Буря и натиск - Артем Тихомиров

– Вот же, етить твою мать! – отозвался Веник. – Вечно скажет, как в лужу пернет! Чего ты там любишь? Извращенец, что ли?

– Сам ты! Информация, сведения, данные, знания!

– Так бы и сказал! – буркнул Козелок.

– Именно так я и сказал.

– Ты по-эльфьи, что ли, читаешь? – удивился Огрызок.

– Алё! Я, по-моему, уже говорил! До войнушки я был отнюдь не чета вам, парни. Так что мне их писульки читать, как два пальца… Эти газеты были в шкафчике, в одной из пулеметных башенок. Самая свежая пятидневной давности, нечто вроде боевого листка. Называется «Вечный Свет».

– Вечное Дерьмо, – тут же переделал Козелок.

Крот перевернулся на своем спальнике на правый бок, подпер голову рукой.

Хилый пробежал глазами статью на первой полосе.

– Тут пишут о том, как войнушка идет, как эльфы побеждают, несмотря на ярость захватчиков и проклятых оккупантов…

– Ни хрена себе, – сказала Веник.

– Чистой воды пропаганда, – отозвался Хилый. – Вот тут… «…и тогда самый высокий из них, громадный головорез махнул рукой. Его подручные-мясники штыками погнали сбившихся в кучу детей и стариков к большому деревянному сараю. В жаркий день он выглядел еще более сухим и хрупким. Достаточно было одной-единственной спички, чтобы он вспыхнул. И гоблины это хорошо знали. Они гнали полсотни уже избитых и изнасилованных пленников ударами прикладов и уколами штык-ножей, хохотали над упавшими, пинали их ботинками и плевали на головы. Одну женщину схватили за прекрасные светлые волосы и подняли над землей, предложив выбор: либо она идет вместе со всеми, либо ею будут пользоваться все грязные звери в этой роте, называющие себя разумными существами. Она выбрала первое, чтобы сохранить честь. В ответ на мольбы не убивать хотя бы детей гоблины только хохотали и плевались. Один даже помочился на ползающего перед ним эльфа и велел ему уматывать к другим. Командир отдал приказ, и экзекуция началась. Какой невероятной жестокостью надо обладать, чтобы сделать такое? Разум не в состоянии вместить в себя этот ужас. Нам остается только плакать и проклинать изуверов, пришедших на нашу землю. Они явились сюда, чтобы грабить, убивать и насиловать, эти грязные звери, у которых нет в жизни ничего, кроме стремления уничтожать красоту, гармонию и добро. Кто вернет нам загубленные души наших соплеменников? Кто ответит за кровь невинных? В тот день никто не мог остановить злодейство. В тот день. Но однажды все изменится, и гоблинские палачи получат по заслугам…

Они закрыли сарай, подперли створки двери бревнами и позвали огнеметчиков. Оба не могли поверить, что командир мог отдать такой жестокий приказ, но им пришлось подчиниться под угрозой расправы. Главный садист из этой банды приказал поджечь сарай, что и было сделано… Взметнулось, ревя, высокое ослепительное пламя. Лизнули языки огнеметов сухое старое дерево, и затрещало оно, задрожало, отстреливая искры и пропитываясь смертоносным жаром. И тогда закричали согнанные в сарай пленники. Но гоблины только усмехались и поздравляли друг друга, делали ставки, как долго продержатся приговоренные. Нам неизвестно, кто из оккупантов победил, но зато мы знаем другое. Эльфы задыхались в дыму, мечась внутри полыхающего строения, бились в стены, пытались прорваться через окна. Кому это удавалось, горящим факелом бежал по высохшей траве. Гоблины закалывали беглецов ножами, потом отделяли головы, чтобы насадить их на заостренные колья…»

Хилого не прерывали. Он остановился сам, посчитав, что дальше читать смысла нет. В тишине с жужжанием вертелась возле висящей на столбе лампы муха.

Козелок, Веник и Огрызок забыли даже про свои кости – так и сидели с открытыми пастями. Никто из них не слышал ничего подобного, хотя в целом неплохо представлял себе, что такое эльфийская пропагандистская машина.

Ботаник прочитал статью в том самом тоне, каким она была написана, – напыщенно-слезливом, и проявил не только знание языков, но и артистические способности. Даже у Крота, которому один хмырь в тренировочном лагере уже зачитывал отрывки из эльфьих писулек, побежали мурашки по спине.

Хилый оглядел сквозь очки собратьев по оружию.

– Да это ж полное дерьмо, – сказал Веник. – Они там что, с нарезки на хер слетели?

– Пропаганда, – ответил Хилый.

Зеленые заворчали.

– Ну так всякое бывало – войнушка ведь…

– Не помню, чтобы кого-то там жгли, ни от кого не слышал…

– Ясень пень, бздят, куклячьи потроха.

– Хилый, они че, на полном серьезе?

Ботаник показал корешам газету, которую читал. На снимке рядом со статьей было изображение сгоревшего сарая и несколько мертвецов на переднем плане. Гоблины по очереди оценили «доказательство» и пришли к выводу, что это ничего не доказывает.

– Еще пишут, что мы делаем перчатки из эльфьей кожи и абажуры, – сказал Хилый.

– Что такое обажжур? – спросил Огрызок, выкатив глаза.

– Лампа такая… ну такая… – Веник пытался показать. – Тьфу!

– Не, точно больные они все. Может, с себя пример берут, а потом на нас переносят? Эй, Крот, чего помалкиваешь? – спросил Козелок. По глазам было видно – взыграл в подпехе праведный гнев. Ноздри раздуваются, словно кузнечные меха, а ручищи сами собой разыскивают тощую эльфью шейку.

– А чего говорить-то? – проворчал Крот. Бесило его, что не может он в точности описать свое состояние, что не находит красок живописать события, участником которых стал. А тут еще это. Эльфюги откровенно врали, причем чем дальше, тем маховик официальной лжи раскручивался сильнее. Мир наводнили «обстоятельные» рассказы о «зверствах» гоблинских оккупантов в Шелианде. Липовые отчеты какие-то непонятных комиссий, свидетельские показания ненормальных, подверженных падучей и прочим прелестям вырождения. Дети Цветов вопили об этом на каждом шагу и не жалели сил и средств, чтобы навязать всем и каждому свою версию событий. Международная эльфья пресса беспрестанно брызгала слюной и билась в истерике, но на это мало кто обращал внимание.

– Если кто-то здесь ожидал от эльфов чего-то другого, то он дурак, – добавил Крот. – Ясно ведь, что Злоговар они просто так не отдадут. Хлебнем мы еще кровушки, как пить дать… Ну а современная война не только оружием ведется. Да, Хилый? А и враньем. Это называется… информационная война, братья!

Зеленые загрохотали. Хилый поглядел на Крота, усмехнулся и пустил газеты по рукам, сказав, что там еще есть фото. Гоблины передавали друг другу «Вечный Свет». До Крота доходили желтеющие листки с изображением ям, наполненных трупами эльфов, виселиц, где у каждого покойничка белела на груди табличка с трудночитаемой надписью, снимки сгоревших зданий и разбомбленных строений. Под изображениями стояли комментарии, которые гоблины, конечно, прочесть не могли. Тогда спрашивали у Хилого. «Гоблинские оккупанты расстреляли полторы тысячи детей», «Гоблины положили под гусеницы танков храбрых защитников Талиемерна», «Пиршество каннибалов – здесь оккупанты съели трех эльфов, отрезая от них живьем куски плоти».

– Хватит, – взмолился наконец Козелок. – Или я сдохну от этой брехни!

– А фотки-то есть, – сказал Веник, рассматривая газету. – Откуда, если это брехня?

– Ты че, хочешь сказать, что гоблины жрут ихнее мясо? – рыкнул Козелок. – Да ты охренел!

– Может, у кого из парней заклинило. Меня самого клинит иногда.

– То и видно. Нет и быть не может нашего брата, который бы эльфоедством занимался. Информационная война, понял!

– Хилый, зачем им это нужно? – спросил Веник.

– Зачем? Тут ведь все средства хороши. У них самих рыло в пуху, поэтому они хотят создать в глазах общественности, которая их не слишком жалует, образ мучеников, жертв, поборников добра и красоты, которые сражаются против гоблинских орд, несущих разрушение и смерть. Гоблины-де выступают против самой жизни, а они, видите ли, за мир во всем мире. Будто жили они себе и никого не трогали, затем пришли зеленые и устроили им кровавую баню. Типично для эльфов – переносить на других свои косяки. Обвинить кого-то в чем-то прежде, чем обвинят тебя. Может, так они понимают цивилизованность. Только и слышишь – «вся прогрессивная общественность возмущена»… а имеют в виду исключительно себя…

– Откуда ты все это знаешь? – спросил Веник. – На гражданке я умников обычно колошматил почем зря. Гоблин не создан для учения…

– Ты-то почем знаешь, для чего он создан? – спросил Хилый. – До Дня Г тоже многие думали, что ордой навалимся – и дело в шляпе. Учиться-то учились до высадки, но расчет-то был не на мозги, а на силу и быстроту. Но опыт и история войн говорят, что без мозгов обойтись нельзя, особенно сейчас…

– Раньше обходились.

– Какие времена, такие и войны, – изрек Хилый.

Козелок с отвращением отшвырнул от себя газету.

– Сам верить начнешь, едрена копоть…

– Брешут! – сказал Огрызок, разглядывая картинку с повешенным эльфом, голова которого извернулась почти лицом назад и шея стала длинней в два раза. – Ну вешать вешали, но чтоб жрать да сжигать в сараях!