Заблудившаяся половинка, или Танцующая в одиночестве - Юлия Шилова

– Борис, ты мне наберешь сто восемьдесят тысяч долларов?

– Какие еще сто восемьдесят тысяч долларов?

– Ну те самые, которые я питерской мафии должна.

– А когда мы с тобой об этом говорили?

– Сегодня утром. Ты что, совсем ничего не помнишь? Ты же вроде трезвый был?

– Я же сказал, что не сразу. Но постараюсь помочь.

– Сестра предлагает мне мой банк ограбить, – сказала я. – Борис, ты слышишь, что я тебе говорю?! Маринка предлагает мне взять деньги, а затем просто идти в отказ! Ты готов к тому, что твою жену не сегодня завтра посадят?! Готов?

– А ты что, и вправду можешь взять деньги? – неожиданно заинтересовался пьяный Борис.

– Взять-то я их, может, и смогу, да ты только представь, какие будут последствия! У меня даже в голове не укладывается, что может меня ожидать в будущем. Вернее, будущего у меня уже никогда не будет. Позору не оберешься и плюс тюрьма! Хорошие перспективы!

– Борис, твоей жене работа дороже, чем я! – Маринка попыталась бить на жалость. – Ей родная сестра постольку-поскольку. Только бы ее коллектив на работе уважал, а до меня ей дела никакого нет. Пусть меня убьют, зато ей на работе уважение. Вот ведь у нее какая политика!

– Маринка, прекрати, ты же знаешь, что не права! – попыталась я образумить сестру. – Я очень даже переживаю за твою жизнь! Но то, что ты мне предлагаешь, не вписывается ни в какие рамки. Я никогда не воровала и воровать не буду!

– А я тебя у кого воровать прошу?! У пенсионера или у малоимущего?! Подумаешь, частный банк! Ничего страшного в этом нет. У частников своруешь, у буржуев проклятых! У них денег знаешь сколько, не убудет!

– Я просто воровать не хочу!!! Воровство наказуемо само по себе. Наказуемо! У кого бы я ни воровала, разницы нет!

– Это что же получается?! Банк у народа спокойно воровать может, и никто его за это не наказывает, а народу у банка воровать не положено?! Если бы, Нинка, ты в подобную ситуацию попала, я бы ради тебя на все пошла! Я бы даже жизнь за тебя отдала! Ни минуты не задумываясь. А тут ничего страшного делать не надо, просто взять деньги, и все…

– Никогда!!! – Я чувствовала, что еще немного, и со мной начнется истерика.

– Тетки, ну-ка тихо!!! – неожиданно крикнул пьяный Борис и стукнул кулаком по полу. – Тихо, я сказал! Тихо!!! Сейчас мужик говорить будет! Вы что сцепились, как две Трындычихи?!

– Боря, меня на днях убьют, а твоя жена даже пальцем о палец не ударит для того, чтобы меня спасти! – сквозь рыдания кричала сестра.

– А ну немедленно прекратите орать! – Борис вновь ударил кулаком по полу, и мы услышали, как тут ж застучали по батарее соседи.

– Перестань по полу бить! Сейчас соседи придут! – одернула я его.

– Как придут, так и уйдут. Встречу!!! Это они из-за вашего крика придут. Маринка, ты что, зараза, хочешь? Ты хочешь, чтобы твоя сестра, а моя жена банк ограбила?

– Не ограбила, а временно взяла там денег. Это совсем разные вещи.

Я шумно вздохнула, покрутила пальцем у виска и пошла в комнату. Дойдя до кровати, плюхнулась на нее прямо в одежде и уткнулась в подушку. Я не знаю, сколько прошло времени, прежде чем в комнату вошел муж. Сев на краешек кровати, он положил руку мне на поясницу и совсем тихо сказал:

– Маринка мне желудок промыла. Я себя значительно лучше стал чувствовать. Голова посвежела. Протрезвел одним махом. Роднуль, ты на меня не злишься?

– За что?

– За то, что я набрался как последняя скотина?

– Не злюсь.

– Точно не злишься?

– Точно не злюсь.

– Спасибо, роднуль. Я просто опешил оттого, что ты на себя наговорила. Я же знаю, что ты мне не изменяла, а все, что говорила, говорила со зла. Я же знаю, каково тебе было. Знаю, что такое ревность. Это паршивое чувство. Непонятно, откуда берется, и не знаешь, как с ним справиться. Хотя, знаешь, мне очень приятно, что ты меня ревнуешь, потому что кто не ревнует, тот не любит. Мы же с тобой прекрасная пара. Все наши знакомые в один голос твердят о том, что мы с тобой исключительно прекрасная пара. Сам не знаю, что тогда на меня нашло. Какое-то помутнение рассудка. Каюсь. Мне очень за это стыдно.

– Хватит, больше не хочу это слушать. Ты взрослый мужчина, и сам знаешь, что хорошо, а что плохо. После всего, что произошло, ты должен сделать свои выводы, а я свои. И давай больше не возвращаться к этой теме.

Муж коснулся моего тела, я закрыла глаза и почувствовала, как по нему пробежала волна желания. Но эта волна была совсем не той, что захлестнула меня, когда я познала Сергея. Тогда было не просто желание. Сумасшедшие токи сделали мое тело легким, необычайно нежным.

– Нина, после того, что произошло, наверное, ты думаешь, что я говорю неискренне, но я очень люблю твое тело… Оно всегда возбуждает меня.

Я лежала без движения, понимая, что сейчас просто не могу допустить близости с мужем. Я думала совсем о другом мужчине… О том мужчине, чье обаяние покорило меня, взяло в плен. Я вспомнила взгляд Сергея, когда он смотрел на меня за столом, и почувствовала легкую дрожь. Он смотрел беззастенчиво, раздевал меня взглядом. А я… я не сопротивлялась. Я ему словно способствовала.

Опомнившись, я убрала от себя настойчивые руки мужа.

– Что Маринка делает?

– Плачет. Она в таком дерьме, а жить хочет. Тут любой с ума сойдет.

– Ты и в самом деле веришь, что ее могут убить?

– Почему могут? Ее просто убьют.

Я резко приподнялась и заглянула в глаза Бориса.

– Почему ты так спокойно об этом говоришь?

– А что, по-твоему, я могу сделать? Взрослая баба. Замужем побывала. Не зря от нее Влад соскочил. Мне кажется, у нее тормозов нет. Мужики так просто не соскакивают. Пора бы уже знать, у кого можно занимать. Такие ошибки непростительны. Не малолетняя школьница.

– Но ведь ты обещал ей помочь!

– Обещал, только я не волшебник. Такую сумму из оборота выдернуть непросто. Придется попыхтеть.

– Ну что делать… Сестру выручать надо…

– Я понимаю, что надо. Только я вряд ли смогу это сделать в ближайшие дни. Тебе банк проще ограбить, чем мне такие деньги вытащить.

– И ты о том же?!

– А почему бы и нет? Твоя сестра дело говорит. Я таких родственников не люблю, от которых потом в кошельке пусто, но ведь это твоя сестра. Не чужая она тебе, а значит, и мне тоже.

– Борис, но ты же вроде трезвый?! – пришла я в отчаяние. – Ты-то хоть понимаешь, что это уголовное дело! Говоришь об этом так, словно просишь, чтобы на завтра я сготовила тебе не борщ, а суп харчо…

Глава 8

Борис уснул быстро. Намного быстрее, чем я предполагала. Без лишних эмоций, без тех действий, которые называются исполнением супружеского долга. Не спалось только мне. Я лежала поджав под себя ноги, смотрела в окно и чувствовала, как бешено колотится сердце. Когда я пыталась закрыть глаза, то тут же представляла убитую Маринку… Потом я представляла себя крадущей деньги, переполох, который последует вслед за этим. Мне заламывают руки, надевают наручники, усаживают в милицейский «воронок» и увозят туда, где я еще никогда не была и где очень боюсь побывать. Я смотрю на мир через решетку, плачу и кусаю губы до крови… В памяти всплывает страшный день рождения… Убитые люди, и мы… случайно оставшиеся в живых. Я начинаю бояться собственных мыслей, не хочу об этом думать, но у меня не получается. Спящий муж улыбается во сне и пытается положить на меня руку, изображая что-то вроде объятий. Но я не даю ему этого сделать, потому что не чувствую ничего, кроме раздражения. Когда он кладет на меня свою руку, мне всегда кажется, что он хочет ее на меня наложить… Наложить ее на мое тело, на мою душу, на мое сознание, на всю мою жизнь. Чтобы я почувствовала боль и начала задыхаться…