Новолуние - Максим Андреевич Антонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что-то душит меня, мне сложно дышать. Больно. И ничего не помогает от этой всепоглощающей боли.
Какое-то время я сижу один в тишине, обняв колени и уткнувшись в них носом. Голова абсолютно пустая. Смотрю на разгром, учинённый мною во время вспышки ярости. Потом придётся прибраться. Придётся выбросить то, что уже не починить. Комната кажется такой пустой. Тёмной. Тихой. А за окном уже смеркается. Кажется, я просидел в трансе весь день. И никто меня не побеспокоил.
Рука тянется к пачке сигарет, которая лежала рядом со мной. Открываю пачку и вижу в ней только одну. Где же остальные? Оглядываюсь по сторонам и замечаю десяток бычков рядом с собой на фоторамке. Фотографию снизу уже не различить под слоем пепла.
Дрожащими руками закуриваю и поднимаю фотографию, стряхивая пепел и бычки на пол. Снова становится больно от того, что вижу. Наворачиваются слёзы. Разбиваю рамку и достаю фотографию. Мы сделали эту фотографию летом. Я и Арина лежим на песке на фоне далеко простирающейся водной глади. На её голове широкополая соломенная шляпа, из-под которой бурным огненно-рыжим водопадом стекают на плечи её волосы. Её лицо и плечи в веснушках, в частичках солнца, как я говорил ей, когда она сетовала на то, что вся в веснушках. Ее глаза светятся и, даже несмотря на то, что я держу всего лишь фотографию, мне кажется, что это она живая наяву смотрит на меня и улыбается широко-широко. Я улыбаюсь ей в ответ.
Это было этим летом, когда один из наших дней любви прервал звонок Светы.
* * *
– Ждите нас через час. Сегодня едем на Волгу, – с ходу, не дав сказать мне и слова, начала тараторить в трубку телефона Света.
Арина посмотрела на меня, широко раскрыв глаза. Испугалась, что ребята уже подъезжают, а мы абсолютно голые лежим во дворе в траве. Я смотрю на неё и не могу понять, что там бормочет моя подруга детства.
– Собирайтесь, скоро будем, – сказала напоследок Света и сбросила.
– Она уверена, что ты понял её? – подняла одну бровь Арина и улыбнулась.
– Говорит, что они будут через час, – сказал я и наклонился над своей возлюбленной.
– Тогда нам следовало бы немного прибраться. Полностью-то прибраться мы всё равно не успеем. У нас дома такой беспорядок, что чёрт ногу сломит.
– Я думаю, что мы можем потратить этот час на более полезное занятие, чем уборка, – заговорщицки улыбнулся я.
– Ну да, конечно. Вставай давай. Твоя Света итак меня недолюбливает. Всё время следит за мной, как будто твоя мама. Свекровь, блин.
– Она просто беспокоится всё время за меня и хочет быть уверена, что сдаёт меня в хорошие руки.
– А ты сам-то не знаешь что ли, в какие руки ты себя сдаёшь?
– Знаю.
Друзья приехали через полтора часа. Мы закинули все необходимое в багажник машины Сергея и двинули в дорогу. Мы с Ариной решили поехать на мотоцикле. Я давно на нём не сидел, а моя девушка хотела острых ощущений.
Я чувствовал, как она прижимается ко мне, но не из страха, а из нежности. Ей нравилось ехать со мной, и она доверяла мне. Доверяла свою жизнь, зная, что ею я буду дорожить, как ничем другим в этой жизни.
Но я не сберёг её. Не смог. Не углядел.
Прости меня, моя дорогая Арина. Я должен был быть внимательнее к тебе. Должен был уследить за её новым пристрастием, за её компанией, в которой она вращалась круглыми сутками. Но я не придал значения первым звоночкам. Она же говорила, что всё в порядке, что всё под контролем и нет причин для беспокойства.
У неё всегда всё было не под контролем. Я же всегда это знал. Всегда замечал, как очередное её кулинарное творение оборачивается фиаско, когда она пытается научиться заниматься сразу несколькими делами одновременно. Её варёные в сковороде котлеты на пару (без пара и воды) я точно никогда не забуду. Или как она поставила вариться яйца и забыла про них на целых три часа. Но это не вызывало у меня злости. Это наоборот-таки умиляло меня. Видеть, как девушка, которая никогда не заботилась о том, чтобы приготовить что-то новенькое, взялась за сковороду и каждый день пытается сварганить что-то эдакое. И всё это она делает только ради меня. И пусть у неё не получалось, она всё равно пытается как-то удивить меня и сделать мне приятно. Мне даже начало казаться, что девушки, которые могут приготовить всё на свете, не так милы и интересны, чем те, что с сигаретой в зубах читают пошаговую инструкцию по приготовлению мяса в горшочках и незаметно для себя стряхивают пепел в этот же самый горшочек.
– Но я ничего ей не сказал, – смеюсь я, рассказывая кому-то из своих друзей, что незаметно для меня вошёл в мою разгромленную комнату и принёс мне чаю. – Я всё съел. Правда, получилось остро, видимо, она переборщила со специями, но я всё съел.
На душе становится как-то даже теплее и не так больно. Тепло так же, как рядом с ней, будто она сидит рядом со мной. Она всегда будет рядом со мной. Я никогда её не забуду, ведь это моя первая любовь. Всегда буду вспоминать, когда почувствую запах роз, похожий на запах её тела.
– Мне будет её не хватать. С ней я не чувствовал себя одиноко, – произношу я и кто-то обнимает меня за плечи.
– Ты и не будешь одинок, – отвечает мне Арина, – я всегда с тобой.
Как мы любим? Почему любовь обязательно приносит нам страдания? Почему мы должны проходить через эту боль? Неужели нет иного выхода? Почему всё не может быть просто хорошо и спокойно? Мы всегда сталкиваемся с какими-то проблемами и разочарованиями. Обречены следовать по этому пути. Обречены на счастье и боль. Но одинокими мы тоже быть не можем. Получается, это какой-то замкнутый круг, какая-то война с горькой победой или капитуляцией. Быть близкими друг другу, а потом чувствовать боль. Быть брошенными и обиженными теми, кого мы любили и желали. Быть преданными. Быть разбитыми и обессиленными, как птица, которую потрепал страшный ветер, а она всё пытается лететь с разбитыми крыльями.
Я всё ещё чувствую этот запах роз повсюду. Он всё ещё со мной в каждой вещи в этой комнате. Всё здесь мне напоминает о
