Убийство в приличном обществе - Энн Грэнджер

Огонь почти погас; на каминной полке догорала свеча.

— Ты забыл о Речном Духе, — заметила я. — Может быть, Аллегру убил он. В конце концов, не важно, кому она собиралась отдать деньги, важно, кто убил ее, а это может оказаться не один и тот же человек.

Пока я говорила, из углей взметнулся последний язычок желтого пламени.

— Нет, я не забыл нашего призрака, Речного Духа, — сказал Бен. — Он ведь по-прежнему бродит по улицам в своем саване — как и его следующая жертва.

Видимо истощив последние силы, огонь в камине наконец совсем погас. Теперь комнату освещали только тлеющие угли.

— Власть, — тихо произнес Бен. — Анонимность дает власть, свободу действовать так, как в иных обстоятельствах было бы неприлично или невозможно. Дух прячется за своим саваном, как Грей прячется за своими великолепными кудрями. Фосетт прячется за своими напыщенными речами, а Бенедикт, как паук, сидит в своем логове в Суррее, заставленном дорогими безделушками… Даже скромная мисс Марчвуд — совсем не то, что кажется на первый взгляд. Не забывай об этом, Лиззи, если познакомишься с ней. Почти у всех есть что скрывать.

Глава 8

Элизабет Мартин Росс

Когда мы с Бесси в следующее воскресенье пришли на собрание общества трезвости, гостей у дверей встречал коренастый мистер Причард, снова намазавший свои жидкие волосы свиным жиром. Увидев меня, он вздрогнул, но очень быстро оправился и, кланяясь, шагнул нам навстречу.

— Здравствуйте, миссис Росс! Очень славно, в самом деле, очень славно. Добро пожаловать!

— Вы не ожидали меня увидеть? — вкрадчиво спросила я.

Причард покраснел.

— По правде сказать, в прошлый раз мне показалось, что… но я первый готов признать свою ошибку! Мне показалось, что вы не вполне нас одобряете.

— Понятия не имею, мистер Причард, с чего вы так решили, — бросила я, проходя мимо него. Следом за мной шла Бесси.

Он проводил меня настороженным взглядом, но тут вошли новые гости, и он вернулся к своим обязанностям.

— Бесси, как ты думаешь, детский хор снова будет выступать?

— Наверное, — тут же ответила Бесси. — Мистер Причард очень гордится хором. Он любит музыку.

— Это он сочинил ужасные стишки, которые дети декламировали в прошлый раз?

— Не знаю, — ответила Бесси. — Я спрошу.

— Не стоит, — ответила я.

У двери образовалась давка. Приветствуя последних гостей, мистер Причард чуть не упал.

В зал вошли две дамы; одна шагала впереди. Я узнала миссис Скотт. На голове у нее, как и в прошлый раз, была каракулевая шапочка, но сегодня она надела малиновую юбку и малиновый плащ. За миссис Скотт шла дама в глубоком трауре. Ее лицо скрывала вуаль, ниспадающая с черной шляпки. Как только дама вошла, она откинула вуаль, за которой я заметила лицо, искаженное горем. Кроме того, я увидела, что на ней пенсне в золотой оправе.

Все больше волнуясь, я с трудом повернулась к Бесси и как можно небрежнее спросила:

— Там, случайно, не мисс Марчвуд?

— Да, вы только посмотрите, какая она грустная! — Бесси сочувственно засопела носом. — Бедняжка, теперь ей откажут от места, верно, миссис?

— Может быть, ее подруга, миссис Скотт, найдет ей другое место. Она наверняка обладает влиянием в своем кружке, — ответила я.

— Может быть! — обрадовалась Бесси.

Зал постепенно наполнялся. Казалось, сегодня на собрание пришло еще больше народу, чем в прошлый раз. Мистер Уолтерс раздал сборники гимнов, и все пошло как по маслу. Нас снова угостили хором младенцев, которые пели песню примерно на такие же слова, как и в прошлый раз. Потом мистер Уолтерс попросил нас приветствовать оратора, и на сцену вышел мистер Фосетт.

Его речь также следовала шаблону. Он приветствовал нас вполне добродушно; его яркие аквамариновые глаза оглядели всех присутствующих. Ненадолго они задержались на мне; в них сверкнула какая-то искра, но затем он перевел взгляд на других. Что это было? Удивление? Радость? Нет, поняла я. Насмешка.

Все прежние подозрения вернулись ко мне. Фосетт прекрасно понимал, что на меня, в отличие от миссис Скотт, мисс Марчвуд и других дам, а также мужчин, его чары не подействовали. Остальных он буквально завораживал своим обаянием и ораторским искусством. И все же на меня он не произвел сильного впечатления, и я ничего не могла с этим поделать. Критиковать его в открытую я не смела, понимая, что собравшиеся меня не поймут. Более того, они придут в ужас. Меня выгонят отсюда с позором. Но сердце мое ожесточилось против него.

Фосетт снова заговорил на знакомую тему, иллюстрируя проповедь несколькими трагическими историями о погибших мужчинах, женщинах, забывших о приличиях, и о всевозможных мелких катастрофах. Мисс Марчвуд так растрогалась, что сняла пенсне и вытирала глаза платком. Сидевшая рядом с ней миссис Скотт наклонилась к ней и что-то прошептала. Как мне показалось, она вовсе не утешала бедную женщину, а приказывала ей взять себя в руки и не распускаться. Мисс Марчвуд кивнула, убрала платок и устремила взгляд на Фосетта. Теперь на ее лице застыла маска горя.

Когда настало время чая, я направилась к чайному столу. Мне хотелось поговорить с мисс Марчвуд, но меня опередил Фосетт. Он спустился со сцены, завел мисс Марчвуд в угол и о чем-то серьезно беседовал с ней. У меня снова возникло неприятное чувство, что он не утешает и не ободряет ее, а приказывает взять себя в руки. Мисс Марчвуд слушала его и кивала.

— Миссис Росс! Мы не ожидали снова увидеть вас здесь, — произнес совсем рядом со мной холодный голос.

Подняв голову, я увидела перед собой миссис Скотт, которая протягивала мне чашку чая. Я взяла ее.

— Благодарю. Почему же?

Прямота моего вопроса как будто смутила ее. Она ответила не сразу, но также холодно:

— На прошлой неделе у меня сложилось впечатление, что вы не одобряете нашей деятельности.

— Я не одобряю того, что Бесси поручили распространять листовки, — возразила я. — Так я и сказала мистеру Фосетту.

— Это ваше единственное возражение?

Ее взгляд показался мне и равнодушным, и безжалостным одновременно. Она напомнила мне кошку, которая играет с мышью. Что ж, скоро она поймет, что я не пойду ей навстречу и не стану играть роль мыши.

— Могут ли быть другие? — также холодно парировала я.

Теперь в ее взгляде читалась откровенная неприязнь.

— Ну конечно! — сухо бросила она и отвернулась. — Миссис Гриббл, вскипела ли вода?

Я снова посмотрела в угол, где совсем недавно видела мисс Марчвуд и Фосетта, но, к моему удивлению, оба исчезли.

Миссис Скотт отвернулась от меня. Я в очередной раз отругала себя за несдержанность. Будь я поумнее, попробовала бы подружиться с гнусной особой и в таком случае могла получить приглашение на ее свару в Клапаме. Сейчас мне стало ясно, что этого не произойдет.

Я ей не нравилась. Но почему? Потому что мне хватило наглости возражать Фосетту в вопросе о листовках? Потому что она поняла: он не произвел на меня сильного впечатления? Ей хватало ума понять это, не сомневаюсь. Или все дело в том, что я замужем за человеком, который расследует убийство хозяйки мисс Марчвуд, и миссис Скотт заподозрила во мне шпионку? Скандал, с горечью подумала я. Вот в чем дело! Миссис Скотт боится скандала, который так или иначе заденет их сборища и помешает так называемой благотворительности Фосетта. Мне здесь не рады. Миссис Скотт недвусмысленно дала мне это понять. Убийство Аллегры Бенедикт не должно бросить тень на общество трезвости.

Люди начали расходиться.

— Пойдем, Бесси! — позвала я, и мы выскользнули из зала прежде, чем вышла миссис Скотт.

Рядом со зданием, в котором собиралось общество, я увидела глубокую арку, которая вела во внутренний двор между двумя зданиями. С той стороны располагались конюшни, освещенные двумя подвесными фонарями. Но в арке между двором и улицей царил полный мрак. Я потащила упирающуюся Бесси под арку. Прижавшись друг к другу, чтобы не было так страшно, мы стали ждать.

— Не нравится мне здесь, — бурчала Бесси, переступая с ноги на ногу во мраке и, судя по шороху, подбирая юбки. — Здесь лошадьми воняет! — Голос ее задрожал. — А разве нельзя подождать на улице?

— Я хочу поговорить с мисс Марчвуд, но она еще не вышла, поэтому нам придется подождать. Я обещала мистеру Россу, что никто не услышит наш разговор… Бесси, лошадиный запах не должен тебя смущать. Он не вредный.

— А крысы? — буркнула Бесси. — На конюшнях всегда водятся крысы, и они взбегают вверх по юбкам!

Неожиданно для себя я стала прислушиваться, не слышен ли в темноте писк и характерный стук коготков…

— Не говори ерунды! — приказала я как можно решительнее.

— Миссис, а если она нас увидит? — прошептала Бесси.

— Значит, утвердится в своих подозрениях. Но с какой стати ей сюда смотреть? И потом, сейчас так темно, что ничего не видно.