их орден монголы или нет, ему было все равно. Главное, чтобы Юсуф аль-Хани уцелел во время расправы. В конце концов, исмаилиты были шиитской сектой, даже не настоящими мусульманами. Бедуин не имел перед ними никаких обязательств.

Чингис хмыкнул, играя ножом в руках.

– Вот и хорошо, Юсуф. Расспрашивай народ и докладывай мне обо всем, что услышишь. А я буду искать по-другому.

Юноша услышал в словах хана приказ удалиться и быстро исчез. Оказавшись наедине, Чингис выругался. В порыве злости он метнул нож в центральный столб юрты, лезвие вошло в дерево и осталось там, раскачиваясь из стороны в сторону. Думы Чингиса были печальными. Он мог разрушить города. Мог сокрушить армии и государства. Но одна только мысль о безумном убийце, крадущемся к нему среди ночи, приводила в бешенство. Как защитить семью от таких людей? Как уберечь от них Угэдэя, законного наследника? Был только один способ. Чингис протянул руку и выдернул нож. Нужно найти их и выжечь каленым железом, где бы они ни скрывались. Если они передвигаются с места на место, как и его народ, он найдет их. Если у них есть дом, он разрушит его. Завоевание городов могло пока подождать.

Чингис послал за своими военачальниками, и они собрались в его юрте перед заходом солнца.

– Вот что я решил, – сказал им Чингис. – Я останусь с одним туменом защищать семьи. Если придут за мной сюда, я буду готов встретить их. Вы пойдете во все концы. Разузнайте мне все про этих ассасинов и возвращайтесь назад. Богачи могут нанять их, так что громите богатые города, чтобы добраться до этих людей. В плен никого не брать, кроме тех, кто скажет, как их найти. Я хочу знать, где они прячутся.

– Весть о хорошем вознаграждении опередит даже наших коней, великий хан, – ответил Субудай. – У нас горы золота, и оно может нам в этом пригодиться. Если позволишь, великий хан, я буду обещать большую награду любому, кто сообщит нам о логове ассасинов. У нас хватит средств даже для того, чтобы соблазнить князей.

Одобряя предложение Субудая, Чингис подал знак рукой.

– Можете предложить городам мир в обмен на нужные сведения, если захотите. Меня не волнует, как вы добудете их, но вы должны это сделать во что бы то ни стало. И заберите отсюда всех мусульман. Я не хочу, чтобы они находились рядом с нашими семьями до тех пор, пока мы не устраним эту новую угрозу. Сейчас для нас нет ничего важнее. Шах мертв, Субудай. Кроме ассасинов, нам больше никто не угрожает.

Джелал ад-Дин чувствовал возбуждение толпы, словно держал в своей руке сердца собравшихся перед ним людей. Они внимали его словам, и новое ощущение опьяняло принца. В войске отца он имел дело с воинами, привыкшими к подчинению. Прежде ему никогда не приходилось вербовать их или склонять на свою сторону. Он понял, что способен на это, что наделен даром убеждения, и новое открытие не только приятно удивило его, но и обрадовало его братьев.

Принц начал с посещения мечетей в афганских городках, небольших местечках, в которых едва набиралось до нескольких сотен верующих. Он общался с местными имамами и упивался ужасом в их глазах, когда рассказывал им о злодействах монголов. Тогда он понял, что может воздействовать на людей, и его рассказы становились раз от раза страшнее.

Побывав в первой деревне, принц увел оттуда сорок крепких мужчин из племени патхан. До его появления в этих краях никто и не ведал о том, что неверные вторглись в земли мусульман и убили хорезмшаха. На первых порах праведный гнев людей удивлял Джелал ад-Дина, пока не отозвался раскатистым эхом в каждом селении, в каждом городе, которые принц посещал. Число преданных заступников веры росло, и уже более двух тысяч храбрецов сидели на пыльной земле в ожидании богом данного им вождя, которому они принесли клятву верности.

– Я видел собственными глазами, – говорил принц, – как монголы разрушали мечеть. Святые праведники пытались с голыми руками остановить их, но монголы убили их, а мертвые тела бросили гнить на земле.

В толпе, самой многочисленной с тех пор, как принц прибыл на юг, послышался гневный ропот. Среди собравшихся людей преобладала молодежь, и было много совсем еще юношей, чью голову пока не украсил тюрбан зрелых мужчин. Джелал ад-Дин видел, что его слова в первую очередь пронимали именно молодых, но затем они приводили с окрестных гор опытных воинов, чтобы те послушали его речи. Был бы отец жив, думал Джелал ад-Дин, то, наверное, попытался бы делать то же самое, что и он. Однако принц понял, что смерть шаха оказалась очень удобным поводом, чтобы побудить мужчин взяться за оружие. Он красноречиво и страстно говорил людям о чужеземцах, которые хулили веру и оскверняли святые места. И люди упивались его речами. Джелал ад-Дин поднял руку, чтобы утихомирить толпу, и она подчинилась ему и замолчала, устремив к нему тысячи глаз, полных пристального внимания. Он владел ею.

– Я видел, как их воины убивали наших женщин и детей. Женщин, чьи лица прятала паранджа, раздевали и оскверняли прилюдно. В Бухаре они убили имама прямо на ступенях у входа в голубую мечеть. Потом молодые монголы помочились на его тело. Я вырвал бы свои глаза за то, что они видели, если б они не были мне нужны для праведной мести!

Толпа загудела, переполненная гневом и возмущением, и многие вскочили с мест. Воины подняли сабли и стали размахивать ими в воздухе, выкрикивая призывы к священной войне. Посмотрев на братьев, Джелал ад-Дин едва не раскрыл рот от удивления: братья тоже поднялись на ноги и кричали вместе со всеми. Принц не ожидал, что его речь произведет на них такое впечатление. Они тоже обнажили клинки, глаза сверкали ненавистью к врагам. Братья видели то же самое, что видел он, но жара, удушливый воздух,

нужда

разгорячили им кровь. Даже Тамар начал подпевать воинам ислама, растягивая слова пророка. Сердце Джелал ад-Дина ликовало от безумства толпы. Испытывал ли такое его отец? Принцу казалось, будто он балансирует саблей. Выскользни она из руки – и он потеряет все, но сила веры этих людей могла обратить в реальность его мечты. Его слово разносилось из уст в уста по окрестным областям, и люди начали приходить к нему. Принц взывал к священной войне против монгольских захватчиков, и его речи и обещания зажгли всю страну. В мечетях, где Джелал ад-Дин никогда не бывал, имамы объявляли его воином Аллаха. Теперь оставалось лишь поддерживать этот огонь, чтобы повернуть его разрушительное пламя на север.

Джелал ад-Дин улыбнулся толпе, собравшейся перед ним в тот вечер. Принц знал, что эти люди пойдут за ним от города к городу. Он войдет в Кабул как духовный лидер своей армии, и город наверняка удвоит ее ряды. Возможно, рука Господа вела его, принц не знал. Он был только бренным сосудом в руках Аллаха, но как еще мог бы Господь творить дела свои, если не через людей? И возможно, принц стал орудием его возмездия. Аллах и впрямь был вместилищем добродетели, раз дал ему второй шанс.

Монгольские тумены разлетелись, подобно стаям саранчи, во все концы, нападая на всякое место, населенное людьми. Весть о том, что они разыскивают ассасинов, разошлась быстро, а слухи о громадном вознаграждении взамен сведений, казалось, имели крылья. На десятый день поисков Джебе нашел человека, который говорил, будто знает те горы, где укрываются ассасины. Джелме нашел еще двоих, заявлявших, что они поддерживают связи с семьей, служащей ассасинам в их крепости. В обоих случаях разрушение городов было приостановлено, но потом к монгольским военачальникам приходили другие, предлагая услуги в отчаянной надежде спасти свою жизнь. Дважды монгольские разведчики прочесывали горы, но возвращались ни с чем, не найдя и следа крепости ассасинов. Те, кто направлял монголов по ложному пути, были или глупцами, или лгунами, но все они были убиты, а тумены двигались дальше.