Россия и русские в современном мире - Наталия Нарочницкая

Заветная цель – разделить страну и прибрать под контроль ресурсы. Ведь вбрасываются в общественное сознание тезисы о несправедливости того, что некоторые страны и нации случайно оказались над залежами мировых ресурсов, которые должны принадлежать миру и быть под его контролем! Почему вдруг судьба Ходорковского стала судьбой демократии? Почему в Америке можно судить руководителей даже таких крупнейших корпораций, как «Энрон», за неуплату налогов, за несоблюдение законодательства. А у нас вдруг нельзя.

Но дело в том, что в планы Ходорковского входила интернационализация сибирской нефти – продажа в иностранные руки принадлежащих ему нефтяных богатств и строительство собственных трубопроводов на Запад. Вот Запад и в ярости, что именно такой план рухнул вместе с шансом лишить Россию одного из немногих факторов своей конкурентоспособности.

Или проблема Дальнего Востока. Если поставить полностью на рыночную основу железнодорожный транспорт, то будет совершенно невыгодна никакая единая экономическая деятельность, и Дальний Восток отвалится. Все эти планы расчленения России предназначены не к немедленному сегодняшнему исполнению, но они обсуждаются и прорабатываются на случай, если. Так не надо допускать это «если».

В прошлом году наш Фонд исторической перспективы, Интернет-газета «Столетие» привлекли внимание на пресс-конференции к сборнику по правам человека в США, который мы издали. Там представлены данные по всем видам нарушениий прав человека в США.

Несколько сот экземпляров этого сборника были взяты на саммит восьмерки в Санкт-Петербург, где были неофициально переданы американской делегации, включая госпожу К. Райс. Сборник напечатан на русском и английском языках. Посещаемость сайта «Столетие» после публикации этих документов повысилась в несколько раз, посетители были в основном из США.

Кстати говоря, мы на пресс-конференции упомянули, что русскоязычный сайт Национального демократического института не имеет, как положено, выходных данных, телефонов и т. д. И через два дня этот сайт закрылся. Как говорится, знает кошка, чье масло съела.

Мы и дальше собираемся публиковать такие материалы в нашем Фонде исторической перспективы. Ведь сами Соединенные Штаты сворачивают свои свободы. Что у них происходит после 11 сентября?

Маленький пример: при посадке в самолет надо стоять два часа, у меня проверяли даже туфли. Люди в ярости. Но рядом висит плакат: «Шутки и издевательства над процедурой проверки влекут уголовную ответственность».

Так что даже пошутить там нельзя, как с нашими таможенниками.

Статья подготовлена по материалам телевизионного канала СТВ «Актуальный комментарий». Политком. ру, 2007

«Нам нужна справедливость, чтобы вернуть людям чувство нужности стране»

–  Наталия Алексеевна, первые вопросы о конференции (конференция «Н.В. Устрялов в истории мировой политической мысли» прошла в Калуге в октябре 2007 года. – Прим. ред.). На мой взгляд, многие подобные мероприятия страдают «тусовочностью». Люди собираются не только для того, чтобы выступить и послушать, но может быть, в большей степени, встретиться с нужными людьми, завязать контакты, договориться о деловых вопросах. Эта конференция иная. Это идеологическая конференция?

– Это мировоззренческая конференция. Эта конференция задает определенный вектор в мировоззрении. Она имеет огромное значение и свидетельствует о том, что мы интуитивно поднимаемся в своем осмыслении нашей истории на тот уровень, когда мы ищем в ней действительно подлинных уроков, а не оправдания собственных поступков. И это вселяет надежду, потому что сейчас время собирать камни, а не стоять друг против друга и кричать: «Распни его, распни!» в то время, как остальной мир, потирая руки.

–  …Смотрит за этой русской дракой?..

– …За этой русской дракой и прибирает к рукам все, что мы сдаем просто из-за неуверенности в себе и потери чувства самосохранения. И личность Устрялова, помимо того, что это действительно крупный русский ум, еще очень интересна поступками. Например, его политическое решение вернуться в советскую Россию, в то время как большинство интеллигенции, сопереживая тому, что происходит, не считало возможным это сделать.

–  У него даже фраза такая есть: «Если для блага Родины потребуется моя «жертва», понадобятся мои «кости» – роптать не стану никогда». Трагическая фраза.

– Да. И поскольку его главная теория о том, что нация существует в современном мире в форме государства, – на том этапе, когда ничего нельзя изменить, нужно думать о тех вечных преемственных национальных интересах и том каркасе государства, которые послужат независимо от смены режима будущей силе России. То есть он в своих решениях, мне кажется, оценивал государство с точки зрения его некой крепости и устойчивости, и поэтому он смирился как с неизбежным злом с тем, что разрушено и что было.

Одновременно он понимал, что алчный и хищный мир съест Россию в любом ее обличии – коммунистическом или некоммунистическом, если в ней не будет промышленности, в ней не будет флота, не будет танков, если в ней не будет служб безопасности и т. д. И вот какую надо иметь мудрость, чтобы в ситуации, когда очень трудно отличить свою личную судьбу от судьбы государства, не отречься от своего Отечества!

Обсуждение таких неутилитарных тем говорит о том, что нация интуитивно понимает – без самоопределения в отношении собственной истории, в отношении целей и ценностей национального и государственного бытия, без такого самоопределения в отношении своего места в мировой истории невозможно достичь успеха ни в какой конкретной государственной программе.

Нас все время подталкивают. О, русский радикализм! Он свойственен нашей культуре в принципе, потому что мы пламенные, мы и марксизму отдались с той пламенностью, которой нет на Западе, который на счетах просчитывает, насколько дороги будут те или иные общественные телодвижения.

Так вот, будущее наше зависит и от того, насколько наш народ сумеет с уважением относиться к собственной истории, принять ее во всех ее проявлениях, во взлетах и в падениях, не отречься от нее и относиться к этому как нами сотворенному и нашему. Вот тогда только кончится гражданская война, когда мы сопричастно, сопереживая нашу общую беду и наш общий успех, будем относиться к нашей истории. 20-й век – он очень для России тяжелый, потому что и век и тысячелетие мы сейчас переступили, утратив итоги трудов многих поколений. Где сейчас Полтава, где Крым, где Севастополь, город русской славы, где обретения Петра Великого? Все эксперименты в своем подражании различным западным моделям нам стоили очень дорого. Но мы многому научились.

И то, что интеллектуальное сообщество, образованное сообщество Калуги уже давно, не первый год, занимается обсуждением идей Устрялова, это замечательно.

–  Есть подвижники – Виктор Яковлевич Филимонов, его коллеги.

– Честь ему и хвала! Ведь для того, чтобы выбирать темы для обсуждения, нужна и смелость, и панорамный взгляд на историю. И этот панорамный взгляд, получается, идет из Центральной России, из нашего родового гнезда.

–  Я процитирую ваше выступление на конференции. Вы говорили о том, что мы пережили много смут, различные переломы, и вопрос демографии, может быть, самый серьезный. Почему вы так считаете и не кажется ли вам, что настоящее время – это совсем другой перелом, чем те испытания, которые русский народ перенес в своей истории? Не являются ли нынешние испытания совсем другими, ведь подрубаются какие-то корни бытия, основы. Ведь Москва, например, не воспроизводит себя абсолютно, как и по населению, так и по любым другим параметрам.

– Ну, в Москве приезжий зеленщик ездит на «мерседесе», скупает недвижимость, а русский профессор на трамвае в стоптанных ботинках едет в торговые ряды, чтобы купить ряженку на два рубля дешевле, чем она стоит в соседнем магазине. И это я знаю как такой же доктор наук, который еще пять лет назад имел зарплату 2917 рублей, могу показать квиток.

–  Но есть гранты, есть научно-исследовательская работа…

– Заграничные гранты, особенно в гуманитарных, общественных науках, даются только тем, кто дудит в одну и ту же дуду, что Россия – неудачница мировой истории, что она должна во всем подражать Западу, а если она смеет не подражать, а еще страшнее, если она смеет не хотеть даже быть похожей на Запад (О, какая дерзость!), – вот тогда это точно варварская страна. Мне это очень надоело, честно говоря. Кто за рубежом даст гранты для людей с моими взглядами! А я в 91-м году чуть ли не первая сказала на конференции через три дня после Беловежья, что нас обманули! Вот был шок! Сказала: «Туда ему и дорога, марксизму и обкомам, надоели нам, стали тормозить развитие, личность, но держава-то при чем? И судоходные реки, и незамерзающие порты одинаково нужны и монархиям 19-го века, и демократиям 21-го века». И западная политика доказывает это больше всего. Нам что, не нужен флот? Не нужна космическая наука? Затопим нашу, якобы, ненужную космическую станцию (я плакала), но ведь Америка-то не уничтожит свой флот и свою космическую науку, наоборот, ее флот войдет в те порты, где стоял наш флот! Что и произошло.