Удача любит смелых (СИ) - Шу Алекс

— Здравствуй, дорогой!

Второй намного ниже, тряся тройным подбородком, вытирая платком, вспотевшее лицо и отдуваясь, двигался сзади. В руке толстяк держал большой черный портфель-дипломат. Выглядел дядечка потешно. Внешне он напоминал пельмень и при каждом шаге, его многочисленные складки колыхались, как поплавок на волнах. Толстое лоснящееся от пота лицо с пухлыми щеками напоминало недопечённый каравай с сырыми складками теста. По бокам, в окружении блестящей лысины, беспорядочно топорщились редкие кустики волос, придавая персонажу совершенно комичный вид. Только красного носа не хватало для гармоничного завершения картины. Раздвинутые в улыбке губы, блестели от жира, делая толстяка ещё смешнее.

«Он что, ещё в машине жрал что-то»? — ужаснулся я. — «И так лопается от сала. Килограмм сто сорок — сто пятьдесят весит как минимум. Ходит уже с трудом и продолжает лопать, как в не себя».

Сидящий на скамейке, Вова прыснул, не в силах удержаться от смеха, и тут же скривился, когда пятка кроссовка Дениса больно надавила на носок.

Комичная парочка поздоровалась с Левоном, подошла выразить своё отношение Тенгизу, которого, как оказалось, они прекрасно знали. Авторитет выслушал их с каменным лицом, кивнул, что-то сказал в ответ, и сел за стол, демонстративно развернувшись, к говорящему тост отцу Ашота…

Патриарх попросил Ерануш, находящуюся рядом, провести нас в комнату, и пообещал через несколько минут к нам присоединиться.

Когда мы зашли в гостиную, десантник также безмятежно развалился на диване. Увидел нас, сразу же вскочил и подошёл ко мне.

— Мне уходить или остаться? — одними губами спросил он.

— Как хочешь, — так же тихо ответил я. — Только если останешься не отсвечивай и в торг не влезай. Я знаю, как с ними общаться.

— Тогда пойду, — вздохнул он. — Чего тут без толку сидеть? Я вам с Ашотом полностью доверяю.

— Хорошо. И не переживай. Все записи что, сколько, почём будут в тетради. Ты всегда сможешь глянуть и сравнить с нашими.

Олег кивнул, и вышел из комнаты, обогнув грузина и протиснувшись мимо замершей на пороге женщины.

— Нам что-то принесут поесть, пока мы с золотом разбираться будем? — спросил Манвел у замершей на пороге Ерануш. Голос у толстяка оказался неожиданно тонким и немного гнусавым. Он тащил дипломат, пыхтел, шел медленно, переваливаясь с ноги на ногу, и отстал от нас.

— Ты же две минуты назад бутерброд в машине жрал, — возмущенно пробасил Георгий. — Потерпеть немного не можешь?

— Не могу, — возмущенно поджал губы толстяк, — Ты же знаешь, я всегда хочу есть.

— Там уже стол большой стол накрыт. Вы можете перекусить с дороги, сразу или сделать перерыв, когда захотите есть, — невозмутимо ответила женщина и отошла в сторону.

— Это хорошо, — толстяк увидел еду, и его лицо расплылось в довольной улыбке.

Ерануш не обманула. Большой стол в центре комнаты был обильно заставлен тарелками со всевозможными яствами. Разнообразные салатики, шарики мясные кюфты, бастурма, балык, голландский сыр, сулугуни, брынза, долма, лепешки с зеленью — женгялов-хац, лаваш и другие закуски и блюда.

— Шашлык и горячее подадим, когда вы скажете, чтобы они не остыли, — сказала женщина, толстяку, пожирающему жадным взглядом еду.

— Сначала дело, кушать будем потом, — отмахнулся Георгий. Манвел нахмурился, но спорить не посмел.

Ерануш усадила их на диванчик в углу, оценив опытным взглядом размеры задницы Манвела. Нам достались кресла напротив.

— Ещё, Левон Суренович должен прийти, — напомнил я.

— Он на диване сядет, — ответила женщина. Она тихо удалилась, напомнив, что хозяин скоро подойдет.

Георгий с интересом рассматривал весы. Особенно его заинтересовала табличка с надписью «RHEWA». Уделил он внимание, и чашам, и подвешенному на стальной нити грузику, и гирькам, расставленным рядом.

— Сейчас проверим, как точно они взвешивают, — улыбнулся он, стянул с пальца золотой перстень с черным камнем. — Здесь должно быть пятнадцать и тридцать девять сотых грамма.

Перстень звякнул о железную чашечку весов, улетевшую вниз. Затем грузин подцепил кончиками пальцев маленькую десятиграммовую гирьку и аккуратно поставил её на противоположную чашку. Добавил совсем миниатюрную — пятиграммовую. Весы качнулись. Стрелка, прикрепленная на прямоугольном циферблате посередине весов, сдвинулась на четыре крошечных деления.

— В принципе, всё верно, — довольно подтвердил грузин. — Но на одну сотую грамма округлила. Слушайте ребята, а может, давайте, не будем эти десятые доли грамма считать? Чтобы никому не обидно было?

«Точно, по сценарию чешет, как Левон Суренович предсказывал», — внутренне ухмыльнулся я, сохраняя серьезное выражение лица.

— Нет. Давайте их всё-таки считать. Если при каждом взвешивании десятые доли граммов не засчитывать, это достаточно солидная сумма получается. А копейка, как у нас говориться, рубль бережет.

— Э, что ты такой мелочный, а? — темпераментно взмахнул руками Георгий. — Мы тебе по тридцать рублей за каждый грамм платить будем, а ты нам в такой малости отказываешь.

— Действительно, молодые люди, сделайте нам небольшую уступку, — подключился к разговору, дружелюбно улыбающийся Манвел. — Зачем нам ссориться и спорить из-за таких пустяков?

— С радостью бы, но, увы, не могу, — вздохнул я. — Видите ли, мы не одни. Есть ещё компаньоны. Одного из них вы, кстати, видели, он пару минут назад вышел отсюда. Вес золота известен. Если он окажется меньше, то будут предъявы. А зачем нам неприятности? Этот момент надо было заранее обговаривать, задолго до сделки. А сейчас уже поздно.

— Ладно, — скривился Георгий. — Пусть будет так.

— Покажите товар, — вкрадчиво попросил Манвел. — А то мы разговариваем и торгуемся, а золота ещё не видели.

— Запросто, — согласился я. Подхватил портфель, щелкнул замками, откинул крышку, вытащил целую жменю украшений и вывалил их на стол, возле весов.

У компаньонов загорелись глаза.

Георгий осторожно протянул ладонь, взял колечко, лежавшее с краю. Повертел в руках, попробовал на зуб и признал:

— Да, это золото. Настоящее.

— Ага, и большинство изделий старинные, — многозначительно подтвердил я.

— А какая разница? — сразу же вскинулся Манвел. — Если нам золото подходит по качеству, платим 30 рублей за грамм, слово было сказано.

— Безусловно, — подтвердил я. — Это просто констатация факта.

Послышались шаги и мы замолчали. В комнату вошел Левон Суренович. Подошел к диванчику, компаньоны отодвинулись в стороны, и дед Ашота сел между ними.

— Замечания и предложения есть? Или можем сразу приступать к взвешиванию? — деловито осведомился он.

— Есть, — ответил я.

— Мы вроде обо всем договорились, — недовольно проворчал Георгий. — Даже пошли вам навстречу. Какие ещё предложения?

— Очень простые, — улыбнулся я. — Камни на изделиях. Цены на них мы не обсуждали, а сейчас этот вопрос надо закрыть. Если они простые стекляшки, и вам не нужны, мы их выковыриваем и оставляем себе. Если хотите их забрать, обговариваем цену. Если они драгоценные, у нас есть эксперт, чтобы их проверить.

— И кто же этот эксперт? — язвительно поинтересовался толстяк.

— Левон Суренович, — кивнул я на улыбающегося патриарха. — Он разбирается в камнях и их приблизительной стоимости. Доверяете ему?

— Левону, мы доверяем, — буркнул помрачневший грузин. — Но я тоже знаю толк в камнях. Не думайте, что мы приобретем втридорога какое-то фуфло, даже если наш хозяин случайно ошибётся.

— И в мыслях не было, — заверил я. — Просто, я смотрел, большинство цацек, ещё дореволюционные. А это значит, что в них, скорее всего, настоящие брильянты, изумруды, топазы, рубины и другие драгоценные камни. Сами понимаете, они стоят денег, а дарить свои бабки мы никому не намерены.

— Не вижу никаких проблем в предложении Михаила, — улыбнулся патриарх. — Григорий и Манвел, ваше слово.

— Пойдёт, — выдавил хмурый как грозовая туча грузин. Печальный толстяк согласно кивнул.