Я тебя проучу - Лея Кейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зубами зацепив мочку моего уха, он проталкивает в меня одну фалангу своего пальца, а кулак второй руки разжимает. Оставив волосы, ведет ладонью по плечу. Оставляет следы — ожоги, метки. Кажется, клеймо раскаленным железом выжигает.
Крик подкатывает к горлу, но не слетает с губ. Я еще удерживаю себя в рамках какого-то приличия, хотя сжатую его пальцами грудь пронзает болью. Резко задираю руку и ногтями впиваюсь в его твердое предплечье. Лопатками жмусь к его обнаженному липкому от пота торсу. Дышу полной грудью, ловя его безумный запах. Перед глазами все расплывается. Пола под ногами больше нет. Тьма, которой Богатырев пропитан до самого своего основания, окутывает меня едким туманом, зомбирует, подавляет.
— Учти, Рита, я не такой, как остальные твои наездники. Как только сделаешь выбор в мою пользу, назад дороги не будет. Я измен не допущу. Сразу шею сверну, едва подумаешь о ком-то кроме меня. — Палец входит в меня глубже, выбивая воздух из легких.
Снова он делает вид, что дает мне выбор. Как будто оставит меня в покое, если отвергну. Но хочу ли я этого? Он дал мне целых семь лет свободы! Годы, чтобы я решила, чего хочу. Мой ответ давно дан, просто я его боюсь…
Сама насаживаюсь на его палец, окончательно теряя рассудок. Погружаясь в реальность, где существуем только мы вдвоем. Отрывисто вздыхаю ртом и позволяю слезам скатиться по щекам.
Замираю в объятиях Богатырева, напрасно фокусируя зрение хоть на чем-то. Медленно веду рукой по его телу, кладу ладонь на каменную выпуклость в паху и сжимаю пальцами толщину его члена. В ушах долбит жуткий голод. Во рту пересыхает. И в груди давит.
Очнись! Проснись! Одумайся! Пожалеешь ведь…
Но нет. Одуматься — это не про меня. Слишком просто. Я умру от скуки, если включу мозги.
— Тогда сверни ее прямо сейчас, — отвечаю хрипло и тихо. — Потому что ты должен сделать так, чтобы я не захотела другого…
Рывком развернув меня к себе, Богатырев хватает мой подбородок и задирает лицо.
— У тебя был шанс послать меня к черту, Рита. — Глаза чуть сужаются, уголок губ отодвигается: — Упустила.
Цель достигнута. Я повержена, подчинена. Но рабыней в этот раз себя не ощущаю. Ведь я та, ради которой Богатырев отверг любовь всей своей жизни. А это значит, попытки его приручить не так уже безнадежны.
— Поцелуй, — стону ему в губы. Ресницы опущены, дыхание сбито, сердце выпрыгивает из груди.
Меня трясет от страха, что все это — сон, мечты, бред. Ломает от бессилия, нетерпения и томительного ожидания.
Он касается своими губами моей щеки, укалывает щетиной подбородок и шепчет:
— Так? Или быть может… Так? — Чуть ниже — к шее.
Играет, подгоняемый азартом и моим трепетом. Смакует каждую секунду, растягивая предвкушение. А во мне растет волнующая пустота, заполнить которую способен только Богатырев. Загадочный мерзавец, для которого обещание — не пустой звук.
Дрожащими пальцами я лихорадочно расстегиваю ремень его брюк, лязгаю пряжкой ремня и замираю одновременно с Богатыревым. Наши взгляды встречаются. Его — напористый, и мой — испуганный.
— Не могу терпеть, — признаюсь, обеими руками вцепившись в ремень. — Промедлением ты меня убиваешь, Платон.
Я теряю контроль не только из-за длительной разлуки. Моему сердцу хочется доказательств, что мы принадлежим исключительно друг другу. Что Стелла в прошлом, а Яр… Даже подумать о нем не успеваю, как Богатырев вытягивает ремень из шлевок, хватает меня за запястья и перетягивает их грубой кожей, въедающейся в плоть. Задирает мои руки над головой и пристегивает их к полотенцесушителю.
— Зачем? — бормочу я, сбитая с толку.
Силой меня брать не надо: сама отдаюсь. Бежать не собираюсь, потому что голодная. К чему эти игры, ума не приложу. Но я оказываюсь прикована к стене. Руки вытянуты. Пальцы ног едва касаются пола. А вниз по позвоночнику ползут горячие шарики сладкой боли и липкого ужаса.
Отойдя от меня на шаг, Богатырев мажет по мне взглядом и облизывается, оценив товар. Беременность ничуть не испортила мою фигуру. Я быстро восстановилась после родов, а фитнес и правильное питание помогает мне оставаться привлекательной, вопреки бегущим годам. Стыдиться мне нечего. За исключением неприличных фантазий, роящихся в моей голове.
Протяжно выдохнув, поднимаю лицо и мирюсь с фактом, что я связана и получу свободу тогда, когда этого пожелает Богатырев. Тогда, когда он сам меня освободит.
— За тем, Рита, — отвечает он мне, снимая брюки и трусы, — что я тоже не могу терпеть. Особенно после семи лет воздержания… — Бросившись на меня, запрокидывает мои ноги на свою талию и вторгается одним точным резким толчком, выбившим из меня истошный визг.
Спиной и затылком впечатавшись в стену, я стискиваю зубы и зажмуриваюсь. Богатырев не членом пронзает меня, а настоящим копьем. Насквозь. Насмерть. Ощущение его твердой плоти набатом стучит в висках. Он медлит какой-то миг, долю секунды, но этого достаточно, чтобы вся жизнь пронеслась перед глазами, прежде чем сердце вновь начинает качать кровь.
Расслабившись, закатываю глаза и прикусываю губу, терзаемая кайфом от трущихся движений. После нескольких глубоких толчков начинаю отвечать, нанизывая себя на огромный поршень. Хриплю со стонами, извиваясь и дергаясь. Плевать, если своим весом повыдираю тут всю сантехнику с корнем. Пусть хоть весь особняк в кучу сложится. Мир рухнет. Лишь бы Богатырев не прекращал.
Наладив наш общий темп, он снова берет меня за подбородок, притягивает к себе и наконец целует в губы. Настойчиво и влажно. Щетиной щекоча мое лицо. Языком размыкая мой рот и сплетаясь с моим языком. Хрипя и порыкивая от нашего общего наслаждения.
— Проклятая дьяволица, — хрипит, вдалбливаясь в меня сильнее и резче. — Семь гребаных лет украла у меня…
Хочу обнять его. Запустить пальцы в волосы. Поцарапать его шею, спину, плечи. Разогнать по его коже мурашки. Меня скручивает спазмами от этого непостижимого желания, и секс становится острее, чувствительнее, болезненнее. Оргазм закладывает уши и вспышками бьет по глазам в тот момент, когда Богатырев крепко пальцами мнет мою ягодицу, сжимает шею и прикусывает мою губу. Вскрикиваю, задрожав на его члене. Теряюсь в реальности. Задыхаюсь. Увязаю в нем, словно в болоте.
Не дав мне толком отдышаться, он в ускоренном темпе продолжает заполнять меня собой. Руками бродит по моему телу, зубами царапает шею, шепотом обжигает кожу. Чертов дикарь, вырвавшийся на свободу. Жалит каждым новым толчком. Выкорчевывает из моей памяти и сердца любые следы
