Исчадие рая - Марина Юденич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь о вашей проблеме. Поскольку вы пришли ко мне – это в первую очередь ваша проблема, она вас раздражает, быть может даже мучает, но она – ваша. У вашего возлюбленного, возможно, есть своя схожая проблема, но это его проблема и она может категорически не совпадать с вашей. Я достаточно ясно излагаю свои мысли? Вам все понятно?
Вопрос Лариса задала не случайно. Все время, пока она говорила, пытаясь достучаться до сознания странной посетительницы и используя при этом исподволь некоторые разработанные ею персонально приемы, отвлекающие поверхностный, защитный слой сознания, усыпляя его бдительность и выводя из игры, женщина слушала ее. Но слушала рассеянно, похоже, ни один прием Ларисы не сработал. Ангел вертела головой, пытаясь рассмотреть обстановку в полутемной комнате; вдруг начинала пристально разглядывать собственные ногти, делая это со странным тщанием и совершенно не к месту; потом смотрела на Ларису в упор, но опять же не для того, чтобы вникнуть в смысл ее слов, а просто беззастенчиво разглядывая. Словом, не просто не слушала говорившую, но и всем своим видом демонстрировала это. Это не было ни странно, ни удивительно – напротив, служило косвенным свидетельством серьезных проблем в состоянии психического здоровья посетительницы, но информации для каких-либо выводов и заключений было пока недостаточно. Лариса настроена была продолжать и надеялась, что вопрос сможет повернуть беседу в иное русло.
– Совершенно понятно. Вы несете чушь, которую пишут во всех журналах, и еще очень похоже на церковную проповедь. – Женщина визгливо рассмеялась. – К тому же все вы врете. И кто вам платит? Все возможно – и заставить человека подчиняться тебе на расстоянии, и наслать на него болезнь, в том числе, как это вы говорите, – психический недуг. И смерть тоже. Уж я-то знаю это точно. Просто думала, если вы действительно потомственная, к тому же – из Франции… Как духи, французские – значит, хорошие! – Она снова разразилась смехом. – Глупые люди! Ладно! За сеанс я вам, конечно, заплачу, можете не волноваться. Но если вы не можете ничего серьезного, то хотя бы разыграйте ее, ну напугайте как следует. Про вас же сейчас столько пишут (за деньги, как я теперь понимаю, но это меня не касается), она наверняка читает…
– Кого вы имеете в виду?
– Господи, вы еще и бестолковы. Как последняя деревенская баба, а еще ясновидящая… Как в том анекдоте, не слышали? Это точно про вас. Один мужик спрашивает другого: «Ты в ясновидящих веришь?», а тот ему: «Верил, пока не пришел к одной, позвонил, а она спрашивает из-за двери: «Кто там?» Смешно, правда. Ну, кого? Конечно, его мадам. Она такая… суеверная, в общем, приметы всякие замечает, сны, гороскопы, короче, – из вашей публики.
– И как же вы хотели бы, чтобы я ее разыграла?
– Ну, позвонили, допустим, представились или лучше встретили где-нибудь на улице, я вам подскажу, где и когда она будет, подошли бы – и что-нибудь такое, типа: «У вас впереди страшное несчастье. Берегитесь!» Или ладно, врать вы, конечно, тоже не можете, совесть не велит. Тогда скажите правду: «У вашего мужа – любовница, молодая, красивая; все делает, чтобы его увести, и ни перед чем не остановится. Лучше – отступитесь сами». Ну как? Сможете? Я хорошо заплачу. И вам даже врать не придется – все чистая правда.
– Нет, Ангелина, такими вещами я тоже заниматься не буду. Давайте немного поговорим с вами, возможно, тогда у вас просто отпадет необходимость творить подобные глупости. Проблему вашу можно решить, но совершенно иным путем, чем тот, на котором вы зациклились. Надо только немного времени. Давайте попробуем! Вы же ничего не теряете. Не понравится, поймете, что это – не для вас, – уйдете. Никто вас держать не станет, идите себе – и Бог вам судья. Денег, о которых вы так часто вспоминаете, я с вас брать не стану. Ну как, рискнем? – На секунду Ларисе показалось, что близок перелом их беседы и, возможно, ей удастся помочь потерявшему себя Ангелу. Но она ошиблась.
– А пошла ты… – совершенно спокойно ответила ей Ангел, причем известную фразу договорила до конца. – Вобла сушеная. – Она встала и, не глядя больше на Ларису и вообще по сторонам, ломаной походкой направилась к выходу. Дверью она хлопнула громко и что-то резкое, очевидно оскорбительное, произнесла в холле. Последовал еще один удар – за пациенткой захлопнулась входная дверь, и все стихло.
В кабинете тут же появилась встревоженная и возмущенная одновременно Татьяна.
– Это что за фря такая?
– Это, Танюша, не фря, а парность случаев. Помнишь гипотезу? Существует такая закономерность, вследствие которой один нестандартный случай или ситуация в жизни человека, пускай далее самые незначительные, обязательно дублируются – то есть несколько позже, но, как правило, с небольшим перерывом происходит нечто подобное. Ну, например, выходя из троллейбуса, ты забыла зонтик. Нестандартная ситуация? Конечно, если ты не хроническая растеряша. Так вот, согласно этой гипотезе, вечером этого же дня или утром следующего ты оставишь в магазине перчатки. Ну, помнишь? Нас еще заставляли собирать примеры.
– Помню, помню, конечно. Так эта что, тоже с патологией?
– Еще какой! Боюсь, у этой милой барышни все гораздо хуже, чем у того дядечки. И знаешь, что-то меня в ней тревожит, кроме, разумеется, того, что она завтра легко может совершить убийство и, собственно, за этим ко мне пришла – извести жену своего любовника.
– Что именно?
– Понимаешь, не могу даже мысленно сформулировать, и это еще более странно. Она безусловно психически тяжело больна, но есть еще что-то, не знаю, как сказать… Вот незадача! Она больна, и одновременно она в эту болезнь как бы играет и делает все, чтобы ее недуг заметили. А вообще главная ее задача, по-моему, – бесконечно множить число своих врагов. Она все для этого делает – тон, манеры, лексика, словом, все, чтобы вывести человека из себя.
– Возможно – симуляция? В соответствии с каким-нибудь сложным планом. Может быть – криминальным, а может – что-нибудь личное?
– Нет, это слишком просто: я бы распознала сразу. Нет, это болезнь, бесспорно тяжелая болезнь, но с каким-то двойным дном. Жаль все же, что нет никакого правила на этот случай, ничто не обязывает нас сообщить о ней, я даже не знаю кому, в милицию, что ли?
– Не смеши меня, станут они разбираться с твоими туманными сомнениями, даже если бы было на эту тему сто законов. К тому же мы даже не знаем, как ее на самом деле зовут. Она записалась как Ангелина Разумовская, фу-ты, ну-ты! – ясно же, что липа.
– Вне всякого сомнения.
– Да, кстати, пока вы тут мило беседовали, заходил твой муж.
– И – что?
– Ничего, посидел в холле тихонечко, даже странно, не давал никаких руководящих указаний, а когда эта штучка выскочила из кабинета и обозвала нас всех «козлами», встал и ушел, причем довольно поспешно, даже «до свидания» не сказал. Слушай, а ведь он, похоже, за ней помчался. Я сразу не обратила внимания, мне – первым делом тебя проведать, а ведь, похоже…
– Похоже. Слушай, а он случайно не подслушивал?
– Не знаю, не знаю, но – вполне мог бы. Если дверь в кабинет неплотно закрыта, а в холле тихо, то на диване очень хорошо слышно каждое слово. Когда в холле клиенты, я обычно слежу, чтобы дверь была закрыта плотно. Но ведь никого не было уже, а он вроде как свой… Лора, скажи честно, ты расстроилась?
– Нет, конечно. Я уже давно не расстраиваюсь из-за выходок господина Бунина, и спасибо Господу за эту великую милость. Но он рискует, могу тебе сказать совершенно определенно: рискует. Азарт его мне понятен: услышал «жареное» – муж-миллионер, любовница заказывает убийство жены. Она что-то намекала такое про то, что ее возлюбленный из самых высших сфер и персона широко известная. Чего ж вам боле? Репортерский азарт, как собачий, заставляет обнюхать помойку, даже если дома кормят телячьими отбивными. Ну да помогай ему Бог, может, и пронесет.
Все, чего так долго и мучительно боялась Анна, произошло. Все было позади, и пока ничего ужасного с ней не случилось. И хотя в будущем последствия, разумеется, могли оказаться самыми неприятными и даже трагическими, сейчас она этого не ощущала и почти не боялась. Сейчас – удивительная все-таки штука человеческая психика! – она практически и не думала о том, что совершила. Все мысли Анны были заняты не выключенной по ее вине системе, которая в эти самые минуты, как вышедший из повиновения робот, качественно, как умела, работала против собственных хозяев, бесстрастно фиксируя на пленку то, что они как раз старались скрыть ото всех, и конечно же – навсегда.
«Не говори глупостей и не пытайся таким образом увильнуть от ответственности, – зло одернула Анна сама себя. – Нет никаких взбунтовавшихся роботов, а ты, и только ты, виновата в том, что происходит сейчас и раскроется уже через некоторое время, в ту самую минуту, когда они закончат беседу и, очевидно, сразу же покинут заведение. Тогда старший смены секьюрити, согласно заведенному ритуалу, незаметно отзовет Рокотова в сторону и поинтересуется судьбой пленок – заберет ли их Рокотов с собой сразу или оставит на хранение в специальном сейфе службы безопасности. Тогда и случится самое страшное. Как же глупа ты была, трясясь от страха из-за какой-то сумасшедшей, которая хоть и знает много, но ничего никогда не сможет доказать, когда реальная страшная опасность – вот она, рядом, бесстрастно и неумолимо мотает пленку, и виновата в этом исключительно ты».