Театр мертвецов - Михаил Март

Григорий Грановский принял родного брата в одном из московских офисов. До загородной резиденции Антон добраться не мог. У него тряслись руки, плавали красные круги перед глазами, и он едва не сбил пешехода на улице. К тому же ему пришлось незаметно вывезти из дома собаку и похоронить ее. В качестве опохмелки ему дали разбавленный мартини со льдом.

– Я понятия не имею, когда эта сука смылась! – надрывался Антон. – Но одно я знаю точно – в сейф она лазила, иначе чем она могла пристрелить моего пса?! Оружия у Аньки отродясь не было, а потом, я проснулся бы от выстрела. Значит, был использован глушитель. У меня нет в доме оружия, кроме «веблея», а глушитель мне делали на заказ. Да тут и думать не о чем…

– Ты мудак, Антон, что тебе еще можно сказать! – оборвал брата Григорий.

– Не горячитесь, джентльмены, – примирительно произнес адвокат. – Слышал ты выстрел или нет, мы сейчас сказать не можем. Важно другое. Если она подлила тебе клофелин, то ты его не услышал бы, с глушителем или без него. Надо проверить твой бокал, тогда все станет ясно. Поговорим о другом. Что лежало в сейфе? Что из него пропало?

Антон застонал и помотал головой.

– Вы хоть и считаете себя гениями, но тупее вас я людей не видел. Откуда я знаю, что осталось в сейфе, если не могу его открыть. Тридцать тысяч зеленых там лежало. Хрен с ними, пусть подавится. Но чтобы залезть в сейф, нужно знать комбинацию, и только тогда достанешь револьвер и деньги, а комбинация записана в электронную книжку. А без нее я и сам кода не помню.

– Я же говорю, что он козел! – продолжал возмущаться Григорий. – Сам себя наказал. Так тебе и надо! А я тут при чем? Хочешь, чтобы я бросил все дела и начал разыскивать твоих артисток?

– Пойми, Гриша, – неожиданно низким голосом застонал Антон, – эта стерва слишком много обо мне знает.

– И с украденными деньгами и револьвером пойдет на тебя доносить ментам? Ее уже след простыл. Забудь о ней. С такими деньгами девка могла упорхнуть куда угодно. У нее же есть загранпаспорт. Всем твоим лицедеям, помнится, делали паспорта.

– Да еще служебные, через МИД, – добавил Верзин. – Она уже успела упорхнуть в безвизовую страну.

Антон изнемогал.

– Помолчите. Может, я и козел, и мудак, но тоже тупой. Пытаюсь целый час объяснить вам суть, но не получается. Постарайтесь заткнуться хотя бы на пять минут. Дайте мне сосредоточиться. Все дело заключается в электронной записной книжке. В ней хранятся все номера банковских счетов, индивидуальных сейфов в Мюнхене, Берне и Стокгольме, где лежат не только деньги, но и документы, договора на аренду земель, расписки. Короче говоря, все бумаги, которые я перевозил в Данию спрятанными в декорации. Это твои бумаги, Гриша. Их может забрать любой человеке улицы, если будет знать номер счета, пароль и код. Ты сам дал мне указание не использовать никаких имен. Я вывез всю документацию и распихал ее по трем банкам. И копии документов тоже там. Теперь понимаешь?

– Нет, не понимаю. – Григорий перестал расхаживать по кабинету, сел в кресло, закинул ногу на ногу и равнодушно уставился на брата. – И что, собственно, я должен понимать? Твоя дура залезет в твою компьютерную хреновину и сразу все поймет? Ее осенит идея поехать в Стокгольм и залезть в абонентский ящик банка и похитить бумажки с цифрами? Ты это хочешь сказать?

– Нет, Гриша. Она листать электронную книжку не станет. Хотя там все достаточно понятно написано. И вряд ли она ей нужна. Свое девка получила. Но нам нужна эта хреновина как воздух. Иначе мы лишимся всех счетов. А там твои документы и мои деньги…

– Минуточку, – перебил Антона Верзин, – у тебя нет копий? Ты держал все кодовые числа в обычной электронной записной книжке?

– В какой стране мы живем?! Забыли?! Копии хранились в моем компьютере. Скакануло напряжение в доме, десяток семей лишились телевизоров, а я компьютерных данных. Собирался переписать их на диск, но все времени не хватало. А теперь Анька выкрала нашу последнюю надежду.

– Хватит ныть, слюнтяй! – вскочил с кресла Григорий. – На тебя смотреть тошно! Если у тебя скачет напряжение, то у меня оно стабильно. Я ставлю свои трансформаторы на участках. Все номера счетов у меня закодированы, и в мой компьютер никто не залезет.

– Они пяти копеек не стоят, потому что, Гриша, я тебе дал липовые номера счетов и кодов.

У Грановского-старшего отвисла челюсть.

– Да-да, Гришенька, вспомни, что было три года назад! На тебя наехала прокуратура, и ты висел на волоске. Вот тогда ты мне и устроил гастроли в Данию. Я взял все твои самые важные бумаги и миллион за работу. Все было спрятано в декорациях в лучшем виде и благополучно пересекло все границы. Потом я распределил документы по трем банкам, а когда вернулся, дал тебе вымышленные номера. Ты висел на тонком волоске, тогда и я знал, – если ты загремишь, все пойдет прахом. Они вытянут из тебя жилы раньше, чем я смогу вернуться в Швецию или Германию и спасти состояние. И я его спас. Ведь ты чудом выкрутился.

Григорий сорвался с места, налетел на Антона и начал его бить. Адвокат отошел к окну и уставился на туманный мокрый пейзаж. Драка кончилась, когда старший брат выдохся. Григорий тяжело рухнул в кресло, Антон валялся на полу и стонал, а адвокат продолжал любоваться осенью. Разговор возобновился через десять минут. Его начал Верзин.

– Какой капитал заложен в бумагах?

– Более двухсот миллионов долларов, – тяжело дыша, ответил Григорий.

– Почему ты мне ничего не говорил об этом?

– Эти деньги законсервированы, по ним идут проценты. В обороте их нет, вот поэтому я их не упоминал.

– Серьезная сумма. Что будем делать?

– Искать сучку этого ублюдка. Он у меня в нищете сгниет.

– Оставь его, он и без того Богом обижен. А как по-другому может жить комедиант? Официальные органы подключать нельзя. Они себе на уме, потом от шантажа не оправишься, а своих сил у нас не очень много.

– Подключим братков. Ты их много на свой крючок нанизал, пусть поработают. Мне нужна эта тварь живой и здоровой.

– Каков мой процент?

– Пять процентов.

– Десять, Гриша, и по рукам. Ты втягиваешь меня в грязь.

– А сейчас ты в изумрудном бассейне купаешься. Ладно, торг не уместен. Семь процентов и пять дней сроку. Не уложишься, проценты будут падать с каждым днем.

– Хорошо, но издержки оплачиваешь ты, и за кордоном тоже. И там работать придется. Встанет в копеечку.

– Хватит торговаться! Разжирели на чужих харчах! А я своим лбом стены прошибал, за каждый цент глотки грыз, а вам сразу миллионы подавай! Работу покажите, а потом оценим, чего она стоит.

Верзин ничего не ответил.

Трудно сказать, в котором часу она проснулась, но на улице было светло. Аня встала, подошла к засиженному мухами окошку, достала из пакета косметику и глянула на себя в зеркало. Сегодня был самый ужасный день в ее жизни. В этом она не сомневалась. Ничего более уродливого и кошмарного она еще не видела, а в зеркале она видела себя. Ни один макияж не мог спасти ее лицо. Речь шла уже не о макияже, а о слое штукатурки. Тут не гример и визажист нужен, а маляр и штукатур высокого разряда. Лицо горело и щипало.

Она подумала, что если купить джинсы, свободную куртку, кепку, то она вполне сошла бы за парня. С такими рожами женщин не бывает. Но это все можно отложить на потом. Сейчас не это главное.

Ей приснился интересный сон, будто она нашла тайник с деньгами, а адрес был указан в компьютере. Сон он и есть сон, а вот записную книжку Антона найти надо. Это сможет хоть как-то ее обезопасить. Он без нее и шагу сделать не сможет, тупица безмозглая. Почему бы не сделать обмен? Как? Это еще подумать надо. Тупица тупицей, а прихвостней у него хватает. И думать тоже ни о чем не хотелось. Думать потом придется, а пока товар для обмена нужен. Книжку Грановскому, а жизнь ей, и с гарантией.

Анна вышла на улицу и поехала к своему дому. Она помнила, где выкинула мини-компьютер, вот только не засветиться бы. Вряд ли они успели весь город на уши поставить. Да и в квартиру свою она ни за что не пойдет. Это уже не жилье и не крепость, а мышеловка. Капкан!

Часы на площади показывали двадцать минут пятого. День в разгаре. Лишь бы пронесло. Минут пятнадцать она ползала под кустами и нашла, что искала, в тот момент, когда к ее подъезду подкатила машина. Четверо парней выскочили и направились к ее дому. Она скрылась за кустарником. Их разделяло метров двадцать. Как только крепкие ребята вошли в подъезд, Анна выскочила из укрытия и побежала к автобусной остановке. Там стояла толпа, и ее не заметят. До метро по прямой далеко. Уж лучше на автобус. Из машины ее не увидят. В руке она сжимала заветную находку. Только вот в ее ценности она сомневалась. Антон открыл охоту не из-за книжки с записями, а из-за денег, конечно. Не пять копеек украла, а целую квартиру.

Подошел автобус. Народ хлынул к дверям. Анна пробивалась локтями изо всех сил, за что дважды была награждена соответствующими оскорблениями: «Куда прешь, пьяная обезьяна?» – и более деликатным: «Смотри под ноги, кобыла перекошенная!» Ее ничего не смущало и не могло испугать. Она знала, что теперь превратилась в уродку. И что из этого? Очень любопытная характерная роль. А то все Дездемоны и Клеопатры, надо когда-то и в шкуре Квазимоды побывать, и чудовища из «Аленького цветочка». Нормальное состояние для талантливой актрисы.