Огонь и дождь - Диана Чемберлен

– Боюсь, что вы ошибаетесь, – рассмеялась Миа – Мы с Риком решили, что вам необходима чья-то компания. – Она протянула ему пушистого черного зверька с таким видом, словно соблазняла его куском торта.

Прошло несколько долгих мгновений, пока наконец он протянул руку, взял котенка и поднял его в воздух, глядя в его желтые глаза.

– Я бы не хотел обзаводиться здесь привязанностями, – сказал он, однако прижал малыша к груди и спрятал его мордочку у себя под подбородком. Котенок испустил долгое, пронзительное мяуканье.

– Мы запаслись также корзиной и продуктами Он покачал головой, покорно отступая назад, чтобы впустить ее в свой коттедж. Она поставила корзинку на пол в гостиной и зашуршала пакетом с едой.

– Я как раз намеревался выпить глоток вина, – сказал он. – Вы не составите мне компанию?

– Немного поздно, вам не кажется? – Она открыла банку кошачьих консервов.

– Ну что ж, – произнес он, наливая вино в бокал, стоявший на столе в обеденной комнате, – тогда я один впаду в такой грех. Это поможет мне заснуть. Я, видите ли, очень плохо сплю в последнее время.

– Я тоже, – сказала Миа. Она все же взяла из рук Джеффа предложенный ей бокал и уселась на старый скрипучий стул в гостиной. Здесь было по-спартански чисто и пусто, голубые стены казались свежевыкрашенными.

Джефф опустил котенка на пол и скрылся в дверях кухни. Вскоре он вернулся с куском тонкой алюминиевой фольги, которую тут же скатал в шарик. Он подмигнул Миа и уселся на полу, прислонившись спиною к дивану.

– Ну что ж, посмотрим, на что способны наши котята. – Он бросил мячик в дальний угол комнаты, и котенок тут же бросился за ним, подцепил когтистой лапкой, ухватил зубами и принес его обратно Джеффу.

Миа глазела, открыв рот, и при виде этого лицо Джеффа осветила его привычная полуулыбка.

– Это хорошая кошка, Миа, – сказал он, снова бросая свой мячик.

– Я никогда не видела дрессированных кошек.

– Животные подобны людям. Они стремятся оправдать ваши ожидания.

Она подумала о Рике, о том, что Джефф назвал его прекрасным инженером.

– Вы должны дать ей имя.

Джефф поймал котенка и заглянул под его тощий хвостик, выясняя пол.

– Это он, – сообщил он Миа. – И я не стану давать ему имя. Вы даете чему-то имя и вдруг оказывается, что вы за это в ответе. Я просто буду звать его «котик».

– И ему придется жить затворником, иначе он попадет на обед койотам.

– Это слишком мрачная перспектива, – огорчился Джефф. – Я совсем не хочу лишний раз беспокоиться из-за него. К тому же я уеду отсюда, как только налажу аппаратуру.

Она внезапно ощутила чувство вины.

– Действительно, перспектива невеселая, – сказала она. – Хотите, я заберу его обратно?

Он поднял котенка и прижался щекой к его шелковистой черной шерстке. В ответ раздалось громкое мурлыканье.

– Нет. Я позабочусь пока о нем сам. Однако, когда я соберусь уехать, то, наверное, отдам его вам.

– Хорошо. – Значит, она будет знать заранее о его отъезде.

– Ну вот. – Он вытянул ноги и положил котенка к себе на колени. – Как получились мои фотографии?

– Очень хорошо. – Она отпила большой глоток вина. – И теперь по ним я стараюсь разобраться, какая из эмоций доминирует на вашем лице.

Он выглядел смущенным. Покачав вино в бокале, он спросил:

– И что же вам удалось разглядеть на моем лице? До сих пор мне казалось, что я не особенно демонстрирую свои эмоции.

– Я это вижу, – сказала Миа. – И вам, возможно, удается оставаться загадкой для тех, кто не умеет читать по лицам людей, но уж коли вы считаетесь художником, вы должны уметь это делать.

– Вот как! – скептически воскликнул он. – Ну что ж, прошу вас, я весь ожидание. Что вы сумели прочесть на моей физиономии?

– Пожалуй, – и она поставила на край стола свой бокал, чтобы иметь возможность жестикулировать. – Все углы и сочленения выглядят напряженными. Вы испуганы. Я уже не знаю, чем, но это наверняка ваша доминирующая эмоция. Страх.

– Да разве у вас была возможность разглядеть этот страх? – Он тоже отставил свой бокал и хмуро воззрился на нее. – Ведь вы видели меня только во время вашего визита на склад, да и то я весь был сконцентрирован на своей работе.

– Это лежит глубоко под всеми вашими сиюминутными ощущениями. Это подобно тому, как если бы вы накинули новый коврик на старое потертое кресло – потертости скроются, но не исчезнут.

– Охо-хо, – сокрушенно вздохнул он. – И что же еще вы, по-вашему, сумели разглядеть?

– Гнев. У меня ощущение, что вы страдаете от глубокой, воспаленной душевной раны. Он рассмеялся.

– Да, страдаю Я просто не хотел перебивать вас. Кроме того, во мне есть тоска и печаль.

Он криво улыбнулся.

– Ну вот, а когда вы улыбаетесь, это всего лишь полуулыбка, потому что остальные части вашего лица говорят: «Я не ощущаю никакой радости...» И здесь неважно, что изображает рот. Однако, возможно, это связано с болью физической Вы не больны?

– Миа, – он еще ниже соскользнул по краю дивана на пол, – вы знаете, что вы сейчас спроецировали? – Он внимательно глядел на нее из-под полуопущенных век.

Она нахмурилась, не совсем понимая новый поворот его мысли.

– Я полагаю, что вы спроецировали на другого человека весь набор своих чувств и переживаний. И вполне может оказаться так, что то, что вы увидели в данном индивидууме в данный момент, является лишь зеркальным отражением того, что происходит в вашей собственной душе.

От такого изменения темы их беседы Миа мгновенно вся напряглась.

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– О том, что чем-то испуганы именно вы. Что вас пугает? Что вызывает ваш гнев?

– Ничего. – Она почувствовала, что краснеет.

– Здесь не может быть ошибки, – продолжал он. – Это как раз более оправданно – считать, что с помощью чужих лиц вы пытаетесь выразить свои чувства Или же вы просто выбираете для работы ге модели, в которых отражается ваше нынешнее настроение.

И она подумала о том, какой привлекательной казалась ей улыбка Генри в те времена, когда она была беззаботна и любима.

Джефф машинально бросил на пол блестящий шарик, и котенок ринулся за ним вдогонку.

– Ну, – задумчиво сказал Джефф, – похоже, я немного остудил вашу горячность.

– М-м-м. – Она неловко поежилась на стуле – Это вино притягивает меня к земле.

– Ведь вы чувствуете себя абсолютно спокойно только в то время, когда заняты работой, не так ли? – подавшись внезапно вперед, с напором спросил он. – На свете есть одна вещь, которая целиком ваша. Это – работа. То единственное, что никто не в силах отнять у вас.

Казалось, что в ожидании ответа он сожжет ее своим взглядом.

– Да, – отвечала она и еще несколько мгновений не в силах была отвести в сторону свой взор.

Он поднялся на ноги, и очарование вечера было разрушено. Она знала, что сейчас он скажет – ей время идти домой Она тоже встала и тут же ощутила действие выпитого вина. Миа слишком долго вообще не брала в рот спиртного.

– С вами все в порядке? – осведомился Джефф, открывая перед нею дверь и отводя котенка ногой подальше от порога.

– Да, просто мне ужасно хочется спать. – Она вышла на крыльцо. – Дайте мне знать, если с котенком возникнут проблемы.

– Обязательно. Миа? Она обернулась и посмотрела на него.

– Я знаю, как чувствует себя человек, у которого в жизни остается одна работа. Я слишком хорошо все это понимаю.

Она лишь медленно кивнула в ответ, гадая про себя, остался ли в ее душе хоть один уголок, в который он бы не сумет заглянуть?

– Доброй ночи, – сказала она.

Она медленно шла по краю обрыва над каньоном в сторону своего коттеджа, зная, что Джефф смотрит ей вслед, но когда она обернулась и помахала прощально рукой, он не ответил.

ГЛАВА 14

Крис выключил свет в своем коттедже, прежде чем выйти с гитарой на крыльцо. Ему нравилась темнота, ему нравилось скорее чувствовать каньон, чем видеть его Запах гари в воздухе смешивался с маслянистым ароматом эвкалиптов. Он развернул свой стул так, чтобы ему не мешали светящиеся окна коттеджа Миа и усадьбы. Разверзшаяся прямо перед ним черная пропасть каньона трепетала от треска цикад, а когда он запел, казалось, что его голос, пролетев вдаль многие мили, растворяется в бесконечности.

Слишком уставший за день, он все же спел несколько баллад Этот вечер Крис провел в усадьбе, отдирая старые обои от стен в той комнате, где они когда-то собирались устроить детскую. В свое время он сам выносил из нее всю мебель, однако был почти уверен в том что Кармен так и не зашла в нее ни разу с тех пор, как Дастина увезли из дома. Крис старался разделаться с этой работой поскорее, одновременно не давая предательской памяти вернуть его в те несколько счастливейших дней их жизни, которые они провели в обществе своего, казалось бы, здорового сына. Равно как и в ту бесконечную, полную горя и отчаянья ночь, когда Дастина сразил его страшный недуг Крис с ожесточением рвал и скреб полосы бумаги, словно это могло уничтожить всю боль и слезы, о которых напомнил ему узор из синих и желтых цветочков.