Зеркало Лукреции Борджиа - Наталья Александрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она схватила Анну за воротник, встряхнула, как тряпичную куклу, сама удивляясь накатившей на нее ярости. С трудом взяв себя в руки, выпустила воротник.
Анна попятилась, закрыла лицо руками, словно пытаясь заслониться от удара. Людмила перевела дыхание. Приступ ярости прошел так же неожиданно, как начался. Анна плюхнулась на край ванны, опустила голову в ладони и зарыдала.
– Сегодня же уволишься! – отчеканила Людмила, прежде чем выйти из ванной комнаты. – Если через час увижу тебя в доме – немедленно вызываю полицию!
– Полицию? – Анна отняла руки от лица и взглянула на Людмилу с непонятным выражением. – Полицию? Полиции в этой семейке много дела найдется! Думаете, если богатые да при власти, так вам все можно? Бедного человека в порошок стереть или еще чего похуже! Полицию она вызовет, ага, так тебе и позволили! Нашла чем пугать!
– Хватит болтать! – Людмила неожиданно ощутила гнетущую усталость. – Собирай вещи и убирайся!
– И уйду! – тихо ответила Анна Ивановна. – Вот где мне уже семейка ваша, выше крыши мне вас хватило!
Людмила только пожала плечами.
Вернувшись в столовую, она спокойно проговорила:
– Анна Ивановна уволилась, так что второе блюдо и десерт придется подавать самим.
– Уволилась? – Отец удивленно посмотрел на нее. – Что это вдруг?
– Срочно уезжает в Конотоп. У нее там племянница рожает двойню.
– Бред какой-то. – Отец положил ложку. – Глеб, ты что-нибудь понимаешь?
Глеб мрачно молчал. Людмила просидела до конца обеда, демонстративно не прикасаясь к еде. Глеб тоже ел мало, только зыркал на нее злобно.
Лукреция, пошатываясь, добрела до своих покоев, вошла в спальню, упала на кровать и глухо, хрипло зарыдала.
Так она рыдала час или больше, но вдруг почувствовала спиной чье-то присутствие. Резко обернувшись, увидела старую служанку Аврелию. Старуха стояла в дверях, сложив руки на животе, и с жалостью глядела на свою госпожу.
– Что тебе нужно, старая женщина? – раздраженно спросила Лукреция. – Ты шпионишь за мной? Ты следишь за мной по приказу брата? Что ж, передай ему, что он добился своего, мое сердце разбито. Он всякий раз отнимает у меня то, что мне дорого…
– Я не шпионю за вами, мадонна! – возразила Аврелия. – Я не брала денег у господина герцога и никогда не возьму. Мне причиняет боль ваше страдание, мадонна, и я хочу помочь…
– Чем ты можешь мне помочь, старая женщина? – Лукреция надменно скривила рот, прикрыла покрасневшие от слез глаза. – Не сердись, Аврелия, я не хотела обидеть тебя, но мне никто не может помочь. Разве что… достань мне яду, чтобы я могла последовать за своим возлюбленным. Может быть, еще не поздно.
– Не говорите так, мадонна! – перебила ее служанка. – Вы еще так молоды, а жизнь такая длинная! Вы еще не раз полюбите…
– И каждый раз брат будет отнимать у меня любовь!
– Как знать, как знать…
– Ты говоришь загадками, Аврелия! Скажи яснее.
– Я слышала, господин герцог велел вам больше гулять. Отчего бы вам не прогуляться сегодня вечером?
– Прогуляться? Я не понимаю тебя, Аврелия!
– В свое время вы все поймете, мадонна! А сейчас отдохните, сегодня вас ждет трудная ночь!
Лукреция хотела возразить, хотела отчитать служанку за своеволие, но отчего-то промолчала. На нее навалилась странная апатия. Она легла на длинную кушетку и впала в забытье.
Перед ее глазами проходили мужские лица – властное, мрачное лицо отца, коварное лицо брата, лицо ее первого мужа Джованни Сфорца, который чудом успел спастись от убийц, подосланных Цезарем, ее второго мужа Альберто, герцога Бисчелли… ему было всего девятнадцать лет, и он был красив, как языческий бог Аполлон. Лукреция совершила ошибку, слишком сильно полюбив его и тем самым вызвав ревность брата. Всего через год после свадьбы на ступенях Ватикана на него напали вооруженные люди и нанесли ему несколько опасных ран.
Альберто отнесли обратно в папские апартаменты, и целый месяц Лукреция выхаживала его. Он уже начал выздоравливать, но как-то вечером она оставила его без присмотра, а когда вернулась – Альберто был задушен. Никто в Риме не сомневался, что это злодейство совершил испанец дон Михеле по прозвищу Микелотто, а приказ отдал Цезарь…
Перед глазами Лукреции мелькали еще какие-то лица, но вдруг в комнате раздались тихие крадущиеся шаги и прозвучал едва слышный голос Аврелии:
– Вставайте, мадонна! Время пришло!
Лукреция хотела отчитать служанку, которая слишком много возомнила о себе, – но не сделала ни того, ни другого. Она послушно встала со своего ложа, накинула темный плащ с капюшоном, который принесла ей Аврелия, и последовала за старой служанкой.
Аврелия вывела ее в сад.
Солнце уже село, на сад опустились нежные сумерки. Воздух благоухал цветами апельсинов, тихо журчали фонтаны. Из полутьмы выступила белая фигура с угрожающе поднятой рукой. Лукреция тихо вскрикнула, ей показалось, что это оживший Бонакорсо грозит ей за то, что она не последовала за ним в царство мертвых. Но Аврелия приложила палец к губам, взяла ее за руку – и Лукреция поняла, что это – всего лишь мраморная статуя языческого бога Аполлона.
Служанка провела ее через сад. Они оказались возле увитой диким виноградом каменной ограды, и Лукреция удивленно оглянулась на Аврелию. Та, однако, снова прижала палец к губам, а затем раздвинула лозы. За ней оказалась потайная калитка, запертая на замок. Аврелия достала из складок своего плаща ключ, отперла замок и вывела свою госпожу за ограду сада.
Теперь они шли по бедному кварталу, прилепившемуся к самой стене Ватикана. Здесь теснились жалкие лачуги уличных разносчиков и поденных рабочих. Из-за дощатых стен доносились громкие голоса, пение и пьяная ругань.
– Куда ты привела меня, старая женщина? – спросила Лукреция, увидев выглянувшего из дверей лачуги одноглазого урода.
Но Аврелия снова ничего не ответила и только прибавила шагу, приложив палец к губам.
Вдруг из узкого проулка между двумя лачугами показались трое верзил самого жуткого вида. Один из них, с черным шрамом на щеке, выступил вперед, опираясь на суковатую дубину, и проговорил сиплым голосом, выдающим французскую болезнь:
– Благородные донны, помогите, чем можете, славным воинам, израненным в битве при Сан-Романо!
– Проваливай, скотина! – прошамкала в ответ Аврелия. – Знаю я, в какой битве тебя изранили! В битве с дешевыми проститутками с Аппиевой дороги!
– Ах ты, старая ведьма! – воскликнул верзила. – Так-то ты разговариваешь со славным ветераном? Ну, так тебе же хуже: ты и твоя внучка отдадите нам все, что имеете, а твоей внучке придется близко познакомиться со мной и моими друзьями! Конечно, ее лицо закрыто капюшоном, но я не сомневаюсь, что она прехорошенькая!
Лукреция пришла в ужас. Она хотела броситься наутек, но сообщники верзилы обошли их с Аврелией и отрезали путь к отступлению.
Старая служанка, однако, ничуть не выглядела испуганной. В руке ее оказалась корзинка, она откинула плетеную крышку и прошамкала:
– Извините, высокородный господин! Я стала плохо видеть и не сразу разглядела ваше благородное лицо! Но теперь я поняла, с кем имею дело, и с радостью отдам вам все мое достояние. Вот, возьмите!
– Давно бы так! – просипел грабитель, и, потянувшись к корзинке, добавил: – Однако не думаешь ли ты, что откупишься от нас так дешево? Твоей внучке все равно придется…
Он не договорил. Внезапно из корзинки поднялись несколько извивающихся змей, они с шипением потянулись к уродливому лицу грабителя.
– Ведьма! – заорал тот, отбросив корзину. – Чертова ведьма! Спасайтесь, ребята, пока она не превратила нас в лягушек или скорпионов!
Аврелия проводила незадачливых грабителей хриплым издевательским хохотом, напоминающим лай гиены, и, когда их шаги затихли в темноте, повернулась к своей спутнице:
– Должно быть, они напугали вас, мадонна Лукреция?
– Признаться, ты меня тоже напугала! – проговорила Лукреция, глядя на корзинку служанки. – Откуда у тебя эти змеи?
– Змеи? Какие змеи? – Аврелия снова открыла корзинку. Лукреция испуганно отшатнулась, но корзинка была пуста.
– Ты и правда колдунья? – опасливо спросила Лукреция.
– Не бойтесь, мадонна, это не колдовство, а всего лишь безобидный фокус! Чтобы без опаски ходить по улицам ночного Рима, нужно знать несколько таких фокусов. Я не причиню вам вреда и никому не дам вас в обиду! Только прошу – не рассказывайте о том, что видели, Его Святейшеству, вашему досточтимому отцу, и господину герцогу, вашему брату!
