Солдатская дорога домой - Аскольд Шейкин

Он открыл глаза.

Он лежал в гамаке под раскидистым деревом. Луч солнца то прорывался сквозь листву, то падал ему на лицо, то заслонялся, и тогда кожу гладили порывы легкого ветра.

Он покосился по сторонам. Слева был ослепительный и прозрачный куб. "Дом", - подумал Тополь. Справа - зелень луга с островками кустов и берез. Извилистая тропинка рассекала луг, сбегая вниз, туда, где поблескивали петли неширокой спокойной реки. За рекой начинался лес - холмистый, темно-зеленый, с лужайками.

"Родная Русь, - подумал Тополь. - Родная и такая знакомая. Эх, если бы не этот стеклянный куб за спиной..."

Он еще раз взглянул на дерево и увидел Радина. Радин сидел на скамеечке возле гамака. На нем была белая рубашка с короткими рукавами и широким отложным воротником. Белые брюки. Все очень обычное, если бы оно не отливало снежно-радужным оттенком, словно было сшито из гибкого перламутра!

Нет, нет. Это не милая и знакомая Русь. Это двадцать третий век.

- Здравствуй, Вил, - сказал Радин.

- Здравствуй, - ответил Тополь.

Радин улыбнулся.

"Почему он улыбается? - подумал Тополь. - Как он может так улыбаться?" - и понял, что и сам он тоже испытывает потребность потянуться, встать, широко улыбнуться. Но вместо того губы его тронула лишь горькая усмешка.

- Я совершенно здоров, Рад. Даже слишком здоров. А ты?

- Ну, я, - рассмеялся Радин. - Разве обо мне идет речь? Правда, я тоже свое отлежал, хотя и не сорок пять дней, как ты. Не удивляйся, теперь такой метод лечить. Спящий выздоравливает гораздо быстрей. Теперь даже при насморке прежде всего погружают в сон. И уж тут никаких осложнений. Одна эта мера увеличила продолжительность жизни на тридцать восемь процентов!

- У тебя был насморк?

- Оба мы с тобой оказались изрядно потрепаны, Вил. И обоих нас было очень непросто лечить. Ведь ни ты, ни я не захотели бы забвения.

- А сейчас лечат и так? Что-то помнить, что-то забыть...

- Лечат. Преступников - принудительно, остальных - с учетом разумных желаний.

- Ты помнишь, Рад, - Тополь приподнялся на локоть, и оглядел себя: он был одет в такую же снежно-радужную одежду, что и Радин. - Ты помнишь, перед полетом говорили: "Не тратьте сил. Потомки справятся успешнее нас". Эти люди оказались правы? Нет, нет, ты только не оправдывайся. Лично ты ни в чем не виноват. Ты же не знал. Ты мне скажи только: да или нет? Я хочу разом покончить со всеми этими вопросами. И не волнуйся - я уже совершенно здоров, больше не будет истерик.

Радин встал со скамеечки. Она была деревянная, на двух столбиках, вкопанных в землю.

"Смотри ж ты, какой он разный - двадцать третий век!" - подумал Тополь.

Радин присел на край гамака.

- Что ты! Конечно, понадобился! Едва только он образовался, поток расступился, обходя его. Но больше того! Щит вдруг стал выполнять совершенно другую задачу... Лежи спокойно. А можешь и встать. Тебе разрешили. Ты здоров. Иначе бы ты еще спал... Когда лет через сто на окраину Солнечной системы выслали автоматическую станцию - на нее мы и попали возле Юпитера, - обнаружилось, что на окраинах щита аннигиляция частиц основного потока и пылинок щита все-таки происходит, но только частицы перестали подчиняться статистическому распределению. Пульсации потока начали носить ритмический характер. Передавался обычный цифровой ряд: один импульс, пауза; потом два импульса, разделенные меньшими паузами, потом снова большая пауза; затем три импульса, четыре... И так до ста двадцати восьми! Потом все повторяется. И тогда поняли: этот поток с самого начала не являлся угрозой. Он был началом первого в истории человечества контакта с космическими братьями по разуму.

Тополь оттолкнул Радина и, легко перекинув тело через край гамака, встал.

- Получалось, что первые античастицы играли роль разведчиков. Если они встречали на своем пути скопления газа или пыли, начиналась аннигиляция, возникали кванты света. Со скоростью триста тысяч километров в секунду, то есть гораздо быстрее античастиц, они возвращались к каким-то промежуточным станциям, сообщая, свободен или не свободен путь, - то есть выполняли обязанности сигналов обратной связи. А потом шли уже импульсы.

Тополь перебил Радина:

- Значит, если бы облако не было создано или было бы создано позднее, не только часть земной атмосферы, но и какие-то импульсы, информация, взаимно уничтожились бы?

- Возможно. И, возможно, - ты только не загордись, - мы с тобой оказали услугу не только людям, но и жителям каких-то других планет: и тем, кто этот сигнал посылал, и тем, кому он предназначался.

Тополь смотрел на Радина так ошеломленно, что тот расхохотался.

- Но кому же это сообщение передавалось? - спросил Тополь.

- Неясно пока. Наша Солнечная система в довольно пустом углу Галактики. Может, поэтому через него и направили сноп связи. Многие считают, правда, что сообщение адресовано просто в пространство - тем, кто примет его. Возможно, таких потоков информации бесчисленно много в нашей Галактике. Это как бы сигнал: "Всем! Всем! Братья по разуму, отзовитесь!"

- И мы отозвались, соорудив на пути его щит площадью в сто шестьдесят тысяч триллионов квадратных километров!

- Да. Это же космос. В нем все грандиозно.

- Но ведь если бы мы к этому времени не имели "Сигнала", если бы в 1917 году не было революции, если бы Циолковский так и умер безвестным учителем захолустной Калуги и щит не был бы создан...

Радин, соглашаясь, кивал:

- Тогда, если этот сигнал был направлен только и прямо к нам, за слабым потоком античастиц, возможно, больше бы ничего не последовало.

- Расчет на вполне определенный ответ?

- Расчет на естественную реакцию разумных существ: прежде всего заслониться. Это ж так просто! По такому ответу легко узнать, есть ли на планете технически развитая цивилизация, и если есть, то на каком она уровне развития.

- Ну, а если нет?

- Подождать несколько веков и повторить вызов. И так - пока не придет ответ.

- Причем античастицы только для первого этапа контактов, а потом достаточно и обычных фотонов. То же самое, что лазерный луч!

- Может, и так. Полагают, что передатчиком служит одна из неправильных переменных звезд на границе Галактики. Но как формируется поток, в каком поле он движется, как им управляют, - пока еще неизвестно. Нет даже сколько-нибудь правдоподобных гипотез. Видимо, здесь какой-то прорыв сквозь пространство и время. Все это ждет еще своих открывателей.

Они отошли от гамака и по тропинке стали спускаться к реке. Луг кончился, как отрезанный. Под обрывом петляла в камышах тихая речка. На мелководье, среди стрельчатых бело-розоватых лилий, нацелясь носом в зеленоватую воду, стояла цапля. Напротив нее, на другом берегу, раскинув веер бамбуковых удилищ, дремал плешивый бородатый старик в овчинном жилете, надетом на голое тело, и в закатанных до колен измазанных глиной черных штанах. Соломенная широкополая шляпа лежала на траве возле него.