Берег в Сумерках, Небо на Рассвете - Фуюми Оно

Этот человек, — подумала Рисай и тут же забыла, что хотела сказать. Она не знала, какими словами описать охватившие её в тот момент чувства. Нечто экстраординарное. Нечто за гранью разумного. Она должна была задуматься, смотрел ли Гёсо на этого покорного ребёнка теми же глазами.

— Я не хочу, чтобы Кори сейчас всё это видел. И поэтому я должен скрывать происходящее и от людей. Кори существует, чтобы уравновешивать подобные вещи. Я не считаю, что вера людей дошла до подходящего уровня…

Да, кивнула Рисай. В то же время она не могла сдержать мыслей: да, Гёсо не такой, как все. Тайки виделся Рисай всего лишь маленьким ребёнком. И однажды этот беспомощный, бессильный ребёнок был вынужден испытать огромную ответственность за выбор короля. Но Гёсо видел его по-другому. Тайки была выделена важная роль, но вовсе не как обожаемой комнатной собачонке. Всё было именно так. Поскольку Тайки не ребёнок, а кирин. Не важно, сколько раз до этого объясняли Рисай, только сейчас она осознала это всем нутром.

— Пока происходят подобные вещи, Кори нужно держать в незнании. Так же, как и людей. Чтобы скрыть это от него, мы должны действовать со всей возможной скоростью и максимально уничтожить тьму.

— Я понимаю.

Рисай поклонилась. Гёсо кивнул и встал. Рисай посмотрела на то, как он уходит, а затем вернулась к Каэй. На этот раз Каэй разрыдалась по абсолютно другим причинам. Кажется, она, наконец, сломалась. Выплакавшись, Каэй улыбнулась подобно тому, как летнее небо очищается после грозы.

— Рисай, теперь я понимаю, что ты имела в виду, говоря о том, что Его Величество совершенно другой человек. Теперь даже я могу с этим согласиться.

— Моя вера так же укрепилась, — согласилась Рисай со скромной улыбкой.

После этого Каэй начала воспринимать вещи намного легче. Разница между Каэй и подчинёнными Гёсо сгладилась, и её начали считать частью свиты Гёсо.

К тому времени Рисай начала везде замечать знаки подобных перемен. Люди начали публично задавать те вопросы, которыми интересовалась Каэй. Это были те, кто, как и Каэй, не был привычен к методам Гёсо, а так же те, кого волновали слишком стремительные изменения. Казалось, их было даже больше, чем представляла себе Рисай.

Однако постепенно количество таких голосов стало уменьшаться. Очень скоро Имперский Двор стал одним целым. Во всяком случае, Рисай казалось именно так.

И Рисай считала это пугающим. Она не могла выразить свои опасения словами. Если можно было озвучить её чувства вслух, то она бы сказала, что слишком лёгкий успех приводит к краху. Они всё равно пришли бы к одному и тому же, иным был бы только путь. Таким же путём жестокий Император навлекает на себя бедствия. Не открыл ли Гёсо ворота к катастрофе?

В любом случае, Имперский Двор уверенно вставал на ноги. Опасения о военном правлении Гёсо, волнения о скорости его реформ и страхи о решительности его действий, казалось бы, исчезли. С преступниками разобрались до возвращения Тайки.

Все верили, что, справившись с этим великим злом, можно начинать двигаться дальше. Все навострили взоры, приготавливаясь и отыскивая знаки будущего пути. Различия в характерах и разногласия между подчинёнными разрешились сами собой.

Никаких проблем не должно было быть и в помине. Однако Рисай чувствовала, что нечто уходит от её внимания. Словно семя разрушения скрывается в тени созданного благополучия.

Рисай не могла избавиться от этих чувств. Они были готовы обрушиться на неё подобно бушующим волнам.

Интерлюдия (Глава 15)

Потребовалось определённое количество времени, чтобы Тайки осознал, что же с ним всё-таки случилось. Буквально говоря, он был «унесён прочь». Наказанный бабушкой и выставленный на задний двор, он внезапно исчез с того места, где только что стоял.

Момента исчезновения Тайки не помнил. И будто бы во сне, через неопределённое количество времени, он вернулся домой. С того момента прошло больше года, но он совершенно не ощущал разницы. Поэтому он ничего не мог объяснить.

Были вызваны скорая и полиция. Впоследствии, Тайки швыряло туда-сюда между множеством детских психологов. Взрослые пытались отыскать то потерянное им время, но Тайки не мог ничего вспомнить.

Несмотря на проявленное беспокойство, не произошло никаких перемен. Словно туманный коридор возник между заснеженным задним двором и дорогой во время похорон его бабушки, но эти два события казались Тайки бусинами с одного ожерелья.

Изменился мир, но не он сам. Бабушка умерла. Брат неожиданно вырос и стал его одноклассником. Его прежние одноклассники стали на год старше.

Но никто больше не замечал этих изменений. Он один выбился из ритма. Из-за этого между ним и окружающими возникла определённая брешь, нечто очень важное, послужившее началом разногласий.

Конечно, они даже не предполагали, — так же, как и сам Тайки, — что он начинает терять себя. Каждый проведённым им день здесь стирал его день там. Более того, он не понимал, что «зверю», затаённому в нём и являющемуся его сутью, каждый новый день наносит вред.

Шоку и последующее восстановление расходовали его жизненную энергию. А это требовало большего исцеления, чем просто регенерация тела. После долгих месяцев и лет его рог мог потерять возможность восстанавливаться, даже в соответственном окружении.

— В чём дело? — спросил отец Тайки. — Ты не голоден?

Отец смотрел на замершие в пальцах сына палочки для еды. Сев за стол, Тайки уставился на еду в замешательстве. И словно отвечая за него, мама погладила Тайки по голове и сказала:

— Точно, он же всегда не любил мясо. Я уже и забыла. Прости.

— Прекращай баловать ребёнка, — холодно сказал отец. — Мама старалась приготовить эту еду для тебя. Сейчас такие же дети умирают в Африке от голода. Твоя придирчивость дважды отвратительна. Сбалансированная диета необходима.

— С тобой столько всего произошло. Ты, должно быть, полностью истощен, — мама обвила руки вокруг плеч мальчика и искренне попробовала забыть о возникших разногласиях. — Эта жирная еда действительно слишком пряная. Если хочешь, можешь не есть.

— Вовсе нет, — произнёс отец ещё более холодным голосом. — Не трясись ты над ним. Он же весит меньше, чем еда у него на тарелке. Нельзя рассчитывать только на сочувствие людей. Кроме того, скоро отовсюду начнут расползаться слухи. Мы должны прижать его к ногтю пока не поздно.

— Но… — начала было мать.

Отец не обратил на неё внимания и повернулся к сыну.

— Ты меня понял?

— Да, прости, — Тайки кивнул, взяв палочки, и принялся за еду.