Линейный корабль "Андрей Первозванный" (1906-1925) - Рафаил Мельников

3 сентября на приеме от города присутствовало до 700 человек, 4-го на сеансе в местном кинематографе было приглашено 400 матросов с русской эскадры. 3 и 4-го оркестр с "Рюрика" по просьбе местных властей играл в большом крытом павильоне на конце мола в Веймуте. Из приемов особенно запомнился городу вечер с танцами на "Рюрике" 5 сентября, когда корабль принял 300 гостей. Команды кораблей с 2 по 5 сентября увольняли на берег по отделениям, некоторым избранным разрешали поездки в Лондон. Поведение матросов признавалось заметно улучшившимся, "особого пьянства не было". Но из 6970 матросов, увольнявшихся на берег, на корабли не вернулось 59. Многие, как предполагали, попали в руки вербовщиков для пополнения команд иностранных судов. 3 человека сбежало и с "Андрея Первозванного".

В духе уже совершившегося альянса происходили и проводы русской эстрады. Как знак дружеских чувств англичан к России состоялась передача на "Рюрике" образа Св. Благоверного Великого князя Александра Невского, увезенного при взятии на Балтике крепости Бомарзунд в 1854 г. При уходе эскадры днем 7 сентября прощальный салют флагу адмирала был сделан адмиралом Бриггсом с "Дредноута", а затем и береговой батареей. Тем же числом в 21 выстрел отвечали им с "Рюрика". Путь у ворот Атлантики — на границе Бискайского залива прошел в почти штилевом состоянии моря. На подходе к Бресту "Адмирал Макаров", словно желая побывать на строившей его французской верфи "Форж и Шантье", вышел из строя из-за неисправности рулевого привода. Чтобы не задерживать движение эскадры, аварийный корабль для исправления повреждения поставили концевым в колоне крейсеров. В пути перестроились согласно диспозиции стоянки в порту, заранее сообщенной французами. На рейде Бреста, выполняя салют нации, вошли в 11 часов утра. На салют отвечала береговая артиллерия. Затем с "Рюрика" ответили на салют начальника 2-й эскадры вице-адмирала де Морроля.

Визит прошел в такой же, как и в Портсмуте, обстановка дружбы, внимания и предупредительности, усиленной еще и обстоятельством официального русско-французского союза. Символичен был подарок установленный на "Рюрике" в адмиралтейской столовой. Это был поясной бюст женщины, символизирующий Францию. В то же время обнаружился и неистребимый меркантилизм французской буржуазной власти. С русских союзников не забыли взять деньги за воду, взыскать пошлину за пользование услугами лоцманов (хотя корабли входили самостоятельно), а также за уголь, который был доставлен на зафрахтованных за счет русского морского министерства пароходах. Впрочем, французский флот старался загладить топорные "любезности" своей бюрократии. Для сообщения с берегом русской эскадре (чтобы не сильно изнашивать свои катера и шлюпки) была предоставлена снабженная навесом старая канонерская лодка, а для удобства погрузки угля на "Андрей Первозванный" и "Император Павел I" с их неимоверно выступающими за борт казематными орудиями были приведены пустые баржи, взявшие на себя роль плавучих кранцев между кораблями и пароходами с углем.

Получая множество приглашений на торжества и чествования, Н. О. Эссен с трудом смог найти время для ответного приема на "Рюрике", и старался только соблюсти баланс в размахе и резонансе чествований в отношениях с французской и английской сторонами. Впрочем, для офицеров и гардемаринов, плавающих на кораблях эскадры, визит в главный французский военный порт в отличие от отдаленной английской базы представлял особый, интерес осмотром старинной крепости и посещением построенного в 1911 г. французского дредноута "Жан Бар" — шестибашенного корабля с 12 305-мм орудиями. После встречи с "Мольтке'" в Ревеле, с "Дредноутом" в Портланде. знакомство с "Жан Баром", наверное, немало возбудило толков среди офицеров и гардемаринов о типе рационального корабля современности. Наличие полубака, линейно-возвышенных концевых башен и бортовых на палубе полубака, как весь силуэт корабля, резко ушедший от прежней французской "экзотичности", давали немало примеров отказа от рутины прошлого. И приходилось лишь сожалеть о финансовой невозможности реализации этих примеров на отечественных кораблях. Опыт "Андрея Первозванного" (поход дал тому новые доказательства) подтверждал, что строившимся отечественным дредноутам будет очень нехватать полубака.

Брест покинули 12 сентября, Сначала в 6 часов утра ушел транспорт "Рига", затем линкоры и крейсера, а потом уже в 2 часа дня миноносцы, прошедшие внутренним фарватером. Они догнали эскадру у о. Уессан, словно поставленного природой на границе Бискайского залива и вод канала (пролива Ла-Манш). Необходимость сбережения топлива (только на пути Кронштадт-Брест сожги в топках кораблей 9000 т угля) заставила адмирала изменить планы и послать линейные корабли с "Охотником" и "Сибирским стрелком" сразу в Христианзанд. Сам же он с крейсерами и двумя другими миноносцами отправился в Ставангер. куда и прибыл днем 15 сентября. В окружении отвесных скал глубоководного фиорда с трудом нашли якорное место с глубинами 25–40 сажен, то есть почти на пределе нормальной стоянки, что было почти на пределе норм, рекомендуемой морской практикой. Офицерам и гардемаринам крейсеров несказанно повезло — адмирал на двух миноносцах — своем любимом "Пограничнике" и "Генерале Кондратенко" — устроил экскурсию вглубь знамен итого своими красотами (отвесные скалы высотой до 1000 м) Лизе-фиорда. 17-узловым ходом миноносцы прошли его за 2.5 часа.

На мостике линкора

Бригада линейных кораблей с транспортом "Рига" и миноносцами пришла в Христианзанд днем 15 сентября. Проделав необходимый обмен салютами и визитами должностных лиц, в уютном норвежском городе провели 3 памятных дня. Это, правда, не была Христиания — столица страны. переименованная впоследствии в Осло, но и здесь хватало красот природы, которыми так безмерно была богата лежащая у моря уникальная горная страна. Здесь демократические устремления общества, только что добившегося расторжения унии его со Швецией, сочетались с удивительными спокойствием, чистотой и порядком. Достоинства Норвегии оценили и скрывавшиеся на эскадре диссиденты — в последнее увольнение с берега на свои корабли не вернулись два человека.

Транспорт "Рига" вышел из Христианзанда днем 17 сентября, а вся бригада — на следующий день. Тогда же встретили крейсер "Богатырь", с которого приняли письма и казенные бумаги. Корабль с мая, повторяя опыт гардемаринской эскадры, совершил учебно-тренировочное плавание с находящимися па борту 204 юнгами. Это была новая форма восполнения продолжавшегося некомплекта команды. 19 сентября соединившаяся эскадра 13-узловой скоростью прошла северную оконечность о. Бельт. К вечеру у о. Лангеланд, где когда то собиралась эскадра З.П. Рожественского, пропустили крейсера вперед, утром миновали северную оконечность о. Борнхольм, днем определились по южной оконечности о. Эланд. К вечеру 21 сентября обе бригады встали на ревельском рейде по диспозиции. Ночью прибыл шедший самостоятельно транспорт "Рига".

Как оказалось, в течение 300,5 часов линейные корабли прошли 3520 миль со средней скоростью 11,7 уз; крейсера за 312,5 часов прошли 3680 миль.

Вместе с неоспоримым эффектом практики плавания, опыта управления техникой, расширением общего кругозора знаний о мире, поход выявил и два озадачивших всех обстоятельства: "Андрей Первозванный", как и "Слава", проявил себя таким же неуемным "углепожирателем", каким сама она в гардемаринском отряде была в сравнении с более экономичным "Цесаревичем". Там дело объяснялось просто: МТК, склонный подчас к скоропалительным решениям, диктовавшимся необдуманной "экономией", при постройке "Славы" отменил экономайзеры-утилизаторы тепла продуктов горения угля в топках котлов. На "Цесаревиче" уже изготовленные к тому времени экономайзеры завод Форж и Шантье ликвидировать не позволил. На эффект экономайзеров, которые имел "Цесаревич" и которых не было на "Славе", прямо указывалось в отчете Н.О. Эссена. Переход до Портланда длительностью 133 часа, или 5,5 суток, составивший 1530 миль со скоростью 11,5 узлов вызвал на "Славе" расход угля более 1000 т. В момент ухода вместе с углем, принятым на палубу, "Слава" имела запас почти 1300 т. На подходе же к Портланду в угольных ямах насчитывалось 270 т.

Повторилась ли теперь на "Андрее Первозванном" та же история, что на "Славе", сыграли ли роль бесспорно более высокая культура машиностроительного производства Балтийского завода, или проявились какие-то другие обстоятельства (различие в подготовке кочегаров, отсутствие дозированного подбрасывания угля) — неизвестно. Следствием же этой аномалии явились ограниченные возможности для проведения в пути широких маневров. Транспортов же с углем Н.О. Эссен брать с собой в Европу почему то не захотел. И, наверное, зря. Флот мог восстановить полезные навыки погрузки угля в море, которые до виртуозности пришлось отработать на эскадре З.П. Рожественского.