Ура, Хрустальная Корона! - Василий Доконт

Сурат был слегка пьян, и потому не столь скромен, как обычно:

- Хорошие погреба у Его Величества. Перейти, что ли, в виночерпии?

- Не советую, Сурат, сопьётесь.

- Это почему же?

- Вы сами сказали: хороши погреба у Его Величества.

В парке, среди гуляющих, появились сарандарские солдаты во главе с сержантом Кагуасом. Ещё бледные и усталые, не успевшие отдохнуть после изнурительной скачки, они включились в народное гуляние с солдатской лёгкостью.

Фирсофф в беседе с ними не выяснил ничего нового и снял с них карантин, щедро наградив каждого: солдатам выдали по пять золотых, а Кагуасу, дополнительно, король подарил великолепную кольчугу гномьей работы.

Весть о подвиге Кагуаса и его товарищей быстро распространилась по парку, и их всюду встречали восторженно, пытались даже качать, но, увидев, что чрезмерная радость причиняет им боль, отпустили.

В начавшее угасать веселье внесли живительную струю завсегдатаи "Костра ветерана", в полном составе, кроме, конечно, лучника, явившиеся на бал. Под командой одноногого Ларнака, бодро стучавшего деревяшкой по утрамбованному ногами снегу, строем, распевая "Раттанарского медведя" они прошагали через заполненную народом Дворцовую площадь и вошли в ворота парка.

Уличные музыканты прервали исполнение плясовых, и, под аккомпанемент подхвативших знакомый мотив инструментов, весь парк затянул:

"Раттанарский медведьНи сегодня, ни впредь…"

Танцоры не останавливались - под военный марш здорово топалось по дереву помостов, и шум поднялся такой, что к окнам дворца сбежалась удивлённая знать: что там, в парке, происходит?!

Тандер не удержался, подпел. К нему присоединился Тусон. Кто-то ещё, потом - ещё; и "Раттанарский медведь" пошёл гулять по дворцу, дребезжа оконным стеклом и позванивая хрустальными подвесками на светильниках:

"Раттанарский медведьНи сегодня, ни впредь…"

Песню начинали снова и снова, и, возникая то там, то там, она окончательно затихла только тогда, когда посрывались голоса, охрипли глотки и пересохшие рты не выдавали ничего кроме писка, а запасы вин и пива заметно поубавились, что во дворце, что в парке.

Песня умолкла. Но рождённая ею радость единства никак не иссякала, искала выхода, и даже малознакомые люди обнимались, кидаясь в объятия друг друга, и целовались, и вытирали слёзы. Эта радость, на время, примирила всех, и Фумбан обнимал удивлённого Сетифа, а во дворце растроганный советник Лонтир висел на не менее удивлённом Демаде.

В природе нет ничего вечного, и даже самые большие радости долго живут лишь в памяти недолговечного человека. К этому можно добавить, как это не горько сознавать, что затянувшаяся радость уже не радует, а утомляет.

Магда уловила перемену в настроении гостей и приказала расставлять во дворце и в парке чаши для благотворительных даяний - прелюдия к фейерверку и сигнал об окончании бала.

Именитые гости надевали шубы и собирались на крыльце. Музыка в парке смолкла. Снова ожидание, но на этот раз немного грустное: впереди фейерверк, потом - расставание.

Все с нетерпением смотрят на короля: ну, давай же!

Мерцает Хрустальная Корона. Фирсофф что-то шепчет улыбающейся Магде и подаёт знак.

В ночное небо взмывают разноцветные огни и лопаются цветными искрами, образуя немыслимые картинки и узоры.

Зрители приветствуют возникшего в небе огненного дракона, который, угасая, уступает место бегущему оленю. Следом загорается добродушный тигр, потом - шустрая белка. Всё новые и новые картинки меняют одна другую, и цветные тени пробегают по небу, по крышам дворца и домов на Дворцовой площади, по счастливым лицам людей.

Возникают крепостные стены, и все узнают башни Раттанара, появляется сидящий медведь - раттанарский герб, затем - последней - на небе загорается Хрустальная Корона. Она не гаснет долго: всё новые и новые огоньки всплывают с земли, поддерживая угасающие очертания картинки.

Над парком, над Дворцовой площадью раздаются крики:

- Ура Фирсоффу Раттанарскому!

- Ура королеве Магде!

- Ура, Фирсофф!

- Ура, Раттанар!

- Ура, Хрустальная Корона!…

Бал подошёл к концу, пора расходиться.

Праздник удался. Как и хотела королева Магда, первый зимний бал получился и памятным, и ярким.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

(день первый)

- Капитан, кто был тот человек?

- Пока неизвестно, Ваше Величество.

- Он сбежал? Или умер?

- И не умер, и не сбежал, Ваше Величество. Мы не можем его допросить - у него вырезан язык, а при виде пера и бумаги он пожимает плечами - неграмотный.

- Притворяется?

- Нет, Ваше Величество. Среди крестьян встречаются неграмотные, особенно среди баронских вассалов.

- Что вы думаете с ним делать?

- Ребята пытаются его разговорить.

- А язык?

- Он же не слепой, и не глухой. Что-то видел, что-то слышал. Позвали художника, из наших, будем учить его рисовать. Кроме того, он может показать, какие слова из названных он сказал бы, если бы мог говорить. Ничего, договоримся.

- Что у него было?

- Стилет, гномьей работы. Выясняем, не отравлен ли.

- Знаете, капитан, это была проверка.

- Какая проверка?! Убийца, хоть и не профессионал, но если бы добрался…

- В том-то и дело, что не профессионал. Непрофессионал сильнее нервничает, больше боится перед убийством. Кто станет посылать непрофессионала, если хочет достичь результата?

- Что же они проверяли?

- Хотели знать, как близко смогут подойти.

- Вы почувствовали ещё кого-то, Ваше Величество?

- Нет, капитан, другие просто наблюдали, и могут быть совершенно посторонними людьми… Тех, кто задержал немого, видели. Вам лучше их спрятать на время - наверняка их будут искать. Можете потерять людей, Паджеро.

- Они всё время с немым, а он надёжно укрыт.

Королевский прокурор Рустак сидел в приёмной Кабинета, ожидая короля - Фирсофф просил остаться после бала, а просьба Его Величества, как известно… Ну, в общем, домой Рустак не поехал.

Король задерживался. Набравшись смелости, прокурор заглянул в Кабинет - пусто.

- Заходите, Рустак, - за спиной возникла огромная фигура Маарда, - Его Величество разрешил ожидать в Кабинете.

- Что-нибудь случилось? Почему нас задержали?

- День сегодня такой, господин прокурор, что если пять минут ничего не случается, то это не сегодняшний день.

- Что-то уж очень мудрёно вы выражаетесь, господин глава.