Зимний дом - Джудит Леннокс

Джо проводил ее до дома. Когда Робин вставила ключ в замок, появилась младшая из мисс Тернер, взволнованно размахивавшая каким-то листочком.

— Мисс Саммерхейс, как ужасно, что вас не было! Это пришло неделю назад… Такая черная аура…

При виде телеграммы у Робин подкосились ноги и она была вынуждена сесть на ступеньку. Стиви… Хью… Телеграммы, весь день пролежавшие на столике в прихожей…

— Не могу, — прошептала она Джо. — Пожалуйста, прочти сам…

Когда он вскрыл телеграмму и расправил листок, Робин пролепетала:

— Хью?

Джо тут же поднял глаза и покачал головой:

— Нет. Но телеграмма действительно от твоей матери. О каком-то Мерчанте.

Робин взяла телеграмму и прочитала ее сама. «Вернон Мерчант погиб тчк дознание пятого января тчк мама тчк». Пришлось прочитать текст несколько раз, прежде чем разрозненные слова приобрели какой-то смысл. Страх за Хью тут же сменился другим, не похожим на прежний. В ушах Робин эхом прозвучал голос Майи: «Я могу не любить Вернона, но не могу не любить его деньги».

Только тут до Робин дошло, что Джо говорит с ней. Она выдавила:

— Майя Мерчант — моя старинная подруга. Они с Верноном поженились в прошлом году.

Мисс Тернер ахнула, а Джо нахмурился.

— Мне очень жаль, Робин. Он тебе нравился?

Девушка посмотрела на него с удивлением:

— Ничуть. Он был омерзителен.

И вдруг вспомнила другие слова Майи: «Робин, никому не говори обо мне и Верноне. Обещаешь?»

И она пообещала. Поклялась бедной, израненной, сломленной Майе, что никому не расскажет об этом несчастном браке…

— Я имею в виду брак и все остальное… — запинаясь, сказала она. — Ты знаешь, что я этого не одобряю.

— Мисс Саммерхейс, какая-то миссис Мерчант приходила к вам перед Рождеством, — робко промолвила мисс Тернер. — Я сказала ей, что вы за границей.

Робин поняла, что ей нужно перевести дух. Остаться одной и подумать. Она попрощалась с Джо, побежала на почту, отправила матери телеграмму, что приедет завтра, не торопясь вернулась к себе и стала размышлять. Выводы были мрачными и неутешительными. Она посмотрела на часы: уже пять. Тут она вспомнила, что сегодня четверг. По четвергам Робин дежурила в клинике.

Очередь сопливых малышей и усталых матерей казалась нескончаемой, последний пациент ушел только около девяти. Вдобавок Робин куда-то засунула бланки рецептов и доктор Макензи на нее наорал. Обычно в таких случаях Робин платила ему той же монетой, но на сей раз она вскипятила чайник, заварила чай, достала чашки, сахарницу, молочник и отнесла все это в кабинет.

Его хозяин сидел за письменным столом, заваленным карточками и медицинскими инструментами. Доктор Макензи, мужчина лет сорока пяти, напоминал большого, доброго, шумного медведя. Увидев вошедшую Робин, он помахал бланками и сказал:

— Нашел! Под телефонной книгой.

Робин улыбнулась и начала разливать чай.

— Робин, за весь вечер ты рта не раскрыла, хотя обычно трещишь как пулемет. Что случилось?

— Ничего. Просто мне не дают покоя две вещи.

— Выкладывай. Я не могу позволить тебе впасть в депрессию. Лучшей помощницы у меня еще не было.

Робин так и просияла — комплиментами ее не баловали.

— Ну что ж… Во-первых, меня уволили.

— Угу. Стало быть, не повезло. Пополнишь армию безработных?

Она кивнула.

— Если не найду ничего другого, придется вернуться домой. — Перспектива была не из приятных.

Макензи размешивал сахар и задумчиво смотрел на нее.

— Что, не хочется?

Она отчаянно замотала головой.

— Что скажешь, если я предложу тебе место в клинике? Сумеешь ужиться со мной?

Робин уставилась на него:

— То есть на полный рабочий день?

— Именно так. Правда, платить тебе я смогу сущие гроши.

Она взяла чашку и негромко сказала:

— Продолжайте.

— Ты знаешь, что меня интересуют болезни бедняков, живущих в этом районе. Туберкулез, рахит, дифтерит и так далее. Я пытался написать статью для одного медицинского журнала, но столкнулся с трудностями. Собрать сведения о болезнях можно запросто, я имею с ними дело каждый день. Но есть вещи, которых я не знаю. Например, что едят мои пациенты и в каких условиях живут. Я не всегда знаю, работает ли отец семейства. Робин, мне просто позарез нужно провести что-то вроде исследования и обнаружить связь между бедностью и болезнью. Политики часто пытаются отрицать, что такая связь существует. Понадобится опубликовать пару книг, чтобы привлечь к этой проблеме внимание общественности. Но мне нужен помощник. Я не могу все делать сам. Времени нет.

Робин невольно улыбнулась:

— Вы имеете в виду меня?

— Что скажешь?

— Я бы с радостью занималась этой работой. Честное слово, Нил.

— Именно на это я и надеялся. Робин, у тебя хороший, методичный ум, когда ты берешь на себя труд им пользоваться. Ну что? По рукам?

Впервые в жизни Робин предлагали работу, которая была ей по душе. Полезную работу, которая могла что-то изменить в обществе.

— Ну конечно, — сказала она. — Вы еще спрашиваете!

— Работа будет тяжелая, — предупредил Макензи. — Я смогу выделить тебе уголок для занятий, но все остальное тебе придется делать самой. Много ходить и видеть то, чего лучше не видеть. Тем более что времена нас ждут невеселые. Отголоски американского кризиса еще только начинают доходить до нашей экономики.

Он начал запихивать карточки в ящики стола, убрал стетоскоп и термометры. Потом заметил, что Робин продолжает сидеть, и сказал:

— Ты говорила про две вещи. Что ж, с первой покончено. Переходи ко второй.

Робин почувствовала, что краснеет.

— Доктор Макензи, у меня есть любовник, — вздернув подбородок, сказала она. — Я не хочу выходить за него замуж и детей пока тоже не хочу. Как вы думаете, кто-нибудь сможет вставить мне колпачок?

Робин сидела в кембриджском суде и радовалась, что Дейзи рядом. И Ричард, и Дейзи были в ужасе от случившегося с их любимой Майей. «Пропасть между мной и родителями расширяется», — думала Робин. Ричард и Дейзи во всем сочувствовали Майе. Робин о себе того же сказать не могла.

Дознаватель холодно и деловито описал, как Вернон Мерчант упал с лестницы и раздробил череп о мраморный пол прихожей. В этот момент с ним была только жена; слуги либо разошлись по домам, либо отправились в свои комнаты на чердаке. Мистер Мерчант, который в этот вечер устраивал прием для своих служащих, был сильно пьян.

Когда полицейские, врачи и прислуга Мерчантов начали давать показания, у Робин сжалось сердце. Со своего места она видела Майю, сидевшую в первом ряду. Когда Майя наконец вышла на трибуну для свидетелей и откинула вуаль, Робин увидела ее бледное лицо и огромные светло-синие глаза, обведенные темными кругами. Майя сообщила дознавателю, когда они с Верноном поженились и сколько времени она знала мужа до свадьбы. Когда дознаватель спросил, был ли брак счастливым, Робин стиснула руки и закусила губу.

— Мы были очень счастливы, ваша честь. Очень.

Робин, следившая за Майей, вспомнила другое дознание. Дознание о причине смерти Джордана Рида. Тогда Майя тоже солгала.

Когда Майя описывала суду то, что случилось в день смерти мужа, ее неподвижное лицо напоминало лик Богоматери, оплакивающей Христа. Она ездила в Лондон навестить подругу, мисс Саммерхейс, но узнала, что мисс Саммерхейс уехала за границу. Опоздала на поезд и вернулась домой поздно. Они с Верноном устраивали прием. Потом она устала и пошла спать; Вернон побежал за ней и споткнулся на лестнице. Когда Майя описывала, как она протянула руку, чтобы удержать его, но не достала, ее голос дрогнул. Дознаватель велел служителю дать Майе воды и отпустил ее. Только тут Робин поняла, что затаила дыхание и прокусила губу до крови.

А потом все кончилось. Дознаватель огласил вердикт о смерти в результате несчастного случая. Робин была единственной, кто видел, как блестели глаза Майи до вынесения вердикта. Что это было? Страх? Надежда? Но не скорбь, думала Робин, когда вуаль снова легла на бледное лицо подруги. Ни в коем случае не скорбь.

— Слава богу, все кончено, — прошептала Дейзи и сжала руку дочери. — Бедная Майя. Какой ужас…

Робин не нашлась, что ответить, и молча вышла из зала суда. Внезапно в помещении стало жарко и душно. У нее не было сил подойти к Майе и влиться в толпу соболезновавших. «Я прошла три важных вехи в жизни женщины, — подумала Робин, глубоко вздохнув. — Нашла работу по душе, съездила за границу и обзавелась любовником». Однако она не могла представить себе, что может подойти к застывшей на месте подруге и поделиться с ней новостями. Их клятва была детской. Но они больше не дети.

Робин терялась в догадках. Если ее худшие опасения верны, хотела бы она, чтобы вердикт был другим? Если бы на трибуну для свидетелей вызвали ее, смогла бы она дать ложные показания под присягой? Если Майя действительно виновата в смерти мужа, должна ли она нести за это ответственность? Ответов на все эти вопросы у нее не было.