Мы не «рабы», а внуки божьи! Языческая Русь против Крещения - Лев Прозоров

Вообще нападения киевских князей на Полоцкое княжество описываются в летописи – Киевской! – как небывало жестокие для войн между русичами. Тот же Всеслав, хотя и называет его летописец «немилостивым на кровопролитие», в захваченном Новгороде не вёл себя столь свирепо. В чём же дело?

И.Я. Фроянов видит в подобных методах ведения войны наследие язычества, но, к сожалению, в доказательства своего суждения может привести лишь ссылки на труды де Кюланжа, который в XIX веке (!) писал это про античных (!) язычников.

Однако, повторяю, именно Всеслав, который, по словам летописцев и автора «Слова о полку Игореве», есть «рождённый от волхвованья» оборотень, носящий языческие наузы, творящий ворожбу, не замечен в подобном поведении, в нём замечены именно христолюбивые Изяславичи, не оставившие в городе в живых «ни челядина, ни скотины».

И именно таким образом за век до разорения Минска король восточных франков Генрих I Птицелов, взяв город полабских славян-язычников из племени гломачей, Гане, перебил всех взрослых, угнав в рабство детей и подростков.

В 1468 году рать московского князя Ивана Васильевича будет точно так же «пустошить» языческую Черемисскую землю, посекая людей, коней и «всякую животину».

То есть война, которую Ярославичи вели с Полоцким княжеством, шла по тем правилам, по которым воевали христиане с язычниками. И правила такой войны заданы не где-нибудь, а в самой Библии. В книгах Исход, Числа, Второзакония, Иисуса Навина, Царств…

«Когда же введёт тебя господь, бог твой, в ту землю, с большими и хорошими городами, которые ты не строил, и с домами, наполненными всяким добром, которых ты не наполнял, с виноградниками и маслинами, которых ты не садил, и будешь есть и насыщаться» (Втор. 7:10–11), «А в городах сих народов, которые господь, бог твой, даёт тебе во владение, не оставляй в живых ни одной души» (Втор. 20:16), «и взяли город… и все, что в городе, и мужей, и жен, и молодых, и старых, и волов, и овец, и ослов, все истребили мечом» (Ис. Нав. 6:19–20), «а всю добычу городов тех и скот разграбили сыны израилевы себе; людей же всех истребили мечом, так что истребили всех, не оставили ни одной души» (Ис. Нав. 17:14), «опустошал Давид ту страну, и не оставлял в живых ни мужчины, ни женщины» (2 Цар. XXVIL9).

Какое же счастье, что ни тевтонские короли, ни наши князья не набрались «христианской кротости» воплощать все эти примеры из Святого Писания в жизнь до конца!

Нам же важно подчеркнуть, что война христиан Ярославичей с Всеславом Чародеем была ещё одним эпизодом столетней гражданской, развязанной сыном хазарской рабыни в 988 году.

Услышав о разорении своей земли, полоцкий князь ринулся навстречу захватчикам. На реке Немиге полоцкая рать столкнулась с киевской.

Летопись приписывает победу Ярославичам… вот только вслед за этим она говорит отчего-то не о походе киевского князя с братьями на Полоцк, не о преследовании бегущего оборотня, а о… переговорах с Всеславом, на которые его просят прийти, о переговорах, происходящих за пределами Полоцкого княжества, в Рше – современной Орше.

Кажется, мы снова имеем дело с синдромом Скилицы, читатель, как предложил бы я именовать этот способ изложения исторических событий по имени особенно склонного к нему хрониста православного Константинополя.

Итак, Всеслава вызвали на переговоры, и все трое Ярославичей целовали крест, то есть присягали на кресте, заверяя полоцкого государя в его полнейшей безопасности. Поверив, Всеслав прибывает на переговоры с сыновьями – Борисом и Ростиславом – и… попадает в ловушку. Князя и двух княжичей, заковав в кандалы, отправляют в Киев. Там бы ему и сгинуть, но…

Но в 1068 году у границ Руси появляется новый враг – половцы (на западе их называют куманами, на востоке – кипчаками). Тюрки, как и печенеги с торками, они принадлежат всё же к другой ветви тюркских народов.

Язык половцев, кипчакский, был предком современных татарского, башкирского, казахского и киргизского языков. В то время как ближайшей роднёй языка печенегов и гузов считается туркменский, турецкий и азербайджанский.

Если печенеги носили, по свидетельству арабского автора X века Абу-Дулефа, длинные усы и бороды, а киевский отрок в 968 году сумел пробраться сквозь их лагерь, не вызывая ничьих подозрений (стало быть, не сильно кочевники рознились обликом с киевлянами), то половцы, судя по многочисленным ими же оставленным скульптурам, «каменным бабам», были уже типичными монголоидами – с тяжёлыми плоскими лицами, приплюснутыми носами, узкими щелями раскосых глаз.

Навстречу ордам половцев хана Шарукана вышло киевское войско, возглавляемое Изяславом, Святославом и Всеволодом. На реке Альте противники встретились, и оказалось, что справиться с сильным противником несколько труднее, чем резать и грабить оставшихся без княжьей защиты минчан.

Войско трёх князей было разбито наголову, Святослав вместе с младшим, Всеволодом, и с остатками дружины бросился в Чернигов, а старший, Изяслав, в Киев. Половцы, не торопясь лезть в конном строю на городские укрепления, принялись грабить богатые южные сёла.

Киевляне собрались на вече и потребовали у Изяслава выдать им коней и оружие – самим сразиться с кочевниками. Требование, честно говоря, очень странное – нигде более в русских летописях не говорится, чтобы свободные горожане Руси вынуждены были обращаться за оружием и конями к князю.

Здесь, похоже, некоторая недомолвка. Потребовали также выдать на расправу некоего княжеского приближённого, воеводу Константина, Коснячку (известен также как один из авторов законодательного свода, так называемой «Правды» Ярославичей), которого, очевидно, винили в поражении киевских войск.

Прямо с вечевой площади толпа повалила на воеводский двор, но Коснячко не стал дожидаться своих обвинителей и попросту сбежал. После этого киевляне разделились на две части – одна отправилась спасать из княжьей тюрьмы какую-то загадочную «дружину нашу», другая – ринулась через мост на двор самого киевского государя.

Услышав рёв толпы, к князю поспешил его приближённый, некий Тукы, брат Чудина. Вышгородский боярин Чудин, наряду с Коснячкой, участвовал в составлении «Правды» Ярославичей. Было ли его имя всего лишь прозвищем или отражало действительно нерусское, финно-угорское происхождение, непонятно.

Могло быть и второе – в Вышгороде, согласно летописи, находилась резиденция княгини Ольги, уроженки граничащей с чудскими племенами эстов и сету Псковской земли, которую (Ольгу, а не землю) на переговорах с Восточным Римом в 944 году представлял некто Искусеви.

Это имя большинством исследователей считается эстонским по происхождению. Может быть, Чудин и Тукы были дальними потомками этого Искусеви.

«Дело плохо, – сказал Изяславу «горячий чудской парень» Тукы, – пошли к Всеславу, пусть подзовут его к оконцу и проткнут мечом». Изяслав, к чести его будь сказано, заколебался и не спешил следовать столь коварному совету, киевляне же, очевидно, дождавшись подхода остальных горожан с освобождённой загадочной «дружиной», ринулись к порубу, где томился Всеслав.

Увидев это, Изяслав, вместе с сыном Мстиславом, кинулся бежать. Очевидно, потрёпанная половцами дружина представлялась ему недостаточной защитой от взбешённых жителей столицы.

Всеслав с сыновьями были освобождены из поруба. Полоцкий князь, потомок старшей ветви сыновей Владимира, а если наши предположения о том, что Святополк в своей «двуотцовщине» был не одинок, верны, то и старшей ветви сыновей Святослава, взошёл, по праву старшинства и воле народа, на киевский престол. Это произошло 15 сентября 1068 года.

О семи месяцах, проведенных князем-волкодлаком на престоле Матери городов русских, летопись говорит крайне скупо. Решительно ничего не сказано о том, что сталось после водворения Всеслава Брячиславича на киевский престол с воинственными настроениями киевлян.

Если верить летописцу, половцев разбил… Святослав Ярославич Черниговский. Вот именно что – «если верить». У меня, читатель, такого желания не возникает. Уж больно странно получается – три князя вместе были наголову разбиты половцами, а потом один из них, хозяин не самого крупного города, вдруг взял да тех же самых половцев победил.

Верится? Мне – не очень.

А «Слово о полку Игореве» смутно упоминает о каком-то не то набеге, не то походе Всеслава «от Киева до кур Тъмутороканя». Комментаторы «Слова…» обычно настаивают, что-де Тмуторокань здесь – просто-напросто символ какой-то очень удалённой земли – ведь летопись, мол, молчит о каких-то походах Всеслава в том направлении.

Но летопись, как вы уже могли убедиться, читатель, много о чём молчит. А в «Слове о полку Игореве» походом на Тмуторокань обозначается не просто некое странствие за тридевять земель, в тридевятое царство, а поход на половцев.

И скорее всего именно ополчение киевлян во главе с князем-чародеем отшвырнуло кочевников от столицы – ну а черниговский Святослав мог и впрямь перехватить какую-то шайку бегущих с поля битвы захватчиков и приписать себе победу.