Юность Пикассо в Париже - Гэри Ван Хаас

Пабло сделал несколько глотков и почувствовал, как в горле у него внезапно похолодело, а сознание прояснилось.

– Бог мой, что это за вино? – спросил он у официанта. – Я почувствовал неожиданный прилив энергии.

Официант с улыбкой наклонился и показал Пабло этикетку.

– Этот напиток, месье, называется «Мариани». Он делается из отменного красного вина в сочетании с порошком, получаемым из листьев коки, произрастающей в Южной Америке. – Официант подмигнул и продолжил свой обход.

Кивнув Гертруде, Пабло сделал еще глоток, продолжая разглядывать вино в своем бокале.

Гертруду рассмешила его наивность.

– Говорят, вся Европа без ума от этого напитка. Даже сам папа римский подтверждает его омолаживающие свойства.

Она обернулась к господину очень эксцентричного вида, который стоял рядом с ней. Это был Феликс Батон, тучный неряшливый критик лет сорока с чем-то, обычно очень общительный, не скрывающий гомосексуальных пристрастий.

– Ах, Феликс, вы здесь! – она кивнула ему. – Я хочу познакомить вас с этим молодым художником, поскольку считаю, что его ждет блестящее будущее.

Феликс искоса бросил на Пабло равнодушный оценивающий взгляд.

– О, в самом деле, моя дорогая?.. Я уже слышал нечто подобное.

– Феликс! Ведите себя прилично, – шутливо одернула его Гертруда и обернулась к Пабло. – Познакомьтесь с Феликсом, одним из лучших французских критиков. Он может оказаться очень полезным, если вы пойдете ему навстречу.

Но на молодого художника Феликс не произвел сильного впечатления. Пабло даже и не посмотрел в его сторону, и это возбудило в критике любопытство. Кто таков этот новичок, чтобы настолько пренебрежительно реагировать на него, Феликса?

– Так это вы тот парень, о котором мне говорил Аполлинер, – усмехнулся Феликс. – И что же такое вы делаете, что все считают столь изумительным?

Пабло хитро улыбнулся.

– Так-так, чую ловушку. Ищете, за что меня покритиковать? Но я не объясняю свои работы, я просто пишу.

Гертруда сразу же почувствовала повисшее в воздухе напряжение.

– Пожалуй, я оставлю вас, господа, поболтать, но ведите себя прилично, – сказал она, уходя к гостям, стоявшим у камина.

Феликс продвинулся ближе к Пабло с выражением изумления на лице.

– Очень умно… – заметил он. – Знаете, вы производите впечатление сильного, неразговорчивого человека. Честно говоря, мне все равно, что вы делаете, но дам вам один совет: если хотите преуспеть, окружите себя правильными людьми. Рука руку моет. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.

– Понимаю… Полагаю, вы имеете в воду людей, подобных вам?

Феликс расплылся в широкой улыбке, будто растолстевший Чеширский кот.

– Попали в точку, – промурлыкал он.

Феликс положил руку на плечо Пабло и стал ласково поглаживать грубую ткань его рубахи.

– Я думаю, вы ошибаетесь насчет меня, – сказал Пабло, осторожно убирая руку Феликса.

Пабло встал и направился к столу с угощением, возле которого все еще стояли Фернанда с Аполлинером.

Когда Пабло отошел, Феликс усмехнулся и стал наблюдать, как тот подходит к столу и наполняет свою тарелку. Феликсу нравилось, когда победа давалась непросто.

– С кем это ты разговаривал? – спросила Фернанда, потягивая вино.

Неожиданно вмешался Аполлинер:

– Это, моя дорогая, не кто иной, как Феликс Батон, один из наших самых известных критиков. Говорят, одно его слово может создать или разрушить карьеру художника. Mucho influencia, mi amigo [26] , —и Аполлинер подмигнул.

Это сообщение взволновало Фернанду. Вот что могло бы помочь Пабло прорваться, именно это им было так нужно. Но Пабло следовало быть более вежливым, не становиться в позу, смирить гордыню. «Как же, держи карман шире!» – подумала Фернанда.

– Пабло, разве это не замечательно? И что же он тебе сказал?

– Он сказал, что ему неважно, что я делаю, пока я буду стараться подыгрывать правильным людям.

– Ну, и что в этом плохого?

– Я думаю, Пабло пытается вам сказать, – снова вмешался Аполлинер, – что Феликс сделал ему предложение!

Это озадачило Фернанду.

– Что, нечего сказать, любовь моя? – рассмеялся Пабло.

Внезапно подошел Феликс и похлопал его по плечу.

– Вы не представите меня вашей даме? С месье Аполлинером я уже знаком.

– Пожалуйста, это Фернанда Оливье… Довольны?

– Очень приятно с вами познакомиться, – сказал, поклонившись, Феликс и поцеловал руку Фернанды.

Она пошла даже дальше – слегка присела в реверансе.

– Мне говорили, что вы лучший критик в сфере искусства!

– Возможно, дорогая, – сказал самодовольно Феликс.

Но с этого момента он, в сущности, больше не обращал на нее внимания, а смотрел только на Пабло.

Гертруда, стараясь привлечь внимание Фернанды, помахала ей с другого конца залы.

– Ах, кажется, меня зовет Гертруда. Надеюсь, вы меня извините, – сказала Фернанда и шепнула Пабло на ухо: – Будь милым с этим человеком. Как знать, что из этого может получиться.

Аполлинер понял, что ему тоже лучше отойти, и отправился вслед за Фернандой.

– Пожалуй, я к вам присоединюсь.

Пабло взял тарелку со стола, обильно уставленного едой, и наполнил ее салатом и дымящимися спагетти болоньезе, а затем впился зубами в сырный крокет.

Феликс потащился за Пабло, что ужасно того разозлило. Пабло так набил рот едой, что чуть не подавился. А Феликс медленно опустил руку и похлопал Пабло пониже спины.

Тот, обернувшись, осклабился.

– А, так мы ищем развлечений?

– Ты, кажется, парень смышленый, – ухмыльнулся Феликс. – Все талантливые мальчики хотят признания…

– Да ну? – сказал Пабло, удивленно глядя на собеседника. – Что же, знайте: если вы еще раз прикоснетесь ко мне своей липкой рукой, уйдете отсюда безруким!

Затем Пабло повернулся и неожиданно надел на голову Феликсу свою тарелку, наполненную едой. Гости расхохотались. Посреди комнаты стоял и трясся от возмущения великий Феликс Батон, а по его толстому лицу сползали куски салата и змейки спагетти.

Пабло отошел в сторону, оставив униженного Батона возле стола в полном одиночестве, с выражением ужаса и негодования на лице.

Гертруда подбежала к Феликсу и, притворяясь обеспокоенной, стала стирать пятна с его пиджака, изо всех сил стараясь удержаться от смеха.