Чем вы недовольны? - Михаил Эдель

Условились; завтра ровно в двенадцать дня Ольга Григорьевна вручит Яше всю сумму в метро «Университет».

Старуха не прерывала проклятий в адрес «висельника».

– Имейте в виду, в десять минут первого я уйду, ждать не стану, – сказал Яша и вышел из комнаты.

Ровно в двенадцать дядина супруга на перроне метро сунула Яше пакетик и молниеносно скрылась в вагоне. Яша зашёл в подъезд дома и пересчитал деньги. Не хватало ста рублей (новыми деньгами).

– Дрянь остается дрянью, – заключил Яша.

ВЫ, МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК, КАЖЕТСЯ, ЧЕМ-ТО НЕДОВОЛЬНЫ?

Андрей Полонский насыщался морем, солнцем и независимостью.

Если бы кто-нибудь спросил его: чем вы недовольны? – он ответил бы: общественным питанием. Он обедал в кафе, в столовых, в молочных, – везде одинаково невкусно. Единственное блюдо во всем Сухуми не вызывало внутреннего протеста – горячие хачипури в невзрачном кафе напротив кино «Апсны».

Ресторан при гостинице, конечно, перворазрядный. Не очень свежие скатерти, не очень любезные официанты, не очень мощный чад из кухни, нормально невкусные и ненормально дорогие блюда.

Клиенты ресторанов если уж выходят из себя и письменно жалуются, то, как правило, на затяжное обслуживание. Реже на обсчёт. И почти никогда на качество.

Кто в ресторане первого разряда обращает внимание на вкус блюд? Главное – тяпнуть. Кто проверяет ресторанный счёт? Разве что честный командированный, проглотивший комплексный обед от двух до четырех дня.

Андрей вошёл в зал ресторана. Убедился – всё как положено. Легкий кухонный чад, папиросный дым, угрюмые супруги-курортники, несколько «стильных» пар, пытающихся веселиться, и… всегда чем-то раздражённые официанты. Андрей сел и увидел…

У окна в укромном месте сидел его шеф, начальник лесотехнического управления Панков. За его столиком ещё двое: несколько раз посещавший Ломоносовск представитель одного из украинских «Межколхозстроев» – Тернюк и симпатичная молодая женщина.

Панков и Тернюк? Что у них общего? Властный, неразговорчивый Панков и Тернюк – малограмотный, бойкий, нагловатый толкач? А дама? Она, очевидно, в ресторане впервые. Смущаясь, неловко сидит за столом. Ну конечно, Полонский вспомнил, она работает на ломоносовской тарозаготовительной базе.

Тернюк развалился на стуле, галстук съехал набок, лицо вспотевшее, глаза самодовольные… Командует официанткой он.

Что это? Случайная встреча? Полонский пересел за другой столик, чтобы его не заметили ни Панков, ни Тернюк. На их столике коньяк, шампанское, фрукты… Официантка оказывает им заметное уважение. Молодая женщина чувствует себя стесненно, украдкой следит, не обращают ли на неё внимание сидящие за соседними столиками. Говорит не умолкая Тернюк, смешивая русские и украинские слова. Время от времени выразительно подтягивает брюки. Держит себя как купец, угощающий приказчиков.

Так и есть – счёт оплачивает Тернюк. Что-то сказал официантке, очевидно не очень изысканное. Официантка не ответила, даже не взглянула на хамоватого клиента.

Панков пил чёрный кофе, Тернюк, чтобы не пропадало, допивал коньяк. Молодая женщина ела пломбир. Полонский (имея в виду не очень мощную сумму денег, хранимую им на аккредитиве) заказал скромную отбивную и бутылку пива. В ожидании пива стал изучать посетителей. И опять неожиданное видение. Ляля! Но не с тем кавалером, который сопровождал её в Ботаническом. С молодым грузином. Элегантным, высокомерным, снисходительным. Ляля смеялась. Танцевала. Топчась на одном месте в воображаемом танце, Ляля заметила Полонского, его улыбку. Не укоряющую, не презирающую, не ревнивую… Полонский торжествовал: как ему повезло. Чуть-чуть не женился на Ляле. Нет, теперь он долго не влюбится. Теперь он обстрелянный.

Ляля, вернувшись к столику, извинилась перед своим кавалером и подошла к Полонскому. Андрей встал. Учтиво, ласково улыбнулся. Ляля воспрянула духом. Он не сердится, он любит её по-прежнему.

– Ты надолго? – кокетливо стрельнув чудными глазами, спросила Ляля.

– На днях уезжаю. Получил назначение на Южный Сахалин. Я, собственно говоря, здесь по делу.

– Южный Сахалин? Там же очень холодно.

– Точь-в-точь климат Сухуми.

– Что за фантазия уезжать так далеко?

– Что за фантазия заявлять – еду в Евпаторию с мамой?

– Так получилось.

– И у меня так получилось.

– Значит, уезжаешь?

– Непременно.

– Извини, меня ждут.

– О, пожалуйста.

К выходу, не замечая Полонского, шли Панков, Тернюк и симпатичная молодая женщина. Тернюк манерно расставил руки, полагая, что именно так ходят глубоко интеллигентные люди.

Андрей вышёл на улицу. Как хорошо дышится. Дождик окропил магнолии, они блестели, словно покрытые лаком.

Как бы ожидая кого-то, над морем стояла луна. Тернюк громко убеждал молодую женщину.

– Нет, нет. Мне пора в дом отдыха. Нет, ни за что.

Панков что-то сказал. Тернюк подошёл к шофёру легковой машины. Два слова. Шофёр кивнул головой. Первой уселась молодая женщина. И тут, Андрей отлично видел, как Тернюк, чуть отвернувшись, достал из кармана деньги и сунул в пиджак Панкова пачку хрустящих купюр. Машина укатила. Тернюк подтянул брюки, вытер пот, застегнул пиджак и лениво, как сытый зверь, пошёл по набережной, где увидел на скамье Джейрана.

– Жульё! Я вам покажу! – внятно произнес Андрей.

– Вы, молодой человек, кажется чем-то недовольны? – услышал Полонский у подъезда гостиницы незнакомый голос.

– Да. Недоволен. Наличием чрезмерного количества неподозреваемых, но истых жуликов, – выпалил Андрей.

– Согласен. Стоит быть недовольным.

Рядом с Андреем стоял седоватый, крепкий на вид человек в сером костюме.

– И вы намерены, как я понял, бороться с ними? Да, сперва позвольте представиться, – руководитель экспедиции… Океанограф… Ну и конечно профессор… Вардецкий, Николай Николаевич.

Андрей назвал себя.

– Очень приятно было услышать столь гневные слова. После них я не мог не заговорить с вами.

Профессор Вардецкий и инженер Полонский гуляли по берегу до поздней ночи.

– Я враг назиданий и поучений, особенно в адрес молодых людей, – на прощание сказал Николай Николаевич. – Но вам, Андрей, скажу: ничто так не создает подлинного человека, как борьба… Вечная борьба со всем, что унижает человеческое достоинство. Боритесь, Андрей. Впрочем, задолго до меня это убедительно изложил Карл Маркс.

А МЫ ТУТ ПРИ ЧЁМ?

Катя и её спутники сошли в Москве. В тот же день выехали в Ярославль. Будущий следователь Б. Турбина решила разыскать себя по собственному следу, начиная с ярославских детских домов.

На вокзальной площади втроем ждали такси. Подошла «Волга», шофёр вышел из машины и, подбоченясь, бесцеремонно разглядывал Катю, Анатолия и Косту. Затем выкрикнул несколько слов. Конечно, по-абхазски. Очередные пассажиры уже уселись в машину, нетерпеливо шумели, но шофёр ничего не видел, не слышал… Он, жестикулируя, яростно объяснял землякам, как оказался в Ярославле. Он бывший фронтовой авиамеханик, демобилизовался и попросил направить его в Ярославль, потому что медсестра санбата Таня родом из Ярославля. Женился на Тане, у него двое детей, лучшие дети во всей области. Ему сорок восемь лет, он председатель профсоюзной организации автопарка, зовут его Максим, то есть Мактат, фамилия Будба. Сейчас он в два счета отвезет пассажиров и прикатит за ними. Анатолий, Коста и Катя должны ждать его, иначе они испортят ему остаток жизни.

– Вы будете ждать?! – угрожающе приказал Мактат.

– Да! – хором ответили Катя, Анатолий и Коста.

– У меня сегодня большой праздник, – на всю площадь провозгласил председатель профсоюзной организации автопарка.

Вдруг он решительно подошёл к Косте, отобрал у него чемодан и сунул в багажник.

– Чтобы вы не ушли, – пояснил Мактат по-русски.

Сел за руль, весело подмигнул Кате, запел шуточную свадебную песенку, не сомневаясь, что Катя понимает его. Всё это в считанные секунды. Трое друзей расхохотались.

«Волга» укатила на штрафной скорости… Друзья выпили газированную воду, чтобы прийти в себя. Еще купили местную газету. Но углубиться в неё не успели – вернулся восторженный Мактат. Ожидающие такси запротестовали, почему он сажает без очереди. Мактат показал чемодан Косты.

– Я вас везу к себе домой, – объявил он.

– Извините, у нас спешное дело. Пожалуйста, в гостиницу, – сказала Катя. Ёе страшило абхазское гостеприимство: придётся часов восемь сидеть за столом.

– В гостиницах нет мест.

– Найдутся.

К несчастью Мактата, места оказались. Катю поместили в номер, где уже была одна гостья, Анатолию и Косте предоставили отдельный номер. Мактату рассказали, в чем дело.

– Никуда не ходите. Понимаете? Детских домов много, они находятся в разных концах города. Мы сами узнаем.

Катя и друзья отправились в горздрав. Тамару Мухину лечили в одной из больниц, так сообщил Дмитриев, бывший начальник штаба. В архивах могут быть подробные данные её эвакуации в Ломоносовск.