Укрощение строптивицы - Энн Эшли

Катрин не могла скрыть своего восхищения его умением хорошо ориентироваться в незнакомой местности. Он никогда не заблудится в самом дремучем лесу, даже ночью. Какой он молодец! Купил не только лошадей, но и сбрую и седла!

Когда Дэниел стал извиняться, что не нашел дамского седла, она всплеснула руками.

— Не думайте извиняться! — возразила она, легко вскочив в седло маленькой лошадки. — В детстве я часто ездила верхом и дамским седлом не пользовалась. К сожалению, когда я подросла, мама мне это запретила, и я стала ездить как взрослая леди.

Дэниел с восхищением наблюдал, как она уверенно держится в седле и как ловко управляется с лошадью.

— Ваш отец научил вас прекрасно обращаться с лошадьми, — заметил он, стараясь не выдать своего восхищения, но, не удержавшись, добавил: — Однако он, по всей видимости, был с вами недостаточно строг и шлепал вас реже, чем следовало бы.

Катрин пристально взглянула на него: в его темных глазах поблескивали озорные искорки.

— Вы, может быть, очень удивитесь, когда узнаете, что мой отец ни разу не поднял на меня руку, потому что не видел в этом необходимости. Когда ему не нравилось, как я веду себя, он смотрел на меня таким выразительным взглядом, что мне становилось совестно, и я обещала, что исправлюсь.

Не нужно обладать особой наблюдательностью, чтобы понять, как глубоко и беззаветно любила Катрин своего отца. Но было ли желание отомстить за его смерть единственной причиной, толкнувшей ее в рискованное предприятие сэра Джайлса? — подумал Дэниел и, не удержавшись, спросил ее об этом.

— Клянусь небом, что да! Я сделала это по велению сердца! — искренно ответила она. — Меня не удовлетворяла та жизнь, какую я вела, живя в Бате. Я чувствовала себя связанной по рукам и ногам… я задыхалась в четырех стенах… — Она взглянула на Дэниела. — Хорошо вам, мужчинам! Вы можете приходить и уходить, когда вам вздумается, но у женщин все по-другому. Мне досталась от двоюродной бабушки компаньонка, довольно милая женщина, но невыносимо скучная. Еще есть Брайди, которая до сих пор относится ко мне как к маленькому ребенку.

— Есть один верный способ избавиться от этих пут — вам надо выйти замуж. Замужние женщины пользуются большей свободой.

— Правда, — согласилась она, — но у меня нет никакого желания обрести свободу, вступив в законный брак. Это не для меня. К тому же я решила никогда не выходить замуж. Я приношу дорогим мне людям одни несчастья. Я умру от угрызений совести, если из-за меня кто-то погибнет в полном расцвете сил.

— Что за вздор вы несете, девочка! — резко оборвал ее Дэниел. — Вы прокляты не больше, чем я! Смерть ваших родителей трагична, я согласен, но в этом нет вашей вины. И как вы можете быть виноватой в смерти вашего дедушки, если в то время, когда у него случился сердечный приступ, вы были в Бате? И в смерти своей двоюродной бабушки вы тоже не виноваты, так как она прожила очень долгую жизнь и умерла от старости. И если бы вы даже не жили тогда в ее доме, она все равно бы умерла. Напротив, своим присутствием вы продлили ей жизнь! Я больше не желаю слушать подобные глупости, понятно? Выбросьте эту чушь из головы!

Катрин поняла, что ее лошадке, какой бы крепкой они ни была, никогда не догнать гнедого коня, который сразу перешел на рысь, как только они выехали из леса. Она будет вынуждена отставать от Дэниела на несколько ярдов, но, похоже, это обстоятельство его нисколько не беспокоило. Только один раз он остановил своего коня, поджидая ее, и, когда она догнала его, сказал, что хорошо бы где-нибудь позавтракать. Помолчав, Дэниел добавил, что надо будет рискнуть и переночевать в каком-нибудь деревенском трактире. Затем он пустил своего коня рысью, и весь остаток дня пребывал в непривычно спокойном настроении.

На следующее утро Катрин проснулась бодрой и полной сил. Встав с постели и подойдя к умывальному столику, она не могла сдержать улыбку, вспомнив выражение лиц трактирщика и его жены, когда они с Дэниелом вошли вчера вечером в их заведение без дорожных сумок и саквояжей. Трактирщик и его жена решили, что эта подозрительная пара не иначе как бездомные бродяги.

Дэниел не растерялся и проявил находчивость, придумав трогательную историю. Он объяснил, что на них напали грабители, отнявшие у них все их вещи, кроме нескольких драгоценностей, которые его сестра предусмотрительно спрятала под подкладкой своего плаща. Им пришлось их продать и купить лошадей, чтобы вернуться домой. С этой минуты отношение хозяев трактира к потерпевшим сразу изменилось, и они окружили несчастных путешественников повышенным вниманием и заботой.

Жена трактирщика снабдила ее необходимыми вещами, включая ночную рубашку, и выстирала одежду Катрин. Как приятно было одеться во все чистое и получить возможность спокойно расчесать вымытые волосы!

Как только Катрин привела себя в порядок, она спустилась вниз, чтобы позавтракать вместе с Дэниелом, которого не видела со вчерашнего вечера, так как он распорядился, чтобы ужин принесли ей прямо в комнату. Она не знала, почему он решил ужинать без нее и чем занимался, оставшись один. Войдя в зал и отыскав глазами Дэниела, Катрин сразу поняла, что он тоже пользуется вниманием трактирщицы. Его льняная рубашка была выстирана, одежда вычищена и выглажена, он был чисто выбрит, очевидно воспользовался бритвой трактирщика. Однако Дэниел был по-прежнему угрюм и чем-то явно встревожен. Впрочем, это не помешало ему подняться, когда Катрин подошла к столику, и спросить, хорошо ли она спала. На этом их беседа закончилась.

И во время завтрака, и уже в пути Катрин ломала голову, пытаясь понять, что же могло привести Дэниела в такое подавленное состояние. Она допускала, что еще многого о нем не знает. Катрин перебрала в уме все возможные причины его беспокойства. Может, его беспокоят наемные убийцы, преследующие их по пятам? Наверное, будет глупо с ее стороны советовать ему не волноваться. Она вдруг вспомнила, как ее мама говорила, что джентльмены признаются, что у них неприятности, только в том случае, когда им самим этого захочется; если же такого желания у них нет, то лучше оставить их наедине со своими проблемами.

Когда приблизился полдень, у Дэниела появились первые признаки улучшения настроения. В разгаре дня, когда они приехали в город, где жил его друг, от прежнего уныния не осталось и следа.

— Душечка, если не считать предстоящего путешествия через Ла-Манш, то самая опасная часть нашего пути закончилась, — объявил он с явным облегчением.

— Мы совсем близко от берега моря? — спросила Катрин, удивившись, что они проехали столь большое расстояние.