Полное собрание сочинений. Том 4. Туманные острова - Василий Песков

Это было за три дня до старта.

А теперь несколько слов хроники космодрома. Днем космонавты Комаров, Егоров и Феоктистов находились в руках врачей. Потом ученые и члены Государственной комиссии четыре часа подряд слушали доклад летчика, ученого и врача. На вопрос журналистов, каков багаж из космоса, ответ был таким:

— Молодцы, много всего привезли. Подробности позже.

А под вечер на стартовой площадке, где стояла ракета, встретились те, кто летал, и те, кто готовил ракету к запуску. Камни на старте потрескались от жара ракет. Человеческое тепло камни не топит. Но его было много на этой площадке. Было много цветов. Была встреча друзей, переживших сутки разлуки и полмиллиона верст расстояния. Чаще всего повторялось слово — Спа-си-бо.

— Спасибо, — говорили трое побывавших в космической экспедиции.

— Спасибо, — говорили все, кто их посылал и ждал.

Как чувствуют себя трое, впитавшие своими куртками цвет голубого неба?

— Ребята чувствуют себя очень хорошо.

Сверх всякого ожидания хорошо. Ставьте сейчас ракету — готовы лететь немедленно, — говорит Комаров. Он достает кусочек полотна, на котором красными звездочками сверкают два десятка комсомольских значков. — Дорогие друзья, товарищи, ваш комсомольский секретарь просил меня взять эти значки на корабль. Я с радостью выполнил это комсомольское поручение. Значки будут вручены комсомольцам, запускавшим ракету.

Тут же, на площадке, один из значков секретарь приколол на пиджак корреспонденту «Комсомольской правды».

— На старте работали вместе. Передайте от нас этот дорогой символ редакции «Комсомолки».

Космонавты обошли всех, кто был на площадке. Пожатия рук, короткие фразы привета и уважения. Каждый на этой встрече почувствовал себя участником большого дела, которое завершилось успешно.

Сейчас на космодроме вечер. Большие осенние звезды светят над землею. Необычное для этой поры безветрие.

Космодром, 14 октября. 15 октября 1964 г.

На своей земле

Сегодня в первой половине дня космонавты В. М. Комаров, К. П. Феоктистов и Б. Б. Егоров встретились с журналистами. Пять минут в спортивном зале гостиницы космонавтов трещали кинокамеры и щелкали фотоаппараты.

А потом космонавты вместе с журналистами сели за стол. 100 минут обстоятельного, делового и дружеского разговора об экспедиции в космос. Виновники торжества в серых шерстяных костюмах, бодрые и веселые.

— Ну начинайте…

Мы начинаем.

— Ваши самые яркие впечатления от полета.

Комаров: Первые минуты выхода на орбиту. Радость от того, что все благополучно, и вид Земли с ошеломляющей высоты. Одно дело слышать об этом рассказы друзей, другое дело видеть все самому. Все внизу проплывало, как на карте. Ну и конечно, невесомость. Руки вдруг становятся легкими, тело легким. Я выпустил из рук прибор, и он повис у меня перед носом.

Для Феоктистова самое яркое впечатление оставила встреча с полярным сиянием.

— Зрелище это удивительное. Мы увидели сияние вблизи Антарктиды. По очереди в иллюминатор глядели на столбы желтого пламени.

Меня покорила необычность световой и цветовой гаммы по горизонту Земли на границе ночи и дня. До этого я слышал — «голубой ореол».

Теперь я тщательно наблюдал: из темноты сначала появляется желтая полоска, она переходит в оранжевую, потом над этой полоской начинает светиться голубизна. Потом сильнее голубизна. Потом какое-то мгновение видишь огненно-красную прямоугольную полосу.

Полоса на твоих глазах превращается в шар Солнца. Летим навстречу этому шару. Восход протекает там быстрее, чем на Земле. Я рассказал вам о явлении главным образом с точки зрения эстетики. Но, конечно, меня световые явления в верхних слоях атмосферы очень интересовали как физика. Наблюдения уже тут, на Земле, будем анализировать и изучать. Меня очень интересовали звезды. Мы наблюдали созвездия Лиры, Ориона, Пегаса. Но, сами понимаете, я следил за созвездиями не только ради любопытства и удовольствия.

— Какими вы видели привычные нам Луну, Млечный Путь, Солнце?

Егоров: Все выглядит так же, как с Земли. Только небо черное, а от этого светила кажутся более яркими.

Вопрос к Комарову:

— Что лично вы делали во время полета в космическом корабле?

Ответ: Работы хватало. Руководить экипажем, с точки зрения командира, мне не пришлось. Каждый хорошо знал, что ему делать. Я управлял кораблем, ориентировал его на нужные объекты наблюдения, делал записи наблюдений в бортжурнале. У нас было два бортжурнала. Один у врача, другой — общий. — Борис Борисович, расскажите о вашей работе на корабле.

Егоров: У меня была большая программа. Меня интересовали все тонкости биологической жизни на корабле. По программе с помощью специальных приборов я собирал наблюдения по сердечно-сосудистой деятельности организма, следил за работой мозга и периферийной нервной системы. Меня интересовала работа дыхательных центров. Я присматривался к условиям гигиены в корабле. Слово «гигиена» надо понимать широко: расположение кресел, рациональное размещение приборов и рычагов управления — все это тщательно предусматривалось. Но проверить удобства корабля для работы можно только в полете. Предметом медицинских исследований и наблюдений были мои товарищи, но, конечно, и себя в первую очередь я держал под тщательным наблюдением.

— В экипаже были два ваших товарища с различной степенью тренированности перед полетом. Заметили вы разницу состояния их организмов?

— Нет, не заметил. Оба чувствовали себя хорошо.

— Вы брали кровь для анализа. Процесс этот был таким же, как на Земле?

— Да, болевые ощущения при этом были привычными.

— Что вы скажете о новом космическом корабле «Восход»?

Комаров: Корабль удобен, надежен. Но не надо думать, что полет — это прогулка. Работа в космосе — это не игра в теннис вот там у нас на площадке. Мы очень много и напряженно работали и очень благодарны людям, сделавшим корабль максимально удобным для этого. На корабле есть все необходимое для участников экспедиции: место для работы и сна, доброкачественный воздух, пища, вода, тепло, свет, радиосвязь. В корабле есть место приборам. Это основное, что нужно.

Феоктистов: На этот раз от скафандров отказались. Гораздо удобнее чувствовать себя в обстановке, приближенной к земной. Без скафандров удобнее подходить к иллюминаторам, удобнее работать. Мы с Борисом Борисовичем без затруднения менялись местами. В скафандрах это делать сложнее.

— Несколько слов о посадке…

— Мы приземлились в корабле. Посадка была великолепная. «Мягкое приземление» обеспечивает особое устройство.

— В какой мере вы воспользовались опытом ваших предшественников-космонавтов?

— Мы тщательно изучили все, что было рассказано о полетах. Особых неожиданностей в самочувствии и ощущениях не было. Аппетит был хорошим, спали по очереди, крепко.

Корреспондент радио: Голос человека на корабле такой же, как, например, в этом зале?

— Точно такой же, как на Земле. Если бы с корабля вы вели репортаж, радиослушатели узнали бы ваш голос.

— Радиопередачи вы слушали?

— Постоянно. Но нас интересовала не информация широковещательных станций, а прохождение радиоволн в различных участках околоземного пространства.

— В какой позе вы работали: сидя в кресле, стоя, лежа?

Егоров: Пожалуй, ни одна, ни другая, ни третья не будет точной. Невесомость позволяет человеку принять любую позу. Можно, например, прислониться локтем к креслу и, повиснув в воздухе, писать.

Вопрос к Комарову:

— Припомните ваш первый полет на истребителе. Сравните его с полетом на корабле. Сравните эмоциональные проявления.

— Тогда я был моложе и, конечно, восторженней. Тогда было больше эмоций. На этот раз я отметил бы больше делового хладнокровия.

— Были у вас в полете минуты веселья, по какому поводу?

— Космос — дело серьезное, но, конечно, живой человек в любых условиях найдет место для шуток…

Егоров: Раскрутили один прибор, и он пошел ходить по кругу. Шутили: спутник — внутри спутника.

Во время обеда старались еду поймать в воздухе прямо ртом. Это был и обед, и маленькое развлечение.

— Вы много раз облетели планету. Что видели на Земле?

Комаров: Очень часто на Земле не видно ничего — плотный слой облаков. Зато когда облаков не было, видели много.

Егоров: Мне, например, запомнились горы Тибета — коричневато-желтое пространство. Точь-в-точь как на глобусе.

Комаров: Видели города. Почему-то особенно запомнилась ночная Калькутта. Видели оранжевый свет городов на востоке Австралии. Точное местонахождение корабля нам помогал определить очень остроумный прибор с маленьким глобусом. Глянем на сигнальную точку и сразу к иллюминатору — остров Мадагаскар?