Господин изобретатель. Часть II (СИ) - Подшивалов Анатолий Анатольевич

– Как, и Его императорское величество присутствовал, и вы с ним говорили? – разволновался капитан, – я вот в Лейб-гвардии Семеновском служу, а ни разу беседовать с Императором не удостоился, видел много раз, это – да, но, вот чтобы говорить…

Зашел доктор, с ним начальник отделения и сказал, что они ждут Пашутина, который, узнав, что я здесь, сразу решил меня навестить, поэтому он, начальник отделения, хочет узнать, все ли у нас хорошо и нет ли каких просьб. Сестра принесла склянку с ромашками, поставив ее на подоконник, другая положила тканевые салфетки на тумбочки, санитарка стала протирать пол карболкой и унесла мыть «утки». В общем, как обычно, перед визитом начальства, – «покраска травы[65]».

Глава 8. Медико-бюрократическая

Едва успели «навести марафет» в палате, как в коридоре раздались голоса и шаги нескольких человек, дверь распахнулась и в палату вошел целый консилиум врачей во главе с Начальником академии действительным статским советником Пашутиным. Кроме него, был профессор кафедры ортопедии, который меня оперировал, начальник отделения и мой ординатор, остальных врачей я не знал, а под халатами погон и звезд не видно. Народу в палату набилось уйма, половина так и осталась стоять в коридоре: начальственный обход, всех дернули, кроме оперирующих, естественно.

– Здравствуйте, господин изобретатель, – бодрым голосом начал Пашутин, – опять к нам, но в качестве пациента? Как же вас угораздило, слышал, что во время испытаний в присутствии Государя вас выбросило из брички. Что же вы, Александр Павлович, сами всегда в пекло лезете, пулеметчиков, что ли, в России без вас нет?

– Да уж так получилось, уважаемый Виктор Васильевич, на ровном месте споткнулся, – ответил я приняв шутливый тон Пашутина, – и на старуху бывает проруха…

– Какая же вы старуха, то есть старик, – засмеялся Пашутин, – раз бороду опять решили отпустить, в старики себя записать хотите? И, обернувшись к начальнику отделения, совсем другим, командирским тоном произнес: а что же, брадобрея для офицерской палаты у вас нет? Если больной, на службе государю пострадавший, сам побриться не может, так ему заросшим дикарем ходить прикажете, милостивый государь? Докладывайте по больному…

Начальник отделения, слегка заикаясь от волнения (полчаса назад этого за ним не замечалось), стал докладывать по моей истории болезни. Интересным для меня в его докладе было сообщение об операции, что сделано: произведена репозиция отломков ключичной кости и они через просверленные отверстия стянуты толстым кетгутом[66]. Удален мелкий отломок кости, который было невозможно зафиксировать. Рана обработана препаратом СЦ, дренирована, оставлены отсроченные швы, которые планируется затянуть на днях. Заживление идет хорошо, грануляции[67] розовые, нормальные. После затягивания швов будет оставлен контрольный дренаж.

– Видите, Александр Павлович, довелось вам на самом себе еще раз свой препарат испытать, – улыбнулся Пашутин, видимо, вспомнив мой доклад на Ученом Совете, – а у капитана что? (Виктор Васильевич повернулся к соседу-гвардейцу.

Из доклада ординатора я понял, что капитан получил в воскресенье, то есть за день до моего поступления, ранение штуцерной пулей на охоте. Рана в нижней трети бедра, огнестрельный перелом бедренной кости. Ран обработана, убрали отломки и намеревались спилить часть кости с двух сторон, чтобы зафиксировать отломки кости ближе друг к другу, а также, для профилактики остеомиелита, который с большой вероятностью разовьется при оскольчатом переломе трубчатой кости. Тут доклад ординатора прервал профессор, сказавший, что взял риск на себя, вспомнив о препарате СЦ, так как опиливание кости привело бы к укорочению конечности минимум на два дюйма, что для строевого офицера означает конец карьеры. И вот – результат, налицо заживление без признаков остеомиелита, рана чистая, гноя нет, по дренажу сукровичное отделяемое, периодически присыпки стерильным СЦ. Прогноз благоприятный.

– Вот видите, – Пашутин обратил внимание докторов на разбираемый случай, – и здесь СЦ сохранил ногу строевому офицеру, а если бы как раньше делали, то пришлось бы сопоставлять опиленные до ровного среза отломки и еще неизвестно, не развился бы остеомиелит, потребовавший еще большего укорочения конечности. Будем надеяться, что у капитана все будет хорошо и получит он генеральские эполеты. Лечение одобряю, риск в данном случае считаю оправданным. Благодарю вас, коллеги!

Я понял, что представление с капитаном Пашутин во многом затеял ради меня, чтобы подбодрить: вот какой препарат придумал, людей спасаешь, жизни не калечишь и сам будешь молодцом, выздоровеешь. Пожелав нам с капитаном выздоровления, консилиум удалился.

А я, тем временем, размышлял, что, если у них сверлят кости, то сделать элементарный аппарат Илизарова не составит труда: разъёмные кольца из нержавеющей или хромированной стали, выдерживающей многократную стерилизацию (ну из чего здесь сейчас делают хирургические инструменты), сделать не проблема, спицы с резьбой и гайки на них – тоже. А сколько проблем с лежачими больными решит! Вот этому капитану, моему соседу, после трех-четырех месяцев лежания с загипсованной ногой заново ходить придется учиться: сначала на костылях, потом с палкой и не факт, что хромоты не останется. А тут можно ногу нагружать – система спиц аппарата возьмет на себя всю нагрузку, приходящуюся на кость, атрофии мышц не будет, суставы работают, не говоря уже об удобствах для больного: меня уже стал доставать мой гипсовый доспех: рука под ним чешется, а почесать нельзя, такая мука!

За свою жизнь в 20 веке Андрей Андреевич дважды побывал в госпитале, один раз с пневмонией после гриппа и второй раз – перелом, который лечили в 7 ЦВНИАГ[68], что в Сокольниках. Так что на аппараты Илизарова он насмотрелся достаточно. И кормежка в том госпитале была по летной норме, не то, что в гражданских больницах, где потом пришлось побывать, там, если «с воли» не приносили, в нулевых от голода можно было ноги протянуть.

Здесь, в конце 19 века, в академической клинике, кормили не в пример лучше чем в гражданских больничках новой России, пусть не как советских летчиков: с копченой колбаской, шоколадом и фруктами даже в «перестройку», когда опустели магазинные прилавки, но все же мясо больные получали каждый день и добавка желающим была всегда. К капитану приходила жена и нас подкармливала домашней выпечкой, вареньем и всякими вкусностями, а однажды принесла бутылочку коньяка и мы отпраздновали день ангела моего соседа по палате.

Пройдя по палатам, Пашутин на обратном пути вновь заглянул ко мне:

– Не нужно ли чего, Александр Павлович? – озаботился начальник Академии, – как питание, может, что-то дополнительное заказать?

– Спасибо за заботу, Виктор Васильевич, теперь я вижу, что в руководимой вами Академии и ее клиниках все делают как надо, – польстил я «медицинскому генералу», – Просьба моя заключается в том, что, если помните, мы намечали совещание с фтизиатрами[69] по поводу испытаний ПАСК. Когда мы можем его провести. Другой препарат, ацетилсалициловая кислота, будет полезен терапевтам, так как имеет противовоспалительный и обезболивающий эффект, а жаропонижающий будет полезен при банальных простудных заболеваниях. Кроме того, у меня уже здесь возникли идеи двух медицинских изобретений, которые могут произвести переворот в медицине. Нельзя ли мне поговорить с какими ни будь толковыми приват-доцентами с кафедры физики и из здешних ортопедов.

– А мне можете в двух словах рассказать, или вы считаете, что старый мастодонт вроде меня, не поймет полет вашей мысли? – иронически спросил меня Пашутин.