Евангелие от Локи - Джоанн Харрис

Из-за всего этого я напрочь позабыл о Скади, очаровательной дочурке покойного Тьяцци. Она, разумеется, узнала, как именно погиб ее отец, и месяца три спустя прибыла к воротам Асгарда, вооруженная до зубов и готовая к битве. Скади требовала компенсации за смерть Тьяцци и грозила богам войной с северными великанами.

Должен сказать: она имела на это полное право. Если бы Тьяцци погиб в честном бою, это был бы вполне достойный конец для великана, претендующего на статус бога. Но быть забитым насмерть и зажаренным, как цыпленок, – это, пожалуй, слишком… Допустим, сам он так поступил со мной, что вполне заслуживал подобного наказания, но гордость народа Льдов была уязвлена, и теперь северные великаны явно стремились отомстить за нанесенное им оскорбление.

Один, конечно, мог бы запросто дать Скади от ворот поворот, но воевать с народом Льдов ему совсем не хотелось. Куда больше смысла имело бы установление дружественных отношений с обитателями дальнего Севера. И потом, еще один столь могущественный враг был нам совершенно ни к чему. Так что Старик пригласил Скади в Асгард на переговоры; он явно надеялся, что ему удастся прийти с ней к некому соглашению.

Переговоры, впрочем, начались из рук вон плохо. Скади не относилась к тем, кто охотно идет навстречу собеседнику. Это была этакая холодная, как лед, блондинка с довольно коротко остриженными волосами. На плече у нее красовался рунический знак Иса, что значит «лед». Она была с головы до ног укутана в меха, на ногах снегоступы, а в руках пронизанный рунической магией кнут – его плеть сделана из десятков тысяч сверкающих волшебных нитей и унизана острыми мелкими колючками из самых жестоких рун; эта плеть извивалась и шипела у нее в руках, точно живая змея.

Я змей всегда терпеть не мог, так что при виде этой плетки мое сугубо отрицательное отношение к Скади только усилилось. К тому же она с ходу потребовала моей казни.

– Почему именно моей? – возмутился я.

Скади ядовито на меня глянула, и кнут у нее в руках еще громче зашипел и задергался, словно пытаясь вырваться.

– Потому что я знаю, кто ты такой, – сказала она. – Ты – Локи Трикстер. Всем известно, что все подстроил именно ты. Ты заманил моего отца в ловушку и опозорил! Ты испоганил даже память о нем!

– Ну, это не совсем так… – начал я, но она меня прервала:

– Да неужели? По-моему, ты вовсе не так скромно держался, рассказывая о своих «подвигах» в каждом уголке Мидгарда!

– Я просто пользовался различными поэтическими метафорами, – пояснил я. – Браги, например, постоянно ими пользуется.

Один решил вмешаться и с улыбкой сказал Скади:

– Успокойся, Охотница. Право, тебе не стоит доверять всяким слухам. Поживи немного у нас, присмотрись, отдохни, попей нашего меда, а потом мы спокойно обсудим, как наилучшим образом с этим делом разобраться.

Скади скосила на меня глаза, и ее волшебный кнут взвился и затрещал, как молния. Однако чашу с медом она из рук Одина приняла, а потом вместе с нами уселась за пиршественный стол и в одиночку слопала полдюжины здоровенных карпов и полбочонка соленой сельди. В общем, пережитое потрясение на ее аппетит явно не повлияло, однако за всю трапезу она так ни разу никому и не улыбнулась.

И все же, как мне показалось, она несколько смягчилась, когда Один, отступив от собственных правил и демонстрируя гостье свое уважение, усадил ее рядом с собой и своими сыновьями, Тором и Бальдром. Я уже говорил, что Бальдр пользовался огромной популярностью – красавец-атлет с идеально гладкой кожей и великолепными зубами, количество которых значительно превышало количество мыслей у него в голове. Дамы восхищались его роскошными кудрями, а мужчинам нравилось, что он – неплохой спортсмен и при этом очаровательно безобиден. Я лично ничего особенно привлекательного в Бальдре не находил, но в данный момент даже я был вынужден признать, что он приложил немало усилий, чтобы растопить сердце Скади.

Она влила в себя уже добрых полбочонка меда, запивая карпов и селедку, и я прикинул, что уж если это не смягчит ее сердце, то и ничто не сможет его смягчить. Женщины уже внесли десерт: блюда с медовым печеньем и сушеными фигами, а также огромные корзины со свежими фруктами, – и Браги вытащил свою лютню, готовясь развлекать общество после обеда, и тут Один, повернувшись к Скади, сказал:

– Я очень сожалею о гибели твоего отца. Знаешь, я хочу кое-что тебе предложить.

Зачерпнув лапищей полную горсть фиг, Скади за-метила:

– Что бы ты ни предложил, отца это не вернет. И позора с него не снимет.

Один улыбнулся.

– Мне всегда казалось, что золото способно покрыть любой позор – если, конечно, оно имеется в достаточном количестве. – Я заметил, что при этом он быстро глянул в сторону Фрейи, но, возможно, это была просто игра света.

Скади покачала головой.

– Золото? Все несметные богатства отца теперь принадлежат мне. Как и его опустевшая крепость. Нет, золотом моей дружбы не купишь и не заставишь меня смеяться, как смеются они. – И Скади с завистью посмотрела на тот конец стола, где сидели богини, такие прекрасные, беспечные, чувствовавшие себя за этим столом совершенно свободно.

Один задумался.

– Так вот чего ты хочешь? Я прав?

И Скади, стрельнув глазами в сторону Бальдра, призналась:

– Если бы у меня был муж, я, возможно, снова научилась бы смеяться.

Бальдр, заметив ее взгляд, занервничал.

– Значит, ты хочешь замуж? – уточнил Один.

– Да. И если бы я могла выбрать кого-то из асов…

Всеотец снова ненадолго задумался, Скади все посматривала на Бальдра, а я старался сдержать усмешку: нашему Золотому Мальчику от этих разговоров было явно не по себе.

– Ну? – нетерпеливо спросила Скади. – Договорились?

Один кивнул.

– Хорошо. Если это положит конец взаимной враждебности.

У Скади вспыхнули глаза.

– Хорошо. Тогда я выбираю…

– Я позволю тебе выбирать, – прервал ее Один, – но при одном условии. Мы поставим всех тех, кто достоин твоего выбора, за ширмой, из-под которой видны будут только их ступни. И ты выберешь себе мужа по ступням. Согласна?

Я так и уставился на Старика. Нет, я просто глаза вытаращил от удивления! По ступням? Что это еще за извращение?

Но Скади кивнула и сказала:

– Ладно, я согласна.

Догадываюсь: она, должно быть, думала, что легко сумеет по ступням определить того, кто ей нужен. А может, она вообще не думала. Я и раньше не раз замечал, как на женских лицах появляется это выражение – туманное, расплывчатое, почти идиотическое. Ну да, Скади запала на Бальдра, это ясно. Должен признаться: я был несколько разочарован, совсем чуточку. Я был более высокого мнения о дочери Тьяцци. Я, правда, уже и сам отринул идею своего альянса с народом Льдов, однако союз асов с этим северным народом мог значительно затруднить ситуацию. Впрочем, препоручив Старику переговоры со Скади, я, безусловно, совершил разумный и достойный маневр.

Итак, после окончания трапезы мы все выстроились в шеренгу за ширмой, из-под которой торчали только наши босые ступни. Браги вовсю наяривал на лютне, а Скади медленно двигалась вдоль ряда торчащих ног, пытаясь определить, какая пара ступней принадлежит Бальдру.

Наконец, она пришла к решению, и я, услышав, как она воскликнула: «Я выбираю вот этого!», похолодел от ужаса и подумал: Только бы не меня!

– Ты уверена? – спросил Один.

Скади кивнула; ее ледяной, как айсберг, взгляд уже начинал таять от предвкушения. Но, когда ширму убрали, оказалось, что она стоит лицом к лицу… не с Бальдром, как она была уверена, а с Ньёрдом Рыбаком – у него, как и у всех рыбаков, ноги были всегда чисто вымытые, очень белые и довольно красивой формы.

– Но я думала…

Я не выдержал и рассмеялся. Бальдр, стоявший рядом со мной и, наверно, испытывавший огромное облегчение, тоже с трудом сдерживал смех.

– Но я думала… – снова смущенно пробормотала Скади.

Боги молча улыбались.

– Извини, – сказал Один, – но уговор есть уговор. Ты выбрала Ньёрда. Будь же с ним ласкова.

Скади помрачнела.

– Это что, шутка? И я уже смеюсь во все горло? – Она взмахнула кнутом, и его змеиные кольца сердито зашелестели. – Я же сказала, что хочу снова научиться смеяться, – продолжала она, – и ты мне это пообещал. Пусть теперь кто-то из вас заставит меня рассмеяться! Иначе я сделаю то, что у меня получается лучше всего: потребую, чтобы здесь и сейчас состоялась схватка! Причем врукопашную. Можете драться либо все вместе, либо по очереди – мне все равно. Итак, кто готов со мной драться?

Один посмотрел на меня.

– Локи!

– Что? Я? Ты хочешь, чтобы я с ней дрался?

– Разумеется, нет, идиот! Заставь ее рассмеяться.

Ничего себе задачка! Чувство юмора – это такая вещь, которая у тебя либо есть, либо нет. На мой взгляд, ничто в Скади даже не предполагало наличия у нее чувства юмора. Впрочем, смех способен обезоружить даже самых свирепых людей. И потом, мне вовсе не хотелось на собственной шкуре испытать, как кусается этот ее заколдованный рунами кнут. И я, быстренько собравшись с мыслями, решил устроить небольшую комедию.