Дом - Бентли Литтл

Дэниэл не мог этого объяснить, но тем не менее она подходила как нельзя лучше. За этим кроется опасность. Он чувствовал это. И знал, что не успокоится до тех пор, пока эта вещь не окажется за пределами комнаты сына и за пределами дома.

Марго домыла посуду и пришла к нему в гостиную. Она присела на диван рядом, полистала газету, придвинулась ближе, взяв его под руку, но напряжение не проходило, возникшая за обедом атмосфера покоя и счастья не возвращалась, хотя они и старались.

Кукла.

Тень в переулка.

Он никак не мог ухватить какой-то существенной мелочи во всем происходящем. Состояние, аналогичное тому, когда никак не можешь выговорить слово, которое "на языке вертится". У него было сильное чувство, что на каком-то уровне он уже понял, в чем дело, что где-то в глубине сознания уже лежит ключик, которым можно открыть этот ларчик, но он никак не может его найти.

В одиннадцать они пошли ложиться, быстро, без особого энтузиазма, занялись любовью, потом отодвинулись, почти автоматически заняв положение на противоположных краях матраса.

Марго постепенно заснула, потом таймер выключил телевизор, а он все лежал в тишине и темноте, пяля глаза в потолок.

В тишине?

Не совсем.

Со стороны холла доносились легкие шелестящие звуки какого-то движения.

Из комнаты Тони.

В обычном состоянии он вообще ничего бы не услышал, настолько неразличимы они были, но в полнейшей тишине этот легкий шорох был вполне отчетлив; его периодическое затухание и нарастание могло свидетельствовать о смене местоположения источника звука. Он тщательно прислушался. Этот звук он уже слышал, давным-давно...

В Доме.

...и, сколь бы слаб он ни был, Дэниэла прохватил озноб. Он не мог определить, откуда это взялось сейчас, но первоисточник находился, безусловно, в его прошлом, и за ним скрывалось нечто такое, что и пугало его. Дэниэл закрыл глаза и сосредоточился на слухе. Звук стал тише, словно отодвинулся от дверей их спальни, потом усилился, вернувшись.

Это был звук... куклы, патрулирующей холлы, охотящейся за маленькими мальчиками, которые без разрешения осмелятся покинуть свою комнату.

Господи, в честь чего такое могло взбрести в голову?

Он не знал, но именно этот образ возник в сознании и застрял там, отказываясь исчезать. Первым инстинктивным желанием было немедленно удалить Тони и Марго из дома. Им может грозить опасность. Но он не мог подчиниться такому импульсу. При всей его сосредоточенности на их безопасности он был просто парализован, боялся встать с постели, боялся разбудить Марго, боялся даже пошевельнуться.

Оно не может причинить вреда Тони, говорил он себе. Тони сам это создал?

И оно преследует не Марго.

Оно преследует его.

Так же, как это было...

В Доме.

Он услышал снаружи шелестящие, шаркающие шаги ног, сделанных из скрученной туалетной бумаги.

Он затаил дыхание и взмолился, чтобы оно не остановилось перед их спальней, чтобы Марго прочно заперла дверь.

Он дождался, когда Марго с Тони уехали.

И отправился в комнату Тони на розыски.

Дэниэл не очень понимал, что он хочет найти. Некий ключ, вероятно. Нечто, способное подстегнуть память, способное дать ему возможность понять, что происходит.

Нечто.

Но обнаружил лишь саму куклу - на дне шкафа, в пластиковом продуктовом пакете, сидящую на кучке старых оберток от "сникерсов". Не было никаких записок, никакого дневника, никаких намеков на то, почему Тони решил заняться этой вызывающей беспокойство фигурой, никаких намеков, хотя бы отдаленно связанных с эти предметом. Книжки, игрушки, кассеты, одежда. Коллекция камней, коллекция жуков, стопка исписанных школьных тетрадей.

И кукла.

Дэниэл извлек пакет из шкафа, положил его на кровать и достал почти законченную фигуру. Брезгливо, двумя пальцами, он приподнял куклу.

Она показалась не менее отталкивающей, чем раньше, и опять чем-то странно знакомой. Он вспомнил про ночной шум, шорох под дверью спальни, свою уверенность в том, что эта кукла ходила на разведку, следила за ним, и несмотря на то что сейчас был день и с улицы доносились обычные звуки дневной жизни, а из гостиной - звук включенного телевизора, он очень остро ощутил, что находится один в доме - наедине с этой кошмарной фигурой.

Ее лицо, выклеенное из газетных вырезок, оставалось неподвижным, но по сравнению со вчерашним казалось иным, более враждебным. Глаза-щелочки, зубы оскалены. Может, он ошибался, но был готов поклясться, что глаза вчера были более широко открыты, а рот, наоборот, закрыт.

Может, Тони внес какие-то изменения после вчерашнего конфликта.

Не было и малейшего намека на то, что кукла способна двигаться, тем более самостоятельно; ее вялые конечности, созданные из тряпочек и бумаги, безжизненно повисли, как только он взял ее поперек живота. Но у Дэниэла сложилось впечатление, что она прикидывается, нарочно изображает эту безжизненность, которой нет и в помине.

Ну это уже полный бред.

Разумеется. Вообще все это - сплошной бред. Бред уже в том, что он решил втайне устроить обыск в комнате собственного сына. Однако он не чувствовал по этому поводу ни малейшего угрызения совести, и несмотря на все усилия логического опровержения собственных ощущений, они оставались прежними.

Он посмотрел на куклу и внезапно почувствовал страх. Что же будет, когда Тони завершит свой "проект", когда кукла будет готова?

Он не знал и не хотел этого знать.

Он знал, что нужно сделать сейчас.

Дэниэл сунул куклу обратно в мешок и понес ее на улицу. Бросив в траву у заднего крыльца, сходил в гараж и выкатил жаровню для барбекю. Открыв крышку, он подхватил с земли пакет и бесцеремонно вытряхнул куклу внутрь, в горку золы.

После этого вернулся в гараж, взял канистру с горючей жидкостью и коробок спичек. Он понимал, что это, может быть, слишком, но не был уверен, что кукла не вернется, если он просто выбросит ее в мусорный бак или даже ее клочки, развеянные по участку и выброшенные на дорогу, не соберутся каким-то образом вновь и она не заявится к нему в спальню. Он не мог предоставить ей такой шанс.

Он хорошо помнил "Сумеречную Зону". И знал, как делаются такие вещи.

В его поведении не было ни малейшего рационального зерна - тот факт, что в качестве оправдания своим действиям он избрал художественный фильм, мог служить лишним тому подтверждением, - но поливая куклу горючей жидкостью и поднося к ней зажженную спичку, он испытал беспричинное веселье. Он смотрел, как языки пламени лижут ее лицо, как трубки из туалетной бумаги чернеют и съеживаются, пластиковые кружки "Большого Глотка" тают и вспыхивают, и впервые с того мгновения, как увидел в руках у Тони эту куклу, он смог вдохнуть полной грудью.