Том 14. М-р Моллой и другие - Пэлем Вудхауз

Преодолев три лестничных пролета, она вошла в неопрятную комнату, служившую обиталищем Макаке Твисту, сдержанно кивнула и, смахнув предварительно пыль, уселась в кресло, изучая хозяина с придирчивым вниманием женщины, которая явилась за получением профессионального совета и рассчитывает его услышать.

Внешность у хозяина была не слишком обнадеживающая. Салли, выполнив по настоянию мисс Йорк словесный портрет, назвала его страшненьким человечком с лицом как у макаки и вощеными усищами, и, когда он приехал в «Приусадебный мирок», чтобы забрать фотографию ее мужа, писательница была потрясена меткостью описания. Но никто не откажется от сыщика из-за его внешности. Всех занимает только его ум, а в силу своей изворотливости данный ум оставил у нее благоприятное впечатление. Если бы этот человек вызвался подсказать ей на улице точное время, она, как и Долли, поостереглась бы ему верить, но это ей и не угрожало. Ей было нужно одно — содействие в розыске и поимке неизвестного изверга, утверждавшего, что ей позарез необходимы коты всех мастей и пород.

— Надеюсь, не очень помешала? Занимаетесь таинственным алмазом раджи? — осведомилась она. — Мне бы надо было с вами посоветоваться.

Макака развалился в кресле и соединил кончики пальцев.

— Разговор пойдет о том деле, которое мы обсудили во время моего недавнего визита? — спросил он, беря на вооружение манеры и обороты речи, к которым всегда прибегал в разговоре с клиентами. Становясь частным лицом, он изъяснялся с помощью вполне общеупотребительной лексики, но в официальных сношениях предпочитал стиль наиболее благовоспитанных детективов из прочитанных им книг. — Хочу заверить вас, что предпринимается все возможное для счастливого его окончания. Я завалил работой всю свою агентуру. В настоящий момент к розыскам подключились с полдюжины лучших моих людей. Так, давайте-ка посмотрим, кто у нас здесь занят. Уилбрахам, Джонс, Ивэнс, Мередит, Швед… Да, так и получается — с полдюжины. Они обшарят каждый сантиметр Лондона. Считайте, что вы повернули рычаг и запустили в действие исполинский механизм. Агентство «Эдер» — своего рода осьминог, что простирает щупальца и в том направлении, и в этом, и…

Лейла Йорк была нетерпеливой. Она грохнула ладонью по столу, запустив в воздух облако пыли, и голос у Макаки зачах и осекся. От ударов Лейлы Йорк по столам пасовали, бывало, такие люди, как Обри Попгуд, ее издатель, и Сирил Грули, его компаньон, схожее воздействие оказывали на метрдотелей удары по ресторанным столикам. Как иногда разъясняла писательница близким друзьям, это вмиг отбивает охоту дурака валять.

— Короче! — прогремела она. — Вы меня хотите убедить, что чего-то стоите.

Макака вынужден был признать, что именно эту мысль ему хотелось бы донести до посетительницы.

— Так! — с жаром отозвалась Лейла Йорк. — С этим у нас полная ясность. Может, позволите мне теперь сказать два слова?

— Разве речь пойдет не о том деле, которое мы обсудили во время моего недавнего визита?

— Нет. Речь пойдет о кошках. Макака заморгал.

— Что вы сказали? О кошках?

— И собаках.

— Не уверен, что вполне вас понял.

— Сейчас поймете, — ответила Лейла Йорк, и, открыв свою сумочку, извлекла оттуда целую пачку газетных вырезок. — Вот, прочтите-ка.

Макака водрузил на нос очки в роговой оправе. Один раз взглянув на него в нормальном состоянии, можно было сказать, что опаскудить его внешность уже невозможно, однако эти очки сотворили невероятное. Даже Лейла Йорк, женщина не робкая, и та гадливо поморщилась. Он прочитал вырезки и посмотрел на нее изумленно и вопрошающе:

— Вы так привязаны к кошкам?

— Я испытываю к ним ровную симпатию, если они не охотятся за птицами. Надеюсь, вы не думаете, что это я сунула в газеты объявления? Кто-то, видно, решил меня поддразнить, и я ставлю перед вами задачу: выясните, кто это был, поскольку я сама придушу его вот этими руками. «Коты всех разновидностей!» Пожалуй, так оно и было. Понятия не имею, сколько народу живет в южном Лондоне, но все как один приперлись вчера в мой «Мирок», у каждого с собой была кошка, и каждый считал, что я должна ее купить, а если не купить, то оплатить время, которое я отняла своим объявлением. Вовек столько кошек не видела! Я в них по пояс утопала. И тебе черные, и пегие, и полосатые, и корноухие… просто какое-то мышиное светопреставление. Несут и несут. Если бы не этот кузен Джордж, они бы и сейчас еще приходили.

Она остановилась. Глаза ее метали молнии, сердце заново пропускало через себя перенесенные испытания. Макака поинтересовался, кто такой кузен Джордж.

— Полицейский. Они с Видженом снимают соседний дом. Внезапно нагрянул, велел всем разойтись, и они послушались. Я бы и сама послушалась, если бы такой дядя меня попросил. Спасибо Господу Богу, что сотворил полицейских. Соль земли!

На это замечание Макака не ответил. Он не разделял восторгов перед правоохранительными органами, отношения с которыми и на родине, и в Англии складывались у него отнюдь не безоблачно. Если Соединенные Штаты и Великобритания еще тешили себя надеждой превратиться в рай земной, им надо бы, думал он, заметно сократить полицию.

— Незаменимый человек, этот кузен. Нажил тонну веса, а настоящий рыцарь. Допускаю, он чувствовал себя обязанным, потому что я взяла у него два пятишиллинговых билета на концерт в пользу их сиротского дома. Лишний раз доказывает, как верно насчет хлеба по водам.[46] Он проявил столько рвения, словно я скупила весь передний ряд кресел партера. Этим закончился эпизод с кошками.

Макака заметил, что все разрешилось самым благополучным образом, но Лейла Йорк его поправила.

— Благополучным, черта с два! Этим утром пожаловали собаки, и разбираться с ними было некому.

— Собаки?

— Знаете, сколько на свете собачьих пород?

Не в состоянии представить соответствующую информацию, Макака заметил, что их немало.

— Так вот, этим утром прибыли представители всех известных пород, кроме мексиканского чау-чау. По-моему, чау-чау не было, хотя я могла и ошибиться. Учтите, я собак люблю, у меня у самой в деревне их шесть штук, но…

— «Приусадебный мирок» — не ваш дом?

— Нет, я туда переехала, потому что решила написать книгу о жизни предместий. Живу я в Луз Чиппингз, в Сассексе, и уже подумываю о том, чтобы вернуться обратно. Еще разок что-нибудь такое случится, и поминай меня как звали! Что это с вами?

Вопрос был вызван тем, что по тощему остову ее собеседника пробежал озноб, а вощеные усы выполнили функцию камертона. Макака Твист, как уже говорилось, — человек с дальним прицелом, лицезрел прескверное видение. Столь же явственно, как если бы она сама к нему заявилась, различал он за диковинными несуразностями изящную ручку миссис Томас Дж. Моллой. Его посетительница говорила о том, что ее кто-то хотел поддразнить. Долли Моллой и в голову бы не пришло кого-то дразнить! Она была до мозга костей деловой женщиной; все ее предприятия диктовались исключительно заботой о деле. А Мыльный, это чучело гороховое, все растрепал ему про погремушки, вплоть до того, где они лежат. Все стыкуется, звенело у него в ушах, все стыкуется.

Резким движением руки уняв вибрацию усов, он подался вперед, и Лейла Йорк настроилась на то, что сейчас с ним случится какой-нибудь припадок.

— Задумывались ли вы над тем, — спросил он, — что лицо, поместившее эти объявления, пытается удалить вас из «Приусадебного мирка», поскольку в доме сокрыт некий предмет, которым оно желало бы завладеть в том случае, если в доме не останется жильцов?

Лейла Йорк взвесила это предположение и почти сразу отнесла к категории вздорных. Слов нет, английский преступный элемент включает в свои ряды некоторое число завзятых оригиналов, но она никогда бы не поверила, что даже они стали бы пускаться во все тяжкие, чтобы раздобыть азиатский ландыш, репродукцию «Гугенота», фарфоровую вазу и узорочье из нежно-розовых раковин.

— Да что оттуда красть-то? — отрезала она.

— Не исключено, что этот предмет зарыт в саду.

— Только не кость. Собаки бы ее раскопали. Макакино лицо, сохранив почтительную мину, выразило сожаление о таком безрассудстве. Манеры его прибавили в напыщенности, речь — в выспренности.

— Если верно мое предположение, и на территории дома сокрыты ценные предметы, то позволительно заключить, что они помещены там одним из недавних постояльцев. Любопытно было бы узнать, кто до вас нанимал «Приусадебный мирок».

— Мне это известно. Корнелиус сказал. Некий Моллой. Макака картинно встрепенулся.

— Моллой?!

— По словам Корнелиуса.

— Американец?

— Да.

— Крупный мужчина с высоким лбом?

— Не знаю. Я его никогда не видела, — ответила Лейла Йорк, не ведая, что не обойдена этой честью. — А в чем дело?