Стальное сердце - Олег Дивов

Так кто же в стране может удержать эту проклятую махину?

А может… Я ведь уловил – Проекту нужны позарез ведущие операторы. И интерес Проекта ко мне значительно острее, нежели к остальным четверым выжившим Детям. Очень даже может быть, что Проект уперся в меня, как в стенку.

Ну, помучили меня. Ну, обидели. Ну, чуть не убили. Но задрали мою энергетику на такую безумную высоту, что я сам не знаю, материть мне «хозяев» или в ножки им кланяться. И в принципе я Проекту нужен здоровый и дееспособный.

Так что, если я дам им знать, что беру выходной, они наверняка дадут мне отдышаться. Отпустят, гады, поразмыслить.

Но я-то размышлять не буду. Я совершенно точно знаю, что ни за какие блага не стану оператором.

А значит, рано или поздно мы все равно подеремся».

Тим глухо застонал и врезал кулаком по кожуху машинки. От удара в механизме жалобно тренькнул звонок.

«Неужели это все не сон? – подумал он, внутренне содрогаясь от ужаса. – Навязчивые идеи Эфы, блестяще детализированный бред Лебедева, изощренные формы мании преследования у остальных зомби. Шизофренические экзерсисы Рябцева…» Тим рванул футболку, задирая ее до груди. И уставился на розовые пятнышки вокруг солнечного сплетения. Поджившие следы ожогов синего луча.

– Пометили меня, гады… – пробормотал он. – Все, господа-товарищи, брэйк. Тайм-аут. Отпуск за свой счет. Вот прямо сейчас заявление и напишем…

Он встал и пошел на кухню, к телефону, посылать к японе-матери хорошего дядю Рябцева, лучшего друга всех землян.

Часть III

ЧЕЛОВЕК

25 февраля – 27 апреля 1991 года

– Не хочешь съездить на один интересный семинар? – спросил Зайцев. – Там уфологи будут в основном, но может быть и…

Тим проглотил остатки кофе и слегка поморщился. В пресс-баре этого напитка варили очень много и очень плохо.

– Не-а, – сказал он лениво. – Все равно НЛО не бывает.

Зайцев больно пихнул Тима локтем в бок. Тот слегка отодвинулся.

– Ты очень доверчивый, Олежка, – пробормотал он. – Да, верно. Ты очень доверчивый. Помнишь, кто впервые произнес эту фразу? Примерно так годик назад?

– Возьму-ка я еще кофе, – сказал Зайцев, поднялся и ушел к барной стойке.

Тим закурил и отвернулся. В укромном темном уголке Смолянинов, озираясь, разливал из-под стола по чашечкам коньяк.

Подошел Зайцев, поставил на стол два «двойных» и принялся размешивать сахар, напряженно глядя в чашку.

Тим раздавил в пепельнице окурок и принялся разглядывать свои ногти. Длинные, красивые, отполированные. Никогда раньше ему не удавалось держать руки в таком безупречном порядке. Вечно он ногти грыз. А теперь перестал.

Зайцев смотрел на Тима с насмешливым сожалением. За последний месяц Тим ощутимо прибавил в весе. Сейчас он буквально излучал здоровье и спокойствие. Почти незнакомое лицо – гладкое, ухоженное, без знаменитых костенковских похмельных синяков под глазами. Никакой щетины на подбородке. Тщательно расчесанные волосы уложены в красивую, почти женскую прическу. Сытая барская физиономия. И никаких больше разговоров о зомби. Даже как-то противно. Очень сильно он переменился за считаные недели. Непонятно. И неприятно.

– А все-таки насчет этого семинара, – начал было Зайцев. – Вдруг там…

– Не надо, Олежка. Я уже все сказал по этому поводу. Ни психотроника, ни даже летающие тарелки меня больше не интересуют. Все. Завязал. Навсегда. Журнал «Наука и жизнь» открыл мне глаза. Знать не хочу шарлатана Полынина и вообще всех этих негодяев-лжеученых, которые задурили головы военным и ГБ и украли пятьсот миллионов рублей народных денег.

– И…

– И маньяк Рябцев тоже не интересует.

– Вот это мне приятно слышать.

– Да ну? – криво усмехнулся Тим. – А ведь с Рябцева все и началось, забыл?

– Как он меня задолбал своей японской разведкой! – возвел Зайцев глаза к потолку.

– Это ты и половины не слышал из того, чем он может задолбать.

– А где он сейчас?

– Он что, тебе нужен?..

Зайцев замялся.

– Сука он, Олег, – сказал Тим горько. – Он сунул нас с тобой носом в дерьмо, а сам сбежал. Бороться за светлое будущее человечества. Если бы мы его действительно интересовали, он бы сейчас нам телефоны оборвал. После «Науки и жизни» и член-корреспондента Александрова с его компроматом. А Рябцев взял руки в ноги и удрал. Плюнь ты на него.

Зайцев вздохнул.

– Напрасно ты ушел, – сказал он. – Володька переживает.

– А ты?

Зайцев вздохнул снова.

– Есть один парень с моего курса, хочет копать эту тему. Отдам я ее, наверное. Очень уж все запуталось. Для начала натравлю его на Александрова, а там посмотрим.

– Что за парень? Я его знаю?

– Должен по идее. Витя Ларин. Нет? Ну, Ларин, красавчик такой… На тебя похож. В «МК» печатался. Еще отец у него в «Правде»…

– Понятия не имею. На меня похож? Фу, Олежка, так не бывает.

– Действительно похож…

– Не видел. Что ж, пусть копает дальше. Мне-то что. Все, Олег, я забыл эту тему. Насовсем.

– Врешь ты все, – сказал Зайцев и сделал движение губами, будто собираясь плюнуть.

– Это на ваше усмотрение, – хмыкнул Тим.

– Тьфу! – Зайцев поднялся и, не прощаясь, двинулся к выходу из пресс-бара. Тим снова принялся рассматривать свои ногти. И почувствовал, что краснеет.

За столик к Тиму подсел Смолянинов.

– Не переживай, Тимка, – сказал он участливо. – Все фигня, кроме пчел. Хотя, если задуматься…

Тим посмотрел в угол, откуда пришел Смолянинов. Компания, преимущественно из девушек, бросала на них короткие заинтересованные взгляды.

– Пошли к нам, – предложил Смолянинов.

– Спасибо, но… Мне домой пора.

– Что-то я тебя совсем не узнаю.

– Это точно.

– Не дури. Подумаешь, тема сорвалась. Да их миллион, этих тем, и одна интереснее другой.

Тим вздохнул. Конечно, Смолянинов знает про разгромную статью в январском номере журнала «Наука и жизнь». Все про нее знают. И для большинства она расставила точки над «i». Биоэнергоинформатика – лженаука. Психотронные генераторы – афера. Ворюги, спрятавшиеся под личиной ученых, растаскивают народные деньги. Только зомби этой статье не поверили. Да бедняга Зайцев, который, похоже, окончательно запутался. «А ведь дело совсем не в том, где правда, а где ложь. Даже для Зайцева главный вопрос – его собственные мотивы. Он хочет разобраться в себе, понять, должен ли журналист всегда копать до конца. Должен ли он лезть туда, куда не просят, игнорируя мнение старших, руководствуясь только личным чувством справедливости? Вообще, что должен делать журналист, когда его тычут носом в лужу, как щенка?!»

– Слушай, Кир, вот объясни мне одну вещь…

– Хоть две, – Смолянинов сделал рукой широкий жест и потянулся за сигаретами Тима.

– Вот придет яхта «Соло». Ты на нее сядешь и пойдешь с «Гринписом» к Новой Земле, на ядерный полигон. Ты ведь знаешь точно, что вас пограничники возьмут за задницу и отбуксируют в нейтральные воды. И ничегошеньки вы своей авантюрой не докажете.

Смолянинов пускал колечки дыма и мягко улыбался.

– Мне понятны мотивы «Гринписа», – продолжал Тим. – Они с жиру бесятся. Этих обалдуев нерусских хлебом не корми, только дай покататься на моторках вокруг какого-нибудь авианосца, да чтобы их сверху из водометов поливали. И в ледяной воде побултыхаться тоже весело. Стрелять в тебя никто не рискнет, и даже насморк ты не схватишь, потому что пьяный.

Смолянинов рассмеялся. Видимо, со словом «пьяный» Тим попал в точку.

– И ты заметь, Кир, они ведь никогда не выдвигают разумных, компромиссных требований. Они намеренно говорят о полном запрещении, полном закрытии, полном отказе от всего, что пачкает мир. А значит – никогда им не удастся ничего ни закрыть, ни запретить. Ну ладно, они балуются. А тебе-то что делать на яхте «Соло», серьезному русскому журналисту?

– Единственному русскому журналисту, – добавил Смолянинов.

– В смысле?.. – не понял Тим.

– Яхту выпрут в нейтральные воды, это точно, – объяснил Смолянинов. – А вот меня вряд ли. Я буду на яхте единственный человек с советским паспортом. Серпастым и молоткастым.

– Кир! – позвали из угла. – Где ты там?!

– Сейчас, солнышко! – отмахнулся Смолянинов. – Момент!

– Значит, нарочно в петлю лезешь… – протянул Тим без малейшего выражения.

– Меня вытащат, – сказал Смолянинов уверенно. – Но шуму вокруг полигона будет гораздо больше, чем его смогла бы поднять нерусская яхта с нерусскими же, как ты выразился, обалдуями. А полигон действительно очень грязный. Перманентный Чернобыль, все, кто рядом живет, – больные. Местность отравлена на сотни километров. Гадкое место.

Тим вздохнул и потупился.

– Очень много интересных тем, – повторил Смолянинов.

– Наверное, – пробормотал Тим. – Ладно, спасибо за совет.

– Да не за что, Тим. Заходи в редакцию почаще.

– Постараюсь. До свидания, Кир. И – удачи!