Исцеление смертью - Джеймс Дашнер

Он незаметно бросил взгляд на Минхо – лицо у того исказилось от натуги. Бушующий в крови адреналин толкнул Томаса на риск: одной рукой он продолжал поддерживать Бренду, другой поднял свой гранатомёт и принялся палить по всем направлениям.

Они достигли люка «айсберга». Хорхе немедленно бросил свой устрашающий лончер, скатился по рампе и ухватил Бренду за руку. Томас отпустил девушку, Минхо и Хорхе потащили её в планолёт; её ноги безвольно подпрыгивали, ударяясь о выпирающие звенья рампового настила.

Ньют снова принялся стрелять, рассыпая гранаты направо и налево, пока у него не кончились боеприпасы. Томас выстрелил ещё один раз – в его лончере тоже не осталось зарядов.

Нападающие отлично понимали, что им надо поторапливаться. Целая орава их рванулась к планолёту и опять открыла огонь.

– Ньют! Брось, не перезаряжай! – крикнул Томас. – Уходим!

Ньют повернулся и принялся карабкаться по рампе. Томас наступал ему на пятки. В тот момент, когда его голова уже находилась выше порога трюма, что-то ударило его в спину и с треском раскололось. Он мгновенно почувствовал, что его словно охватило огнём: тысячи молний одновременно пронзили всё его тело. В глазах у него потемнело; юноша опрокинулся на спину, кубарем скатился вниз и, упав на бетонный пол ангара, остался лежать там, корчась и дёргаясь в конвульсиях.

Глава 19

Глаза Томаса были открыты, но он ничего не видел. Нет, не совсем так. Его слепили яростные зигзаги, сверкающие перед его глазами. Он не мог ни моргнуть, ни сомкнуть веки. Боль сжигала всё тело, а кожа, казалось, отслаивается от мышц и костей. Ему хотелось завыть, но, похоже, он совершенно утратил контроль за всеми функциями своего организма: руки, ноги, туловище – всё дёргалось, как бы он ни старался остановить судороги.

В его ушах стоял оглушительный треск разрядов, но вскоре его стал теснить другой шум – глубокий, вибрирующий гул, от которого звенело в ушах и гудело в голове. Он едва удерживался на краю сознания; казалось, будто он то проваливается, то выныривает из бездны, желающей поглотить его без следа. Но что-то внутри говорило Томасу, что это за звук. Это работали двигатели «айсберга»; из сопел вырывалось голубое пламя.

Первой его мыслью было, что они бросили его. Сначала Тереза, а теперь и его ближайшие друзья… Его душа содрогнулась под тяжестью этого двойного предательства. Слишком много боли. Ему хотелось кричать; всё тело вопило в страшной муке, запах палёной плоти сводил с ума.

Нет, они не могли оставить его! Он знал – они не могли…

Постепенно его зрение прояснилось, разряды понемногу рассеивались, палящий жар стал умереннее. Он поморгал. Над ним склонились три или четыре фигуры в чёрном, наставив ему в лицо дула своих гранатомётов. Охранники… С ним расправятся на месте или поволокут к Крысюку для дальнейших экспериментов? Одна из фигур заговорила, но Томас не мог разобрать слов – в его ушах всё ещё трещали остаточные разряды.

И вдруг в следующее мгновение охранники пропали: на них неведомо откуда, кажется, просто из воздуха, обрушились два других человека. Его друзья, это должны быть его друзья! Сквозь пелену дыма Томас видел потолок ангара, больше ничего. Но боль уже уходила, а на её место водворялось странное онемение, что-то сродни параличу, так что Томас засомневался, сможет ли двигаться. Для проверки он перекатился сперва на правый бок, потом на левый, затем приподнялся на локтях. Слабость и головокружение. Последние искры соскользнули с его тела и ушли в бетонный пол. Самое худшее было позади… как он надеялся.

Он снова пошевелился, обернулся, глянул себе через плечо. Минхо и Ньют колошматили каждый своего стражника, превращая их в котлетный фарш. Хорхе стоял между ними и поливал всё вокруг из своего замечательного огнемёта. Большинство нападающих, видимо, были либо выведены из строя, либо спаслись бегством, иначе Томасу и его друзьям вряд ли удалось бы продвинуться так далеко в своих планах. А может, думал Томас, охранники просто прикидывались, комедию ломали? Кто их разберёт с этими идиотскими Испытаниями…

Ему было всё равно. Он только хотел оказаться как можно дальше от этого места. И путь на свободу лежал прямо перед ним.

Он со стоном перекатился на живот и пополз, отталкиваясь руками и ногами. Звон разлетающегося стекла, треск молний, грохот выстрелов и звонкие щелчки пуль по металлу окружали его со всех сторон. Если его сейчас кто-нибудь подстрелит, то он ничего не сможет с этим поделать; поэтому единственное, что ему оставалось – это ползти, тащить себя к «айсбергу». Сопла планолёта гудели, выбрасывая пламя, вся машина вибрировала, заставляя пол под Томасом дрожать. Входной люк был всего в нескольких футах от него. Им во что бы то ни стало надо попасть на «айсберг»!

Он пытался что-то прокричать оставшимся за спиной Минхо и остальным, но из горла вырвался лишь хриплый стон. На четвереньках, как избитая собака, он полез вверх по рампе. Все мышцы ныли, из нутра поднимались рвотные позывы. Звуки сражения разрывали ему барабанные перепонки, заставляли трепетать каждый нерв в израненном теле. Ко всему прочему в любую секунду ему могло достаться по-новой.

Он добрался до середины рампы и оглянулся назад: его друзья отходили к «айсбергу», исступлённо отстреливаясь. Минхо остановился, чтобы перезарядить гранатомёт, и Томас был уверен – вот сейчас его либо подстрелят, либо угостят гранатой. Но ничего такого не случилось: Минхо снова пошёл поливать врага огнём. Все трое – Ньют, Минхо и Хорхе теперь были уже у самого подножья трапа.

Томас опять попытался заговорить. М-да. Теперь он не только выглядел, но ещё и скулил, как побитая собака.

– Всё, ребята! – проорал Хорхе. – Хватайте его за задницу и втаскивайте в машину!

И с этими словами он пронёсся по трапу мимо Томаса и исчез в глубине планолёта. Что-то громко щёлкнуло, и люк, скрежеща петлями, начал подниматься вверх. Томас вдруг обнаружил, что уже не стоит на четвереньках, а лежит на металлических молдингах рампы, хотя совершенно не помнит, как это произошло. Он чувствовал, как чьи-то руки тянут его за майку, потом он непонятным образом взмыл в воздух и тут же вновь врезался обратно в крышку люка – она плотно захлопнулась и замки автоматически намертво запечатали вход.

– Извини, Томми, – прозвучал в его ухе тихий голос Ньюта. – Можно было бы, конечно, и понежнее, но уж не обессудь…

Несмотря на то, что Томас почти терял сознание, седце юноши наполнилось радостью, которую нельзя передать словами: они покидают ПОРОК! Томас испустил слабый писк в попытке поделиться с друзьями своим ликованием, потом тут же закрыл глаза и провалился в забытьё.