У метро, у «Сокола» - Вячеслав Николаевич Курицын
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А кто-то еще в квартире живет?
— Серж там с родителями, но они летом на даче.
Приехав на Петровку, Покровский первым делом позвонил в Ленинград. Длинные гудки на улице Фурманова. В Ленинграде белые ночи, романтика, игра «опоздай на мосты». Трудно сегодня будет вызвонить Сержа, даже если он еще на берегах Невы.
Жунев насыпал всем по ложке растворимого в фарфоровые сине-белые чашечки, Фридману велел разливать кипяток. Кофе с ложки в чашку стряхивал раздраженно. Пришел с допроса по какому-то другому делу злой, красный. Тяжело дышит, кулаки потирает.
Фридмана Покровский с утра зарядил во Владимир, Миша только-только вернулся. Когда он застрял в Калуге, Покровский подумал — так себе был юмор, если честно — что Фридман проколол, видимо, сразу два колеса. Но возвращаясь сегодня из Владимира, Фридман проколол три. Перед носом его «Москвича» открылась задняя дверь у каблука-ЕрАЗа с метизами, все метизы на дорогу, в том числе большие и острые.
— Не пострадал никто? — спросила Настя Кох.
— Не, я один за ним ехал. И смотрю, дверца кряк — и повисла на креплении. Оттуда ящик, а из ящика, вижу, штучки всякие. Я тормознул, а они по всей трассе…
Надо отдать Фридману должное: подъехавших гаишников заставил себе помогать, они ему нашли покрышки. («Отобрали у кого-нибудь», — подумал Покровский в скобках.) И основное задание Миша выполнил на отлично. Не просто нашел на даче Галину Ананьевну Кузнецову, которая помнила Кроевскую по совместной работе, а двадцать второго мая опознала ее в убитой, но и получил от нее ценные сведения.
— Кроевская часто именно на этой скамейке сидела, по словам Кузнецовой. На которой ее убили. На этой или на соседней. А если они заняты были, могла круг по парку дать, а потом прийти проверить, не освободились ли. Сказала, что женщина была хорошая, но нелюдимая. Много лет они были знакомы, а разговаривали редко, чаще только здоровались.
«На соседней» — это, выяснилось, на той, под которой тоже нашелся асфальт. Она не совсем соседняя, но близко, да.
Покровский даже не удивился. Подумал, что сложилась, похоже, версия. Склеились летучие куски асфальта. Еще послушать, что товарищи расскажут, и можно эту версию обсудить.
Про пенсионерку-подругу, которая у Кроевской дома бывала, Кузнецова ничего сказать не могла. Даже удивилась, что была такая подруга.
— Сгонял человек во Владимир, чтобы выяснить, на каких скамейках сидела старушка… — Жунев пристально глянул на Покровского. — Доволен ты результатом?
— Доволен. Я попозже сформулирую. Еще не взболталось.
— Ну взбалтывай скорее, — сказал Жунев. — А что с плакатом на балконе?
Кравцов отчитался, даже показал фотографию, которую нашел в документах, монтажники кое-что фоткали для отчетов. Покровский уже знал результат: видел Кравцова до совещания. Огромный плакат на фасаде с солдатом, что несется по чистому полю на верную гибель с гранатой: этот долго висел. А оформление балкона, алое полотно со стилизованными ленточками разных орденов и медалей, сняли раньше.
Двенадцатого мая, когда падал кирпич, оно было на месте. А как кирпич упал, его и сняли на следующий день. Когда Жунев попал на место происшествия, не было давно кумача.
— Дела-а… — протянул Гога Пирамидин. — То есть следственный эксперимент псу под зад?
— Туда, — сказал Покровский. — Претензии ко мне. Это мне не пришло в голову, что балкон мог быть… задрапирован.
— Да и мне не пришло, — сказал Жунев. — А я там раньше всех был.
— То есть кирпич тоже маньяк бросил? — уточнила Настя Кох.
— Мог из-под кумача-то, — напряженно сказал Жунев. — На карачки встал, снизу прорвал его… А, Покровский?
— Да несчастный случай там!
— Да вот неизвестно теперь!
Пирамидин рассказал о французе в галошах. Чебурашка, конечно, вызвал шквал шуток. Отличное для маньяка погонялово — Чебурашка. Под его именем дело в историю и войдет. На рынке Птушко никого не опознал, но за время, пока они туда ходили, Гога Пирамидин окончательно убедился, что в троллейбусе Птушко ничего не перепутал.
— Ему столько и не выпить, дистрофану, чтобы перепутать.
— Но это ведь большая редкость, чтобы на галошах что-то рисовали, не то что Чебурашку.
— Проверь, — сказал Жунев. — Может, производят с Чебурашкой где-нибудь… В Чебоксарах.
В любом, конечно, случае, надо найти этого необычного человека. Семшова-Сенцова Гога Пирамидин уже отправил по следу и сам завтра с утра пораньше к поискам кавказцасо злыми итальянскими глазами активно присоеди нится.
Сгоняли Фридмана за водой, новый чайник вскипятить.
Покровский рассказал про свидетеля на каркасах.
— Что значит похож на хорька? — не понял Гога Пирамидин.
Покровский сказал, что тоже не понимает. Надо бы Сержа из Петербурга, он же Сергей из Ленинграда, поскорей опросить…
— Взболталось, Покровский? — спросил Жунев.
— Пять минут прошло…
— Не пять минут, а пять дней ты уже думаешь.
— Хорошо, — сказал Покровский. — У меня не до конца… Но я расскажу, а вы критикуйте.
— Это могём, — хохотнул Гога Пирамидин.
— Мы как-то дежурили с Серегой Угловым в прошлом году, — начал Покровский.
— Так…
— А Серега, вы знаете, читал детективы.
В милиции мало кто читает детективы. Фильмы по телевизору смотрели, их и немного, фильмов. Смотрели, смеялись, какая чушь, а читать — это уж слишком. Серега Углов был исключением, таскался с «Искателями» и «Подвигами», замусоленными сборниками и даже выписывал журнал «Урал» — первый, по оценке Углова, из журналов СССР по остросюжетным публикациям.
И было, значит, дежурство, выдалась спокойная ночь, их группа долго сидела без вызова. Углов пялился в детектив, хмыкал, Покровский в какой-то момент спросил, что это он хмыкает, так и выяснилось, что в этом детективе убийство спрятано среди других убийств.
— Это как?
— Где легче всего спрятать дерево? В лесу, — сказал тогда Углов.
Покровский ярко увидел эту сцену. Родная до осточертения комната отдыха, Углов развалился в тени фикуса в зеленом продавленном кресле, вытянул свои длиннющие ноги в казенных ботинках. Книжка в руках.
— Дерево? — не понял Кравцов.
А Жунев сообразил:
— Ты хочешь сказать, он узнал про кирпич и подумал, что тоже ведь мечтает давно убить одну немолодую особу? А тут можно подделаться под маньяка, благо начало положено?
— И пошел молотить, — кивнул Покровский. — Одну свою, а остальных для отвода глаз… А на каркасах не сложилось просто. А мы решили, как преступник и планировал, что это просто у маньяка неудачная попытка.
— Ужас какой! — громко прошептала Настя Кох. — То есть он, чтобы одну нужную убить, других убивал вообще просто так?
— Да, идея такая. Мы пытаемся связать много эпизодов, а невозможно связать то, в чем
