Загадка Александра Македонского - Неля Гульчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Один из персов крикнул:
– Царь македонян! Смерть ему!
Александр неистово сражался копьем. Когда копье сломалось, выхватил меч.
Персидский военачальник Мифридат и Александр встретились лицом к лицу. Александр ударил Мифридата мечом в лицо, и тот рухнул с коня.
Воин из окружения Мифридата взревел:
– Мифридат убит!
На Александра бросились Спифридат и его брат Ресак.
От сабли Спифридата Александр увернулся, но Ресак успел ударить его мечом по голове. К счастью, удар прошел по касательной. Шлем слетел с головы царя, белое перо отлетело в сторону. Перед взором Александра все поплыло…
Над головой македонского царя взвилась кривая сабля Спифридата:
– Смерть тебе, проклятый македонец!
Но, словно молния, взметнулся меч Клита и отсек руку перса.
Македонская фаланга стояла неподвижно, ожидая приказа.
Парменион выжидал, всматриваясь в противоположный берег, и слушал донесения агентов. Наконец наступил момент, которого ждали.
– Пехота персов подходит к месту боя!
– Пора! – взмахнул рукой Парменион. Затем тихо сказал самому себе. – Да помогут нам боги!
Македонская фаланга двинулась к вражескому берегу. Через короткое время она вступила в бой. Грозный сплоченный четырехугольник, наглухо защищенное щитами, на ходу превратился в уступ, врезавшись клином в пехоту греческих наемников.
Первыми дрогнули персидские всадники, оттесненные в сторону. За ними, окруженные македонцами, – греческие наемники, запросившие мира.
Александр, бледный, с перевязанной головой, стоял, опершись на меч. К нему подскочил всадник:
– Царь, греческие наемники сдаются!
– Сколько их? – очень тихо спросил Александр.
– Пять тысяч.
Громко, так чтобы было слышно всем, кто его окружал, Александр крикнул:
– Эти наемники предали родину, пойдя в услужение к персам. А предателей я не прощаю! Смерть им!
И битва снова закипела. Неистовая, беспощадная, кровавая. Битва ненависти. Тысячи персов не погубили столько македонского войска, сколько этот эллинский отряд наемников под предводительством Мемнона. Наемники защищались с жестокостью отчаяния, потому что спасения им все равно уже не было.
Наконец все было кончено. Конница под командованием Птолемея и Аминты продолжала преследовать персов и греческих наемников, бросавших лошадей, вооружение, ценности.
Македонская фаланга снова стояла выстроившись, словно ожидала нового приказа, будто и не было позади жаркого сражения с превосходившим ее во много раз противником.
С разных сторон раздавалось:
– Победа! Победа!
Воины поднимали вверх свои многометровые сариссы.
Александр радостно, но устало повторил:
– Победа! Первая победа на земле персов! Почти невозможная!
Гефестион спросил Александра:
– Что, по-твоему, Александр, решило успех дела?
– То, что я не послушал опытного и умного Пармениона и не отсрочил атаку… Нельзя никогда исключать того, что противник, обнаружив ошибку, поспешит исправить ее. Нельзя оставлять ему такой шанс.
В покинутых шатрах персидских вельмож македоняне нашли большие богатства – дорогие ковры, расшитые золотом попоны, золотые чаши, щиты, мечи и кинжалы-акинаки, украшенные драгоценными камнями.
Александр делил захваченные богатства, как и обещал, поровну. Свою царскую долю он отправил в Пеллу матери.
Самые драгоценные персидские воинские снаряжения царь приказал отослать в Афины, в храм Афины Паллады, чтобы положить к ногам богини.
В конце этого кровавого дня Александр прошел со своими врачами по полю битвы мимо множества трупов и стонавших тяжелораненых, просивших прикончить их. Он утешал несчастных и подавал им воды.
Из Граника извлекли сотни тел убитых, попросив бога рек Океана о прощении за осквернение вод.
Погибшие на другой день были торжественно сожжены со всем их снаряжением на большом погребальном костре.
Царь продиктовал послание Лисиппу, своему придворному скульптору, с распоряжением отлить бронзовые статуи павших военачальников – в точном соответствии с их обликами, пока он хранит их в своей памяти.
VI
Александр в окружении телохранителей отдыхал после битвы при Гранике на берегу горной реки.
– Жарко! Пожалуй, стоит искупаться…
Царь бросился в реку, но отплыл совсем недалеко и повернул назад – вода была почти ледяной. Быстро вышел на берег, оделся и пошел к уже установленному для него походному шатру.
К вечеру Александр заболел. Он лежал на походной кровати. Голова его горела.
Дни проходили за днями, а царю становилось все хуже и хуже.
Телохранители, стоящие около шатра, тихо переговаривались друг с другом:
– Уже третий день, а ему все хуже… В бою словно завороженный, а тут… Из-за купания… Надо же!
– А что же врачи?
– Все делали… Кровь пускали. Ничто не помогает… Говорят, за самим греком Филиппом послали… Он всю царскую семью лечил.
В это время в шатер вошел гонец царя и передал ему письмо.
– От Пармениона, царь!
Александр с трудом поднял руку, чтобы взять послание.
Гонец вышел.
Царь стал читать письмо. Парменион сообщал: «Мои агенты доносят до твоего сведения, что врач Филипп, который должен вскоре прибыть к тебе, подкуплен персами и намерен отравить тебя, царь…»
Дочитав письмо, Александр положил его под подушку и закрыл глаза.
Когда на следующий день в шатер вошел грек Филипп, врачи беспомощно толпились около царя, самочувствие которого резко ухудшилось.
Филипп попросил всех удалиться.
Врачи молча вышли из шатра, недовольные, как обычно, более почитаемым конкурентом.
Филипп осмотрел Александра, потом достал лекарства, смешал их в чаше и подал царю.
– Выпей, царь.
Александр взял чашу в левую руку, правой достал из-под подушки письмо Пармениона и подал его Филиппу.
– Читай!
Пока врач читал письмо, Александр медленно, маленькими глотками пил из чаши, внимательно следя за выражением лица Филиппа, которое все больше бледнело. Врач ощущал на себе пристальный взгляд царя.
Царь допил лекарство, отдал Филиппу чашу. Вдруг его начало мучить удушье. Вскоре Александр впал в беспамятство.
Филипп стоял ни жив ни мертв.
Почуяв неладное, врачи и телохранители, толпившиеся вокруг шатра, вошли внутрь. Увидев состояние царя, они повернули головы и молча, нахмурясь, пристально посмотрели на Филиппа.
Грек стоял с опущенной головой. Он знал, что его ждет в случае смерти Александра.
На следующее утро Александр встал на ноги… Болезнь отступила.
В этот же день Александр обходил строй воинов. Сзади на полшага шел за ним Птолемей.
– Почему ты не поверил Пармениону, царь?
– Не в этом дело, Птолемей… Я подумал, что лучше пасть жертвой преступления, чем собственного постыдного страха.
Птолемей ничего не ответил, и они продолжали обходить строй воинов.
Первым нарушил молчание Птолемей. Он тактично и дружески попрекал Александра:
– Я разделяю, царь, мнение многих командиров, что появление полководца в гуще боя, когда любая случайность может нанести непоправимый урон армии и стране, вряд ли оправдано.
– Я знаю, Птолемей, обо всем, что говорится за моей спиной. Знаю и о том, что говоришь ты… сейчас.
Александр улыбнулся. Потом посерьезнел:
– Не отрицаю, что и ты, и другие командиры правы. Но нет правил без исключений.
Царь замолчал и было видно, что думает он совсем о другом. Птолемей снова решил прервать затянувшееся молчание:
– Что ты имеешь в виду, царь?
Взглянув на Птолемея и, вспомнив, о чем шла речь, Александр продолжил свою мысль:
– В решающие минуты решающего сражения воины должны видеть своего полководца. Это придает им решимость и лишает возможности думать о том, что противник сильнее и может одержать победу… Битва при Гранике, когда персы многократно превосходили наши силы, была именно такой битвой. Мы должны были победить в ней во что бы то ни стало. У армии не должно быть сомнений в том, что она способна победить врага… Порой это важнее самой победы.
Птолемей не возражал, доводы Александра были убедительными… Стоящие в строю воины преданно смотрели на своего царя.
Взглянув на Александра, по-царски уверенно шагающего вдоль строя воинов, Птолемей неожиданно подумал: «Македонцы пока не так многочисленны, чтобы удержать весь мир. Боюсь, как бы они не рассыпались горстью ячменя по широкому полю…»
Эти мыли промелькнули в сознании дальновидного Птолемея после блестящей победы, в самом начале великого похода. Но он успокоил себя, вспомнив удивительное предсказание, которое было получено из Дельф за месяц до выступления в Персию: «Если царь Македонии начнет войну с царем на Востоке, то сокрушит великое царство».
Как истинный эллин, Птолемей верил в Судьбу. Его мысли неожиданно прервал Александр:
– Враг уходит, чтобы собрать новые силы. Нам нельзя отдыхать!
После победы при Гранике имя Александра вызывало изумление и страх. Персидские гарнизоны, стоявшие в близлежащих эллинских городах, со страхом ждали македонцев. Но и жители эллинских городов, захваченных персами, ждали Александра с нетерпением.
