Не отвлекайте меня! Как сохранять высокую концентрацию несмотря ни на что - Эдвард Хэлловэлл

В этой главе я немного расширил рамки, чтобы показать силу, которой обладают люди, похожие на Мэри, и те блага, какими они способны одаривать общество. С другой стороны, они очень часто упускают заслуженные ими преимущества. Именно поэтому важно, чтобы нашлись люди, способные поддержать «палочку-выручалочку». Мэри требовалась помощь психотерапевта для сохранения не только брака, но и физического здоровья и благополучия. Мэри нуждалась в чем-то получше антидепрессанта, почти машинально назначенного ей лечащим врачом. Она должна была осознать положительные и отрицательные стороны своей невероятной способности оценивать состояние окружающих и при необходимости улучшать его.

Парадоксально, но то, что спасало ее в детстве, начало портить ей жизнь, когда она стала взрослой. Мы часто наблюдаем этот парадокс: люди разрушают себя поведением, которое когда-то выручало их. Если мы отвлечемся на минуту от Мэри и вспомним о детях, убегающих в мир своих фантазий, чтобы спастись в нем, о детях, которые учатся мастерски лгать, чтобы избежать гнева садиста-отца, о детях, угождающих другим, чтобы уйти от опасности, — мы поймем, насколько разрушительными становятся эти же стратегии, когда к ним прибегают взрослые люди.

Для того чтобы помочь Мэри сосредоточиться на себе, вместо того чтобы жертвовать всем ради других, мне пришлось обезвредить заложенную в ней с детства мину замедленного действия. С самого раннего возраста Мэри не могла выплеснуть наружу гнев, который постоянно накапливался в ее душе. Ей нельзя было выказывать недовольство отцом, так как она знала, что если даст себе волю — и она сама, и ее братья, и мама неминуемо погибнут. В результате Мэри выработала иной способ поведения — противоположный тому, которого требовали ее сокровенные, истинные чувства.

Работа с Мэри потребовала довольно долгого времени. Для ее проблем не существует быстрых решений. Мы живем в мире, где психиатрия стала чем-то вроде ресторана быстрого питания, и эффекта от нее ждут приблизительно такого же. Современные люди нетерпеливы, их уже не устраивает длительная психотерапия, ее считают неэффективной, нескончаемой и разлагающей. Они чаще полагаются на быстрое психиатрическое вмешательство — назначение лекарств. Таблетка действует практически моментально и безболезненно, кроме того, она удобна, стоит относительно недорого и к тому же часто и в самом деле помогает. Как я уже говорил, я тоже нередко назначаю больным лекарственные препараты. Но я, кроме того, понимаю, что только таблетками оказать больному полноценную помощь невозможно.

Нам предстоит изрядно потрудиться, для того чтобы вернуть заслуженное уважение психотерапии, требующей достаточно длительного времени для изменения вредоносных элементов человеческого поведения, а для этого требуется — если прибегнуть к старомодному выражению — прорабатывать ситуацию. Так как выживание Мэри и ее семьи в свое время зависело от способности девочки держать в узде разгневанное подсознание, мне для начала пришлось придать доверительность нашим отношениям и только потом будить дремлющий гнев. И еще до того как эти отношения завязались, непосредственно в процессе их установления, я учил Мэри, как, заботясь о других, одновременно не забывать о себе и своих нуждах и потребностях. Самое главное — мне удалось убедить ее, что она теперь взрослый человек и может позволить другим самим позаботиться о себе.

Однако все это потребовало довольно долгого времени. Как и другие герои моей книги, Мэри пришла ко мне, когда впала в отчаяние. Когда мы чувствуем, что все потеряно, что нам конец и что мы безнадежно уязвимы, — это моменты, когда при небольшой посторонней помощи мы оказываемся способны достичь того, что было невозможно раньше.

Вот что заметил больше века назад Генри Джеймс: «Большинство людей — физически, интеллектуально и морально — живут в очень ограниченном круге внутри своего потенциального бытия. Они пользуются очень малой частью возможного сознания и своими душевными силами вообще. Это все равно как если бы человек из всех возможных для него телесных движений ограничился бы шевелением одним пальцем. Сильные потрясения и великие бедствия показывают, насколько неисчерпаемыми являются наши возможности, насколько неожиданными и мощными оказываются наши способности к выживанию»11.

Кризис, заставляющий человека заглянуть глубоко внутрь в себя, оборачивается благом. Именно в тяжелый момент мы обретаем способность очнуться, содрогнуться и измениться. Но, естественно, кризис может и окончательно погубить человека. Как он закончится — спасет или погубит, — зависит не просто от того, как человек отнесется к ситуации, но и, что более важно, как он справится с пламенем эмоций, вызванных кризисом. Иными словами, способность противостоять эмоциям, а не бежать от них или нападать на воображаемого врага, определяет мудрость, с какой этот человек может справиться с ситуацией.

Ключевым моментом в способности подавлять эмоции является умение обратиться к помощнику — не тревожиться в одиночку, как говорил мой старый учитель. Тревога в одиночестве, особенно в период кризиса, почти неизбежно ведет к катастрофе. Но если вы переживаете беспокойство вместе с подходящим человеком, то кризис, скорее всего, откроет вам истинную сущность ваших проблем. Сильная эмоция может уничтожить человека, разорвать его на части, но если ею умело распорядиться, то она послужит скальпелем, вскрывающим застарелый душевный гнойник, ибо только эмоция оправдывает и делает возможным такое хирургическое вмешательство.

Восемьдесят лет назад Хосе Ортега-и-Гассет писал:

«Присмотритесь к окружающим вас людям, и вы увидите, что они блуждают по жизни наугад, что они подобны личностям, спящим в счастье и в горе и имеющим самое смутное впечатление о том, что с ними происходит… Жизнь — в самом своем начале — это хаос, в котором так легко заблудиться. Человек подозревает об этом, но боится взглянуть в глаза ужасной реальности и пытается скрыться от нее завесой фантазии, в которой все ясно и понятно. Человека нисколько не беспокоит, что его “идеи” неверны, он использует их как траншеи, в которых он обороняет свое бытие, как пугала, которыми он отгоняет реальность прочь от себя.

Человек с ясной головой — это человек, освобождающий себя от таких фантастических “идей”. Он смотрит жизни в лицо, понимает, что все в ней запутано и проблематично, и чувствует себя потерянным. Так как это и есть простая истина — жить значит блуждать в потемках, — тот, кто принимает ее, уже начинает обретать себя, начинает ощущать под ногами твердую почву. Инстинктивно, как жертва кораблекрушения, он начнет оглядываться, чтобы ухватиться за что-нибудь и остаться на плаву, и такой трагический, беспощадный в своей правдивости взгляд, абсолютно искренний, ибо это вопрос выживания, заставит человека навести порядок в хаосе жизни. Это и есть истинные идеи — идеи кораблекрушения. Все остальное — риторика, поза и фарс»12.

В период кризисов мы находим истинные идеи, как находят спасение потерпевшие кораблекрушение. Мы продираемся сквозь завесы фантазий и отыскиваем то, что нам необходимо. Мэри смогла это сделать.

С Мэри — и многими другими похожими на нее людьми, с которыми мне пришлось работать, — самым мощным средством изменений стала возникшая между нами любовь. Любовь в наши дни стала опасным словом — и не без веских причин. Однако — к лучшему это или к худшему — любовь остается самым мощным орудием в нашей жизни, что можно использовать на благо. Любовь между психотерапевтом и его клиентом уникальна тем, что эти два человека видятся только во врачебном кабинете в установленные дни и проводят вместе строго ограниченное время. Единственное, что они делают, — это разговаривают друг с другом. Более того, все их разговоры сосредоточены на одном человеке, на клиенте. Хотя личность психотерапевта играет важную роль, она мало фигурирует в беседах, да и не должна занимать в них много места.

Со временем, если лечение проходит успешно, возникает глубокое и прочное взаимное уважение, забота и поток созидательной энергии, которую стороны получают друг от друга. Такие отношения можно назвать любовью. Это тот тип любви, который не имеет параллелей в иных сферах; наверное, ближе всего к ней находится любовь к музыке какого-то определенного композитора, к полотнам живописца или к романам писателя.

Для того чтобы эта любовь достигла уровня, на котором возможны изменения, требуется время. Необходим период почти пустой болтовни и обсуждения важных тем и событий. Этот процесс до сих пор представляется мне таинственным и загадочным, но я, как клиент и как психотерапевт, настолько часто наблюдал его в действии, что убежден в его эффективности.

Когда я выступаю в роли психотерапевта, я не пользуюсь своей властью. То же самое касается и клиента. Мы выковываем нашу силу совместно, сеанс за сеансом, неделю за неделей. Для таких людей, как Мэри, я не представляю иного способа достичь свободы и позитивного восприятия себя, нежели установление любовных отношений. Большинство людей, склонных в первую очередь заботиться о других, не переживали в детстве ничего подобного тому, что пришлось пережить Мэри, и поэтому при работе с ними не требуется копать так глубоко, как пришлось мне в ее случае. Таким людям я могу дать несколько советов.